Мертвые тоже хотят жить (СИ) - "Ангара" - Страница 6

  - Надо же. Какой уважаемый, взрослый человек и с глистами.

  - А глисты не выбирают на ком селиться. Давай помогай, - открыв один из холодильников, мужчина подхватил ручки носилок у головы покойного, и кивнул, - Взяли!

  - Жалко все же, такой молодой, всего тридцать семь.

  - Че его жалеть? Все равно бы помер, - мужчины загрузили труп в холодильник и закрыли дверцу, - А вот деваху, ту да, жалко. Реально молодая, жить да жить.

  - Это которую в лесополосе нашли? - парень посмотрел на свои ладони и со вздохом стянул перчатки.

  - Ее родимую, ее. Мужики сказали, ни одного живого места не осталось. Красивая была. Фотки видел?

  - Угу, она тут?

  - Не, утром забрали, - потерев ладони, Юрьич задумчиво осмотрел свою вотчину, - Ну пойдем, бахнем по маленькой, за упокой.

  Дверь закрылась, приглушив свет. Теперь вместо трех ламп одиноко светила одна, придавая комнате болезненность и убогость.

  Пока мужчины говорили, я стояла в углу, рядом с дверью, а когда ушли, медленно осела на пол. Хотелось выть и рыдать, но я только бессмысленно смотрела вперед и удрученно кусала губы.

  Вот и закончился твой порыв героизма, Мариш. Так и не начавшись все закончилось. И не нужно стучать в чужие холодильники, и жильцов в них беспокоить, и точно, не ответит никто.

  Качнув головой, прижала сжатые кулаки к губам.

  Если забрали утром, то скорее всего похороны завтра, точнее уже сегодня. Пока я уговаривала себя набраться смелости и зайти в морг, часы тикали , отсчитывая секунды и минуты. Так что время уже ближе к утру.

  Всхлипнув, прижалась головой к холодному кафелю стены.

  Что делать? Вернуться к Вадиму?

  Вздохнув, стукнулась затылком о стену.

  А зачем? Мстить? Да...

  Но я продолжала сидеть, не сдвинувшись ни на миллиметр.

  В душе было серо и пусто, хотелось завернуться в одеяло и пожаловаться брату, как в детстве, на мальчишек со двора, как раньше. Как никогда больше уже не будет. Хотелось прибежать к маме и нежно обнять ее за шею, радостно чмокнуть в щеку и лукаво заглянуть в глаза. Но я уже никогда не смогу это сделать!

  Слезы, крупные, соленые, потекли по щекам, а сжавшиеся кулаки со всей силы ударили о пол.

  Не смогу!

  Я снова ударила и заорала:

  - Из-за тебя! Кобелина блохастая!

  Лампа, раскачивающаяся на длинном тонком проводе, дернулась и взорвалась, погружая помещение в темноту.

  - Почему, Боже? За что? За что? - зажмурившись, заскребла ногтями по грязным плитам, - Я ничего больше не смогу...

  Пальцами размазав слезы по щекам, пошатываясь поднялась и, придерживаясь одной ладонью за стену, побрела на выход, совершенно забыв о своей нематериальности.

  Тяжелая дверь, закрывающая покойницкую легко распахнулась, выпуская меня и так же легко закрылась обратно.

  - Костик? Ты это видел? - тихо прошептал рядом испуганный мужской голос.

  - Нет! Нет, тебе все показалось.

  - Костик?

  А я прошла мимо, открыла дверь, ведущую в маленький коридорчик и аккуратно закрыла ее обратно, успев расслышать фразу, сказанную парнем.

  - Все, Юрьич, мне больше не наливай.

  Стерев последние слезы, вышла в ночную мглу, серебристо освещаемую низкой луной. Почти круглой, идущей на убывание. Глотнув ночную прохладу, пнула кучку листьев, разлетевшихся с шуршанием, и побрела вперед, ни о чем не думая, ничего не видя перед собой.

  Глава 3

  Очнулась я утром, стоя напротив витрины одного из городских бутиков. Замершие за стеклом манекены призывно подмигивали, приглашая зайти и померить, а потом и купить понравившуюся вещь. Скосив глаза на ценник, скептически хмыкнула. Такое могли себе позволить купить не многие. Хотя я бы и могла. Раньше. Например это симпатичное вязаное платье изумрудно-зеленого цвета. Оно неплохо бы подошло к моим глазам, тоже зеленым.

