При невыясненных обстоятельствах (сборник) - Леонов Николай Иванович - Страница 37

— Тебе? — Елена оглядела Толика, кивнула: — Могли. Что ты думаешь делать?

— Купец меня не знает и без вас, мадам, не найдет. Я жениться собираюсь, у меня сын скоро в школу пойдет.

— Тебя и искать не будут, им достаточно Елены Качалиной. — Елена вынула из холодильника бутылку, плеснула в стакан, выпила, дыхнула в ладонь. Она и вечером в компании выпивала лишь рюмку, сейчас глотнула полстакана, без закуски. На Толика поступок мадам подействовал сильнее слов, только сейчас он до конца сообразил, что положение у него отчаянное.

— Не называйте меня, скажите: случайный человек.

— Кому ты нужен? Сколько ты стоишь? Ты пришел по моей рекомендации. Толик, я у тебя рубль когда-нибудь взяла?

— Как можно? — Неожиданно для себя Толик перекрестился.

— Кто в это поверит? Репутация у человека либо чистая, либо грязная, а в крапинку не бывает. Деньги придется достать и вернуть.

Толик встал, попятился к дверям. Елена указала ему на стул:

— Дай мне все, что ты знаешь о продавце. Он, конечно, окажется подзаборником, деньги успел по карточным столам и ипподромам расшвырять, но попробую найти к нему ключ и хотя бы часть вернуть.

— Хорошо, мадам, сей минут нарисуем. — Толик достал ручку, начал торопливо писать.

Елена взяла записку, взглянула, пожала плечами:

— Алмазы бразильские он тебе не предлагал? Почему бы не купить, хотя бы полпуда? — и ушла в кабинет.

Затренькал телефон на столе. Толик понял, что Елена кому-то звонит. Он отключил стоявший перед ним аппарат, розетка болталась, один из шурупов выскочил. Толик хотел исправить, похлопал по карманам — отвертки не было. «Как же я без инструмента, — ошалело подумал он. — Как же все? Почему? Зачем я сюда пришел? Я же мастер, человек с золотыми руками. Все она! — Толик с ненавистью посмотрел на закрытую дверь кабинета. — Если бы не она, чинил бы аппаратуру, растил бы сына, жил бы как человек».

День сегодняшний

«Спокойно, Гуров, спокойно, все еще можно исправить, ты совершал и бо?льшие глупости, — успокаивал себя Лева. — Почему ты подсознательно исключил Бабенко из числа подозреваемых? Он не умен? Так ведь и девушка не блещет, однако ты шел за ней до конца. А почему все глупости с инсценировкой не мог совершить Бабенко?»

— На чем мы остановились? — спросил Лева с видом преподавателя, продолжающего прерванный урок. — Зачем же вы вернулись? Придумали?

— Я не собирался возвращаться, в мыслях не держал. — Толик перекрестился. — Когда я отсюда дай бог ноги, то покружил по городу, заглянул в шашлычную — кусок в горло не лезет. Поехал к Игорю в контору…

— К Качалину? — Лева согласно кивнул. «Придумали, ну, послушаем».

— К нему. Сам не знаю, зачем поехал. Так Ниночка, секретарша тамошняя, — не обращая на иронию никакого внимания, пояснил Толик, — мне говорит: Игорю позвонили из дома, и он как ошпаренный сорвался. Ну, я-то знал, что ему сообщили. Думаю: здесь теперь полный состав, на меня и внимания никто не обратит, узнаю, как все стряслось, и — на выход.

— Не очень вы благородно в этой истории выглядите, Анатолий. — Лева задумался, пригубил из стакана уже теплую воду. — Все, что вы рассказали, напишите.

Он принес из кабинета бумагу и ручку, положил перед Толиком:

— А кто открыл вам дверь?

— Кто открыл? — тупо переспросил Толик.

— Да, кто?

— Никто не открывал… Кто же мог открыть? Мадам была уже…

— Понимаю, у вас есть ключ. — Лева протянул руку: — Давайте!

— Нет у меня ключа! — Толик испуганно отстранился. — Откуда у меня ключ?

— Как же вы попали в квартиру? Вам никто дверь не открывал, ключа у вас нет, но вы вошли. Каким образом?

— Дверь была открыта. — Толик облегченно вздохнул, словно вынырнул из глубины.

Лева знал: так бывает с человеком, вспомнившим что-то для себя очень важное.

