Дорога на Сталинград. Воспоминания немецкого пехотинца. 1941-1943. - Цизер Бенно - Страница 13

– В чем дело? Утренняя молитва? – произнес он, растягивая слова.

Но огромный Фогт улыбнулся нам.

– То, что над нами с воем пролетело, не представляет опасности, – сказал он спокойно. – Такой снаряд всегда падает точно за нашими позициями.

После небольшой паузы все повторилось вновь. На этот раз я остался на ногах, но мне пришлось собрать в кулак всю силу воли, а Вилли нырнул в снег. Взрыв шрапнели пришелся как раз поблизости от хорватской батареи. Эти ребята как раз занимали новую позицию, когда взрывом третьего снаряда убило двоих из них. Теперь уже все подразделение удирало со всех ног. Следующий снаряд угодил прямо в центр позиции, которую они занимали.

Несколько немецких истребителей летали над нами. Потом мы также увидели несколько русских самолетов.

– Это истребители «Рата»[1], – сообщил нам высокий унтер.

Как раз в это время появился «Мессершмит».

– Почему же они не стреляют друг в друга? – удивился Пилле.

– Это твой ход мыслей, – сказал Фогт, притоптывая. – Но русский рад, что ему не докучают, а наши истребители не ввязываются в соревнование по мертвым петлям с «Ратами». Наши самолеты быстрее, но «Раты» чертовски маневренны.

«Раты» оставили нас в покое. Очевидно, у них на примете была более выгодная цель.

Ниже по склону мы увидели несколько небольших домов, почти неповрежденных. Фогт велел нам подождать, а сам исчез в доме с вывеской десятой роты на двери.

– Давайте все в дом!

Мы один за другим вошли. В комнате было около двадцати солдат регулярной армии, сидевших на корточках или лежавших на полу, одни чистили свои винтовки или играли в карты, другие дремали. На жестком остове кровати сидел худощавый, коротко стриженный человек лет тридцати пяти, в сером свитере. Длинное лицо с выдающимся подбородком дополняло пенсне. Это был наш новый командир, и Фогт называл его господин обер-лейтенант.

Худощавый обвел нас критическим взглядом. Мы стояли по стойке «смирно» и громко и быстро называли свои фамилии, но, казалось, не производили благоприятного впечатления. Не поднимаясь с кровати, он отрывисто произнес:

– Если вы не против, я бы хотел видеть вас более энергичными. Вы вошли сюда так, словно вы уже усталые ветераны, а сами пока еще ни черта не сделали. Вы поймете, что здесь все по-другому. Кстати, как давно вы на службе?

Это уже было слишком. Едва сдерживая гнев, я сказал:

– Мы шесть месяцев служили в части снабжения. Затем вызвались добровольцами на фронт.

– Добровольцами, говоришь? – Тон его голоса несколько смягчился. – В таком случае вам нет нужды объяснять, что здесь происходит. Судьба Германии зависит от таких частей, как эта! Мы не задаем вопроса, что с нами случится. Это дело всей нации! – Вероятно, он хотел сказать что-то еще, но вместо этого вздохнул и пристально посмотрел на нас. – Так, значит, вы добровольцы? – резюмировал он.

– Так точно, добровольцы, господин обер-лейтенант.

– Похвально. Тогда мне не о чем больше говорить. Надеюсь, мы с вами хорошо поладим. Скажу сразу: я не потерплю расхлябанности… Ну ладно, Зандер и вы трое пока останетесь здесь, будете в первом взводе. Зандер проинструктирует вас обо всем. Следующие четверо доложитесь в соседнем доме сержанту Хегельбергу. Остальные – в третий взвод. Разведи людей, Фогт, и возьми под команду роту, как и прежде.

Я рискнул обратиться с просьбой:

– Господин обер-лейтенант, а нельзя ли нам шестерым остаться вместе, потому что…

– Что такое, молокосос? – гневно прокричал худощавый лейтенант. – Особые привилегии, так рано? Считай, тебе повезло, что вы в одной роте. Ни слова больше! Теперь убирайся!

Францл и Ковак остались со мной; Пилле и Шейх оказались во втором взводе; Вилли – в третьем. Я поймал устремленный на меня тревожный взгляд Вилли и пожал плечами. На данный момент с этим ничего нельзя было поделать.

