Смертельно безмолвна (СИ) - Дьюал Эшли - Страница 100

Я оказываюсь совсем близко и вдруг прикасаюсь пальцами к его волосам. Я не знаю, что заставляет меня медлить, что заставляет меня чувствовать себя разбитой. Я побеждаю. Совсем скоро я сломаю его, я ведь так этого хотела! Но я не ощущаю удовольствия. Гляжу на этого молодого человека и вдруг испытываю странную привязанность, призрачную, да, едва ощутимую, но такую искреннюю. Такую чистую, что не может не отравлять вены. Не понимаю, что со мной. Глаза щиплет, ведь я понимаю, что одно мое слово, и этот человек никогда не станет прежним. Мэттью Нортон из моего прошлого умрет.

Я неосознанно прикасаюсь губами к его щеке... Чувственно и проникновенно. Как не думала, что умею, и неприятная судорога сжимает мои легкие. Что я делаю? Что со мной?

Я сдавливаю до боли пальцы и шепчу:

- Стреляй.

Мэттью нажимает на курок, и мы с ним вместе теряем часть себя. Что-то умирает.

Я прокатываюсь ладонью по его спине, упрямо подавляя в себе неизвестные чувства, и схожу с места, направляясь вглубь леса, оставляя позади эту пристань, этого человека. И этого мертвого ребенка. Да. Я убила ребенка. И что с того?

Она мешала. Она стояла у меня на пути.

Я иду быстрее. Быстрее. Оглядываюсь по сторонам, понятия не имея, какого черта, в моей голове вспыхивают нервы, какого черта немеют пальцы: мы прострелили ей голову... Пуф, один выстрел! И малышки Эби больше нет. Разве это должно цеплять? Должно меня трогать, разрывать на куски. Нет.

- Нет, – покачиваю головой, – мне наплевать.

- Правда?

Я резко торможу, зарывшись в груду листьев, и оборачиваюсь, расширив глаза.

Передо мной оказывается Эбигейл Роттер с простреленной головой.

Я ошеломленно пячусь назад и стискиваю зубы:

- Не подходи, – на пальцах вспыхивают искры, – не приближайся ко мне.

- Или что? – Ангельский голосок девочки прорывается внутрь моих ребер, а из дыры в ее голове тянутся толстые, густые линии крови. – Убьешь меня?

 - Замолчи.

- Ты поступила нехорошо, Ариадна.

- Заткнись!

- Сегодня ты убила не только меня. – Эби подходит ближе, а я отшатываюсь. – Ты не только заставила Мэттью Нортона прострелить мне голову... но и лишила себя последнего шанса на спасение.

- Меня не нужно спасать.

- Ты думаешь?

- Меня не нужно спасать! – Я наклоняюсь вперед, растопырив пальцы. – Убирайся.

- Нет. – Девочка хлопает густыми ресницами и поводит плечами. – Я всегда буду так близко, что ты будешь слышать мое дыхание, Ари. Мы станем хорошими подругами. Ты и я, ты будешь закрывать и открывать глаза, видя мое лицо, видя эту рану. – Эби прижимает пальцы к глубокой дыре, из которой торчат обугленные куски кожи, и улыбается.

Легкие сдавливает. Я задыхаюсь. Хватаюсь руками за волосы и покачиваю головой.

- Нет, – зажмуриваюсь, – нет, нет. Это неправда.

- Ты убила меня.

- Нет.

- Ты – чудовище.

- Закрой свой рот!

- Как ты могла так со мной поступить? – Я открываю глаза, а Эби оказывается прямо перед моим лицом. В нескольких сантиметрах... Так близко, что я замечаю полопавшиеся сосуды в ее глазах, заполнившие голубую радужку багровыми точками. – Ты - монстр.

- Тебя здесь нет.

- Увы, – Эби пожимает костлявыми плечами, – я здесь, в отличие от твоей души.