— Когда мадам заходит к Дэнику, ну, в квартиру рядом, то свою дверь не запирает. Прошлым годом дверь ветром прихлопнуло, к Игорю за ключами ездили.

«Такого ему быстро не выдумать, — решил Гуров. — Толик говорит правду, однако проверить я обязан».

— Я вошел, — Толик наморщил лоб, вспоминая, — сказал громко: «Мир дому сему». В гостиную я сразу и не сунулся, сюда пришел, сел. Ну, посидел немного, поднялся, хотел к Дэнику идти, в гостиную заглянул по ходу…

— Не будем терять времени, — перебил Лева. — Напишите все подробно. Надеюсь, вы подошли к Качалиной, убедились, что помощь опоздала? Все подробно напишите.

— Конечно, конечно, я все напишу. Я на колени встал, пульс проверил и дыхание, сердце пытался прослушать.

Гуров не слушал — Толик врал яростно. Леву сейчас интересовало совсем другое. Он вышел из кухни, прикрыл за собой дверь, взглянул на себя в зеркальную стену безо всякой симпатии и даже интереса. Лева не знал, где ошибается, недорабатывает, почувствовал: работает сегодня сухо, без вдохновения, пришпоривает себя, а едет слабо. Случается, очень хороший спортсмен или артист выполняет все точно, технически безукоризненно, а успеха нет — без полета, самозабвенного горения никакой опыт и филигранная техника не спасут. В чем дело? Лева пытался себя разозлить, завести: «Подумаешь, цаца, ночь не спал, жара, из-за нее не жрал сутки. В тебя верят, тебе поручили, приказали, в конце концов! Подбери слюни, Гуров. Начни сначала, начни с нуля!»

Когда полковник Турилин вызвал к себе лейтенанта Вакурова и приказал немедленно выехать к Гурову, Боря Вакуров понял, что его час настал. Уже почти год, после окончания юрфака университета, Боря работал в МУРе в группе старшего инспектора Гурова. Боря относился к своему непосредственному начальнику не только с уважением, но и с восхищением, непроизвольно подражая Гурову в манере говорить с паузами, воздерживаться от категорических суждений, часто употреблял такие слова: «возможно», «предположительно», «не исключено». Отношение Бори Вакурова к своему шефу напоминало то поклонение и влюбленность, какие еще встречаются у учеников театральных училищ по отношению к преподавателям. Когда, подражая кумирам буквально во всем, юноша вдруг начинает курить трубку или бросает курить, носит не идущую ему бархатную куртку и небрежно завязывает галстук, говорит, растягивая гласные, в общем, обезьянничает всласть. Чуть ли не обожествляя своего худрука, почти каждый мечтает превзойти учителя.

Боря Вакуров не был исключением, он копировал Гурова, часто восхищался им, удивлялся, но не забывал подмечать оплошности, чтобы самому их не допустить. Он проработал почти год, расследовать убийства пока не приходилось. За это время группа раскрыла одно убийство, но Гуров Борю к работе не привлек, оставил писать отчеты, позже перебросил на ножевое ранение. Короче, убийство Качалиной было первым серьезным делом в розыскной работе Бори Вакурова. Когда на его вопрос Гуров ответил: мол, к великому сожалению, убийство — Боря про себя уличил начальника в неискренности. Сам факт убийства, никто не спорит, несчастье, но раз такие несчастья в жизни происходят, то расследовать их — большая удача, не надо лицемерить и делать постную мину, будто группе не повезло.

— Боря, найди коменданта, кого хочешь, меня не касается, — сказал Гуров, — проникни в подвал и осмотри сброс мусора, — возможно, найдешь орудие убийства. Это может быть молоток, какой-нибудь литой тяжелый предмет, которым можно убить. Он должен выделяться среди прочего мусора своей непохожестью — предмет, который не выбрасывают в мусоропровод. Ищи получше, сил особенно не жалей.

Боря обиделся: его наставляли, как несмышленыша. Гуров обиду заметил, но продолжал и довел лейтенанта до последней точки кипения.

— Предмет выброшен недавно, — говорил неторопливо Лева, — и, казалось бы, должен лежать сверху, но он тяжел, может пробить верхний, более рыхлый слой. Тебе придется покопаться, извини. Перчаток нет? Отмоешься. Последнее: если увидишь что-либо подходящее, не хватай, заранее приготовь бумажку…