Горечь моей надежды - Льюис Сьюзен - Страница 39

– Куда вы ходите с Отилией, когда отправляетесь с ней гулять? – поинтересовалась Алекс.

Уэйд на миг сделал задумчивое лицо.

– Дайте вспомнить. Ну, во-первых, в хорошую погоду на пляж. Отилия боится осликов, хотя, как мне кажется, понемногу преодолевает свой страх. Мы гуляем с ней по пирсу и в парке. Но я бы не сказал, что ей нравятся эти прогулки, вокруг слишком шумно, слишком много других детей. Думается, было бы неплохо познакомить ее с ребенком ее возраста, девочкой или мальчиком, чтобы она постепенно научилась общаться с другими детьми. Мне кажется, это пошло бы ей на пользу.

Алекс так и подмывало спросить, почему это не было сделано раньше. Однако она сдержалось – во время первого визита лучше не быть излишне напористой. Вместо этого она решила сменить тему.

– Скажите, а почему ваш ребенок до сих пор не поставлен на медицинский учет?

Уэйд изобразил удивление.

– Это почему же? – возразил он. – Мы наблюдаемся у доктора Эйдена с Эбботсвуд-роуд.

– Я знаю, но в ее возрасте Отилия должна проходить регулярные медосмотры патронажной сестрой. Я же не нашла никаких данных по этому поводу.

Щеки Уэйда порозовели.

– О боже! Мне стыдно признаться, но я совершенно забыл про эти осмотры! Ну, конечно же, это нужно немедленно исправить. Я беру на себя полную ответственность за эту оплошность. Я должен был поставить ребенка на учет, как только мы переехали сюда. Но сами понимаете, в суматохе переезда это просто вылетело у меня из головы. – Уэйд озабоченно посмотрел на жену. – Это было трудное для нас время, – негромко произнес он. – Нам и сейчас непросто.

Он явно имел в виду смерть сына. Понимая, что развивать дальше эту тему бессмысленно, Алекс сделала мысленную пометку: нужно будет обязательно узнать у врача, почему тот не организовал визиты патронажной сестры.

– Ну, а теперь я хотела бы посмотреть на Отилию. Не могли бы вы привести ее сюда?

Уэйд посмотрел на жену.

– Дорогая, может, ты сходишь за ней, я пока налью мисс Лейк еще одну чашку чая?

Не проронив ни слова, Эрика Уэйд поднялась с кресла, положила пульт назад на стол и, даже не взглянув на Алекс или мужа, словно темная тень выскользнула из комнаты.

Закрыв за ней дверь, Уэйд вернулся в свое кресло.

– Думаю, я должен вам кое-что сказать, прежде чем вы встретитесь с Отилией, – негромко произнес он.

Заинтригованная, что же это может быть, Алекс пристально посмотрела на него. Уэйд каким-то совершенно женским жестом сцепил на коленях руки.

– Как и любые родители, – с серьезным видом начал он, – мы учим нашу дочь не разговаривать с чужими людьми. Думаю, вы согласитесь со мной, что это полезный совет. Но боюсь, что в случае Отилии та поняла его слишком буквально. Поэтому не удивляйтесь, если она окажется… скажем так, не слишком разговорчивой. Нет-нет, вы легко найдете с ней контакт, ведь по натуре она дружелюбный ребенок. К сожалению, она очень робкая, и чтобы заговорить, ей требуется время, чтобы набраться храбрости. – Уэйд на миг умолк. – Разумеется, с нами она даже болтлива, – он усмехнулся. – Ну, вы сами знаете, как часто бывает с маленькими детьми: они трещат без умолку и их невозможно остановить. Но с незнакомыми людьми она тотчас замыкается в себе. Я счел нужным предупредить вас заранее, чтобы для вас это не стало неприятным сюрпризом. Вдруг вы обидитесь, что она не станет отвечать на ваши вопросы. Хотите еще чаю?

– О нет, огромное спасибо, одной чашки более чем достаточно, – поблагодарила Алекс и, решившись затронуть больную тему, добавила: – Я заметила, что ваша супруга тоже не слишком разговорчива…

– Что не слишком благотворно сказывается на Отилии. Да, я знаю, и должен признать, что меня это тоже беспокоит. Но знаете, горе – странный зверь. Никто не знает, как оно скажется на человеке. Бедная Эрика, она до сих пор не оправилась после смерти сына. Она почти не выходит из дома и постоянно держит Отилию в поле зрения. Понятное дело, что, потеряв сына, она теперь боится потерять дочь. Скажу строго между нами: я уверен, именно по этой причине Отилия и отказывается идти в сад. Своим детским сердечком она переживает за мать и считает своим долгом о ней заботиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Что совершенно недопустимо, подумала Алекс.