  За спиной проносились машины, спешили на работу люди, а я наблюдала за рассветной суетой, отражающейся в стекле. Колокольчик на двери дернулся и задребезжал, это вышла хмурая уборщица, закутанная с сизый халат. Поправив косынку на голове, поставила рядом ведро и быстро-быстро начала елозить тряпкой по стеклу, убирая малейшие признаки грязи. Почти дойдя до меня, женщина вздрогнула и оглянулась, обшаривая глазами небольшой пустой пятачок.

  - Тьфу ты! Чертовщина какая-то, - поежившись, она кинула тряпку в ведро и, озираясь, направилась ко второй витрине.

  Проследив за нервными движениями уборщицы, грустно улыбнулась и, обхватив себя руками, побрела по проспекту, уже не замечая, как толпа вокруг непроизвольно расступается, а потом сливается снова в единый человеческий поток.

  - Девушка?

  Отрешившись от действительности, не сразу заметила преграду. Высокую, мощную, одетую в строгий костюм, явно сшитый на заказ.

  Глаза, опущенные вниз, медленно поползли вверх. Остановились на черной пуговице с вензелями, двинулись выше. Затормозили на мощной шее и уперлись в гладко выбритый подбородок с уже наметившейся черной щетиной.

  - Долго будем меня разглядывать?

  Резко вскинув глаза вверх, испуганно отшатнулась. Прямо на меня смотрели пронзительные темно-серые глаза с пульсирующим черным зрачком. Сглотнув, отступила на шаг назад. Брови мужчины нахмурились, а сам он напрягся. Быстро оглянувшись, посмотрел на запястье, на спрятанными под манжетой часы, и снова на меня.

  - Интересно...

  Новый шаг назад. Пытаясь охватить взглядом всю фигуру мужчины, нервно облизнула губы, и , как только он двинулся ко мне и протянул руку, пытаясь схватить, резко развернулась и бросилась бежать, подгоняемая странным иррациональным страхом. Не оглядываясь, петляя по улицам словно заяц, я бежала вперед, выжимая из своего призрачного тела последние силы.

  Мне было страшно. Очень. Страх застилал глаза, оглушал, заставлял бежать все быстрее и быстрее. Почему? Не знаю. Наверное потому, что он увидел меня. Именно меня, а не кого-то за моим лицом. И я бежала, искренне желая оказаться как можно дальше, оказаться там, где меня любят, там, где ждут.

  Тьма вняла моим мыслям и метаниям, закружила, окутала белой дымкой и выкинула. На кладбище.

  Сделав пару шагов вперед, остановилась и огляделась, боясь заметить за плечом мрачную фигуру незнакомца. Но кроме разбегающихся в разные стороны дорожек, да замерших за оградками памятников, тут ничего не было. Даже березы и сосны, привычные в старой части кладбища, тут не росли.

  Обхватив себя руками, с тоской посмотрела на стройные ряды мраморных изголовий.

  Куда идти?

  Я снова оглянулась. Мне все казалось, что сероглазый мужчина вывернет из-за поворота и...

  И что?

  Я не знала, я ничего не знала.

  Машинально перебирая ногами, старалась не смотреть на венки и надписи, но краем глаза все равно замечала: "От любящих детей", "От семьи Павленко", "От брата". Таких "от" было великое множество, и даже смотря строго вперед, под ноги, я видела покрытые зелеными листьями и цветами овалы с черными траурными лентами и надписями "От мамы и папы", " От старшего брата", "От скорбящего мужа".

  Не выдержав, я снова побежала, взметая за собой хороводы из листьев. Я неслась в глубь, к деревьям, в старую часть кладбища. Я бежала к людям, их тихим голосам и горячим сердцам.

  Мимо мелькали одинокие скорбные лица, а я все бежала, пока не заметила многочисленную группу, сгрудившуюся возле вырытой ямы.

  - Мама? - пальцы вцепились в кованную ограду чужого памятника, а я вглядывалась в усталое любимое лицо самого дорого человека, - Мамочка...

  Какие-то незнакомые люди тихо переговаривались, с любопытством поглядывали на нее и снова шептались. Но я видела только ее и стоявшего рядом отца. Окинув безумным взглядом людей, нашла брата. Он стоял возле закрытого гроба и нервно курил, периодически поправляя белые рюши, выглядывающие из под крышки.