Худощавый лейтенант спросил, умею ли я обращаться с пулеметом.

– Так точно, – ответил я.

– Тогда иди и смени солдата на зенитном пулемете вон там!

Я пошел заступать на это чертово дежурство. Старослужащий обрадовался, как Петрушка на ярмарке, когда увидел меня:

– Смена? Здорово! Теперь у меня есть время поспать. Но кто ты, черт возьми? Никогда тебя раньше не видел.

Я сказал ему, кто я и что мы из только что прибывшего пополнения.

– Пополнение? Это как раз то, что нам нужно. Моя фамилия Броденфельд. Тебя направил сюда старик?

– Да. У него довольно скверный характер, не правда ли?

Броденфельд засмеялся, не раздвигая губ:

– Полагаю, ему не понадобилось много времени на то, чтобы устроить вам головомойку. Он всегда это делает с новичками. Он суров, старина Велти. Никто не в состоянии ему противиться.

Броденфельд вглядывался в небо.

– С другой стороны, – сказал он, – лейтенант чертовски приятный мужик. Он наш командир роты. Не подводи его, тогда получишь то, что хочешь. Я пошел. Смотри в оба: русские, не сомневаюсь, появятся с минуты на минуту.

Без особого энтузиазма я проверил пулемет. Он был приспособлен под зенитные прицелы и установлен на треноге. Давно я не брал в руки такой пулемет. У этого был барабан вместо ленты. Я проверил материальную часть и прицельный механизм. Я все беспокоился, что вот-вот появятся русские.

Но час проходил за часом, а русских самолетов не было видно. Целая эскадрилья пикирующих бомбардировщиков «Штука»[2] поблескивала высоко в небе. Бомбу за бомбой сбрасывали они на своем пути на позиции противника. «Мессершмиты» и «Хейнкели» с воем проносились над нами. Это был великий день для люфтваффе, но русские, похоже, не желали рисковать и не показывались.

Несмотря на солнце, которое уже достигло зенита, я чувствовал жуткий холод, так что все время бегал по кругу и притоптывал ногами. Пора бы уже, подумал я, кому-нибудь меня сменить. Я надеялся, что старик не забыл обо мне. Кроме того, я стал чувствовать голод.

Тут я услышал гул самолета. Еще одна эскадрилья «Юнкерсов»? Черт возьми, кажется, это русские. Довольно много истребителей. Неуклюжие самолеты все время сбивались в кучу, как будто они там развлекались. Может, задать им жару? Лучше нет – им это не покажется забавным. В конце концов, нас, похоже, они не выбрали своей целью.

Но когда они оказались почти над нами, один из самолетов отделился от остальных, заложил вираж и круто спикировал, открывая огонь из всех стволов прямо по нашим домам. Я задрожал от страха и возбуждения. Промелькнула мысль залезть в укрытие, когда где-то рядом заговорила зенитка. Значит, я был не один, мелькнула обнадеживающая мысль. Все еще нервничая, я снял оружие с предохранителя и выбрал цель.

Истребитель круто взмыл, затем заложил вираж и во второй раз ринулся на нас. На этот раз он выделил меня, его пропеллеры жужжали, как злой гигантский шершень. Мне был виден огонь из его стволов – и в следующее мгновение послышался свист и дождем посыпались пули, с глухим стуком падавшие вокруг меня. Он меня не задел? Мои колени дрожали. Вот он в перекрестье моего прицела – жать на гашетку! сейчас!

У пулемета была ужасная отдача, но, когда пули были выпущены, я забыл про свои страхи и боль в плече. Теперь у меня была только одна мысль: уничтожить это извергающее огонь насекомое. Я прилип к вздрагивающему пулемету и отстреливался от проклятого самолета, как только умел.

Потом оружие вдруг заклинило – или нет? Нет, магазин был пуст. Вражеский самолет пролетел, почти задевая мою голову, и исчез за склоном. И как будто он оставлял за собой слабый шлейф дыма.

Ну вот этот кошмар остался позади, и я глубоко вздохнул. Мои колени вдруг стали мокрыми. В конце концов, это не шутки. По крайней мере, я выдержал. Может быть, самолет рухнул дальше, вне поля зрения? Все же я показал здешним парням, что могу защищать свою территорию. Они, должно быть, наблюдали из окон, и я представил себе, как они меня поздравляют.