– А что будет, когда ей подойдет время идти в школу? – спросила она. – Ведь тогда ей придется расстаться с матерью?

– И да и нет. Если так будет продолжаться и дальше – хотя хочется надеяться, что нет, – возможно, нам придется выбрать домашнее обучение.

Это, конечно, их право, но вряд ли такой вариант пойдет на пользу самой Отилии.

– Вы пытались как-то помочь жене? – спросила Алекс.

– Разумеется, и не раз. Но как вы сами знаете, человека невозможно силой заставить ходить к психоаналитику. Он должен сам этого захотеть, в противном случае от сеансов не будет никакого толка. Мне кажется, что для моей жены ее горе – это последняя ниточка, которая связывает ее с нашим сыном. Уйди оно, и у нее ничего не останется.

Алекс видела матерей, которым потребовались годы, чтобы пережить смерть ребенка. Хотя она и сочувствовала им всей душой, куда больше ее волновало другое: как это скажется на других детях в семье.

– А как же Отилия? – спросила она. – Какие отношения у девочки с матерью?

Уэйд задумчиво кивнул.

– Я бы сказал, неплохие, – ответил он. – Разумеется, когда я на работе, я не могу их наблюдать, но когда возвращаюсь домой, я не вижу между ними дисгармонии.

Сказав это, он вновь взял в руки чашку и булочку, как будто давая понять, что сказал все, что хотел.

Алекс мысленно подвела итог тому, что успела узнать. Миссис Уэйд явно не в самом здравом уме. Мистер Уэйд, хотя всячески и пытается уверить ее, что печется о благе дочери, тем не менее не делает того, что обязан делать.

Хотелось бы знать, почему?

– Ах да, пока не забыл, – внезапно добавил Уэйд. – Возможно, вы заметите под глазом у Отилии небольшой синяк. Боюсь, что на днях она споткнулась и упала в саду. Ну, вы знаете, как это бывает с детьми. Я это говорю лишь затем, чтобы у вас не сложилось превратное впечатление.

Алекс с понимающим видом кивнула. Действительно, ни к чему спешить с выводами, пока она своими глазами не видела злополучный синяк. Услышав в коридоре шаги, они обернулась. Она уже приготовилась к тому, что сейчас услышит, что Отилия отказывается спуститься вниз, но все ее опасения вмиг испарились, как только дверь распахнулась и перед ней выросла Эрика Уэйд с дочерью.

– Все в порядке, здесь нечего бояться, – сказала Эрика, первой входя в гостиную.

Алекс тотчас отметила про себя и холодный тон, какими были сказаны эти слова, и то, что это был первый раз, когда Эрика вообще открыла рот.

Вслед за матерью в комнату робко вошла девочка. При виде этого ангельского создания сердце Алекс наполнилось теплом и радостью. Она даже негромко ахнула и вскочила ей навстречу.

И тут до нее дошло. Да ведь это та самая девочка, которую она видела в парке! Да-да, та самая, что одна качалась на качелях и которую потом увел прочь отец. Та самая, тревожные мысли о которой долго не давали ей покоя.

И вот теперь судьба – или кто еще там, наверху? – вновь свела их вместе.

На первый взгляд Отилия не была похожа ни на одного из родителей. Большие карие глаза, милое детское личико, на голове облако темных кудряшек, воздушных, как у младенца. На девочке были синие лосины, розовые кроссовки и белая вязаная кофточка на пуговицах. Впрочем, кофточка была почти не видна – ее закрывал лист бумаги, который Отилия прижимала к груди.

– Будь хорошей девочкой, подойди к нам, – поманил ее отец. – Это мисс Лейк. Я тебе про нее говорил.

Отилия шагнула вперед и с опаской посмотрела на Алекс. Интересно, узнала она меня? – подумала та. Даже если и узнала, то не подает виду.

Нагнувшись к девочке, она с улыбкой сказала:

– Привет. Рада с тобой познакомиться. Если хочешь, можешь называть меня Алекс.

Их разделяло несколько шагов, и, похоже, девочка не решалась их сделать.