Как работает экономика: Что Rolling Stones, Гарри Поттер и большой спорт могут рассказать о свободно - Тамни Джон - Страница 16

Берни Бриллштейн в своей автобиографии «Так в чем же я был прав?» вспоминает былые проблемы. В возрасте тридцати пяти лет «я был весь в долгах, и я начал думать, что, может быть, я делаю что-то не так со своей жизнью»{83}. Его угнетала мысль об успехах, которых добивались другие в индустрии развлечений, поскольку его собственная карьера на этом фоне выглядела не слишком удачной. Поняв, что терять ему нечего, и отчаянно желая самоутвердиться, Бриллштейн открыл компанию по продвижению талантов. Его компания сыграла свою роль везде, где только было возможно, от программы Saturday Night Live до сериалов «The Muppet Show» и «Ghostbusters». Позже фирма Бриллштейна занималась сериалом «Клан Сопрано». Чувство, что он не ровня тем, с кем приходилось конкурировать в Голливуде (подзаголовок его книги – «В Голливуде ты никто, пока никто не хочет твоей смерти»), только разожгло в нем огонь креатива.

В 1981 г. Майкл Блумберг был уволен из инвестиционного банка Salomon Brothers. Правда, его выходное пособие составило $10 млн{84}. По любым меркам, Блумберг был очень богат. Он мог с легкостью сойти с дистанции и ничего не делать до конца жизни. Но ему хотелось совершить что-то еще, достичь таких успехов в бизнесе, которые когда-нибудь удостоились бы некролога в The New York Times. «Безработный» Блумберг начал работать над своим собственным маркетинговым проектом и агентством деловых новостей, известным теперь под названием Bloomberg L. P. Игра на бирже с опорой на горячие мировые экономические новости, теперь кажущаяся неотъемлемой частью работы Уолл-стрит и других биржевых площадок, сделала его одним из богатейших людей богатейшего города в мире – Нью-Йорка. Его мэром он был в 2002–2013 гг., и город еще долго будет пользоваться результатами его благотворительных проектов.

Неравенство всегда очень заметно, поэтому конъюнктурные политики с таким пылом выступают против него. Об огне, который зажигает в нас неравенство, говорят гораздо меньше. Достижения других могут раздуть искру продуктивной, действенной зависти. Как утверждает экономист Рувен Бреннер, «чем завистливее человек, тем больше он склонен к риску»{85}. Больше того, риски, которые принесли успех и богатство одним, приносят пользу всем, сокращая разрыв в образе жизни.

Современная эра коммерческих вычислений началась в 1964 г. с появлением IBM System/360, базовая версия которой стоила свыше миллиона долларов{86}. Только самые богатые люди могли позволить себе компьютер, над скоростью и возможностями которого современные пользователи просто посмеялись бы. Заоблачная цена первых компьютеров напоминает нам о стоимости, добавляемой предпринимателем. Воображение успешных людей позволяет им видеть то, чего не видят другие. Для них очевидно то, что проблема требует решения, и на этой стадии они готовы приняться за работу.

Когда Майкл Делл в 1984 г. основал свою компанию, Apple произвела фурор, выпустив Apple II, но персональные компьютеры все еще оставались редкостью. Компьютеры были дорогим хобби для технарей. Делл решил, что компьютеры можно продавать массово по более дешевым ценам, если исключить из цепочки сбыта розничных продавцов с их наценками. Он стал миллиардером, потому что понял, как сделать массовым продукт, которым могли прежде пользоваться только богатые. То, что когда-то было медленной, громоздкой машиной без возможности Интернет-подключения и ценой миллион долларов, стало доступным для людей с любым уровнем дохода. История Делла – одно из многочисленных доказательств того, что роскошь – это исторический концепт. Богатые понимают это, потому что превращают незнакомые большинству людей предметы роскоши в повседневные удобства.