Она начинает смеяться. Детский смех разносится по лесу, поднимая ветер, заставляя птиц сорваться с веток. Я рассеянно пошатываюсь, обхватив себя руками за талию. Что-то во мне трескается. Где-то внутри. Я судорожно вдыхаю воздух, а он обжигает глотку. Мне нечем дышать! Я обессилено валюсь на колени, вонзаю ногти в запястье и с силой дергаю руку на себя. Тут же остаются ровные, глубокие ссадины, и я испускаю всхлип. Ударяюсь ладонями о мокрую землю, чувствую, как в груди растет нечто горячее, колючее, и нелепо зажмуриваюсь, будто это остановит механизм, предотвратит боль. Но ничего не меняется. В какой-то момент от моих рук отскакивают искры. Листья вспыхивают и загораются. Не знаю, как это контролировать, и просто наблюдаю за огненным ковром, который бежит от меня к стволам деревьев, забирается по веткам, ломает их и валит вниз. Поднимается дым. Ветер гоняет его по лесу, будто шерстяное покрывало, а огонь распространяется дальше и дальше. И я обессилено прищуриваюсь. Пожалуй, в этот момент я что-то чувствую. Но эта эмоция мимолетна, как яркая звезда, сверкнувшая на небе, и тут же исчезнувшая. Вокруг пылают костры, и я сижу посреди огня и не боюсь его. Я знаю, что огонь для меня опасен, но я принимаю его. Теперь нас что-то связывает: тяга к разрушению и отсутствие души.

***

Он паркуется под деревом. Машина глохнет, он выключает ближний свет, а я стою в тени сплетенных веток, и не понимаю, что делаю здесь. Что забыла в этом месте.

Сегодня мой день рождение, и внутри неспокойно. Мне чего-то не хватает, и дело не в окружении, не в моих поступках. Дело в чем-то конкретном. Мне всегда холодно. Никто не может меня согреть. Может, поэтому я здесь, потому что я не знаю, что я чувствовала к этому человеку, но я помню, что мне было рядом с ним тепло. Это абсурд, меня не должно волновать его существование. Но я ничего не могу с собой поделать... Меня тянет к этому парню мистической, подсознательной связью, которую нельзя объяснить.

Я открываю пассажирскую дверь, без спросу сажусь в салон. Глаза Мэттью Нортона вспыхивают презрением, недоумением, и я тут же взмахиваю рукой и приказываю:

- Притворись, что все как прежде. Притворись, что я прежняя.

Зачем я это делаю? Я не понимаю. Не понимаю! Это одержимость. Редкие вспышки в моей голове, которые обескураживают, берут под контроль мысли. Я смотрю на парня, а он откидывается в сидении и протяжно выдыхает:

- Что мне делать?

Растерянно свожу брови и отвечаю первое, что приходит на ум:

- Жить дальше.

Мэттью закатывает глаза, а я поддаюсь странному порыву и беру его за руку. Мэтт с интересом глядит вперед, сквозь лобовое стекло, и переплетает наши пальцы. Невольно. Я не могу не обратить на это внимание.

- Мой отец сегодня пригласил в дом мозгоправа.

- Что? – Я вскидываю брови. – Серьезно?

- Да. Решил, что мне пора пообщаться со специалистом.

- Наверно, он хочет, как лучше.

Притворяться хорошей не так уж и сложно. Наклоняю голову, а Мэтт хмурится. Мне вдруг кажется, что для этого парня сложности предстают даже в простых вещах. Он вечно что-то анализирует, думает. Я покачиваю головой.

- Ты слишком много внимания уделяешь мелочам.

- Так в этом ведь весь смысл.

- Смысл чего?

- Всего. – Он усмехается и переводит на меня сапфировый взгляд. Я замираю. Что-то в моей груди взвывает не своим голосом, переворачивается, и я морщусь. Нет. Это глупо и неверно. Я так не могу, и я не умею. – Ты поздоровалась со мной через тринадцать секунд, после того как села рядом на первом уроке биологии. – Ошеломленно поднимаю взгляд на парня и задерживаю дыхание. – Ты ненавидишь, когда я закатываю глаза. Морщишь нос, когда тебе что-то не нравится. Ты не можешь отличить комбайн от соковыжималки. И, да, ты поцеловала меня под песню Дэвида Боуи «День святого Валентина».

Я хлопаю ресницами. На фоне играет радио. Мэтт приближается ко мне и улыбается, я никогда не видела, чтобы он улыбался. Я недоуменно щурюсь, а он поднимает мою руку и касается тыльной стороны ладони своими теплыми губами.

- Если бы не все эти мелочи, я бы не влюбился в тебя, Ари.

«Не влюбился». Что... Что он говорит. Я свожу брови и резко отстраняюсь:

- Нет. – Зажмуриваюсь. Холод возвращается. Кидается на меня, будто голодный пес!

- Ари? Тебе нехорошо?

- Не трогай меня. – Я распахиваю дверь, но внезапно Нортон хватает меня за руку. Я растерянно оборачиваюсь, а он недовольно подается вперед.

- Какого черта ты делаешь? Куда ты убегаешь?

- Будет лучше, если ты смиришься.

- Что?

- Ари больше нет. – Я смотрю парню прямо в глаза, и он застывает. – Она умерла.