Еще в 1970-е гг. было невозможно владеть телефоном{87}. Телефон брали в аренду у компании Ma Bell и платили ей за «роскошь» позвонить другу, живущему на соседней улице. Как насчет мобильных телефонов? В 1970-е гг. их не было. Но к 1983 г. Motorola выпустила DynaTAC 8000X, самый настоящий кирпич, ставший известным, благодаря фильму Оливера Стоуна «Уолл-стрит». Он не помещался в карман, заряда батареи хватало всего на тридцать минут, с него нельзя было отправлять текстовые сообщения и электронные письма, не говоря уже обо всех остальных возможностях, имеющихся у современных телефонов{88}. Такой телефон, как у Гордона Гекко (персонаж Майкла Дугласа из «Уолл-стрит»), обошелся бы вам в $3995, не считая платы за ежемесячное обслуживание и за звонки на большие расстояния, в то время они стоили на сотни долларов больше. Поэтому первые мобильные телефоны были редкостью, и их можно было обнаружить только в кулуарах общества богатых и знаменитых. К счастью, прибыли – или, по крайней мере, возможность прибылей – привели к тому, что другие компании стали имитировать технологию. Motorola начала революцию в сфере мобильных телефонов, но очень скоро на рынке появились другие компании-производители и обслуживающие организации, которые стремились предоставлять свои услуги населению, желающему всегда оставаться на связи.

Некоторые читатели еще помнят, как они звонили домой, чтобы проверить сообщения, оставленные на громоздком автоответчике. Автоответчики оставили в прошлом долгое ожидание звонка от клиента, босса или будущего супруга, когда приходилось никуда не отлучаться от телефона. Молодые читатели, возможно, даже не понимают в полной мере, чего были лишены предыдущие поколения. Сейчас мы неодобрительно относимся к таким телефонам, с которых можно только звонить. На современных смартфонах мы можем легко проверять почту, заходить в Интернет, смотреть фильмы и следить за игрой любимой команды в реальном времени – современный телефон должен быть и функциональным, и доступным по цене.

Apple iPhone среднего уровня, который продается в розницу за $700 (или даже меньше, если покупатель заключает контракт с беспроводным провайдером), обладает флэш-памятью в 32 гигабайта, что еще в 1991 г. стоило бы пользователю $1,44 млн. А с учетом всех остальных его возможностей, iPhone, которым сегодня пользуется весь мир, стоил бы $3 млн{89}. Быстрое распространение дешевых мобильных телефонов, с которых можно звонить практически в любое место за фиксированную цену, – это результат взаимодействия предпринимателей с капиталом: предпринимателей, чей личный успех увеличил общую разницу в материальном благосостоянии. Но рост разрыва в уровне благосостояния сигнализирует лишь о демократизации товаров, которыми раньше могли пользоваться только богачи, и не действует сколько-нибудь разрушительно на общество. Капитализм – это способ превращения дефицита в избыток, а материальное неравенство – важное следствие этого факта. Как подтверждают миллиарды покойного Стива Джобса, материальное неравенство – это благоприятный сигнал, свидетельствующий о том, что неравенство в образе жизни (в противовес неравенству доходов) постепенно уменьшается.

Та же история с кино. Долгое время существовало правило, согласно которому создатели фильма, которые хотели бы, чтобы их картина была рассмотрена как потенциальный кандидат на «Оскар», должны были как минимум неделю показывать ее в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе. Блокбастеры вроде «Супермена» всегда много показывали на большом экране, но еще в 2000-е гг. люди, живущие за пределами больших городов, не имели возможности посмотреть в кино большую часть фильмов, выпускаемых в Голливуде. Такой фильм, как «Чаринг Кросс Роуд, 84», попал бы только в программу «артхаусных» кинотеатров, которые имеются лишь в самых больших городах. Видеомагнитофоны и сети видеопроката, например, Blockbuster, решили эту проблему, и все же доступ к фильмам оставался ограниченным, не говоря уже о неудобствах такого погружения в чудесный мир кино (вспомните хотя бы комиссию, которая взималась за не возвращенный вовремя фильм).