«Бог, король и дамы» (СИ) - Белова Юлия Рудольфовна - Страница 76

С одной стороны, нападение в резиденции его величества на зятя короля Испании, находящегося в милости у монарха, было шагом более, чем опрометчивым. С другой стороны, Альба не простил бы ошибки.

Коэтиви также застыл, размышляя, как быть дальше. Прощаться с жизнью не хотелось. Отдать бумаги означало потерять честь. Вытащив переданный ему пакет, граф де Коэтиви с сомнением оглядел «кузена». Граф де Лош не производил впечатление человека, интересующегося политикой и тайными миссиями.

Жорж-Мишель неожиданно улыбнулся:

— Если вы передадите бумаги мне, клянусь честью передать их по назначению, — обратился он к графу де Коэтиви.

Алмейда ждал, что последует дальше. Шевалье Жорж-Мишель выдернул пакет из руки графа и, не обращая внимания на два протестующих возгласа, сломал печать. Углубился в чтение. Махнул рукой, требуя поднести ближе факел. Еще раз перечитал, расхохотался и сунул бумаги Алмейде.

— Ради всего святого, господа, «Араукана» [9], конечно, шедевр поэтического искусства, но не до такой степени, чтобы драться, рискуя жизнью, за каждый экземпляр.

Коэтиви привалился к стене, почувствовав, что еще миг — и он грохнется на пол. Алмейда растерянно крутил бумаги, силясь понять, в какую историю вляпался.

— Да, кажется, над вами здорово подшутили, господа. Вам следует освежить в памяти список своих врагов, — продолжил шевалье Жорж-Мишель, забирая список поэмы, на этот раз уже из рук испанца. Оба графа угрюмо молчали, понимая, что если бы не племянник короля один из них был бы мертв, в другой — на полпути в тюремную камеру.

— Кстати, — остановил Алмейду Жорж де Лош, — вы, кажется, имели честь обсуждать мои действия, граф. Думаю, мы сможем продолжить разговор в любое удобное для вас время и место. Вы сможете сказать об этом моему другу, маркизу.

— Я буду ждать этой встречи, принц. — Поклонившись, испанец удалился в сопровождении своих людей, оставив французов одних. За исход поединка он не опасался. В конце концов не для того же граф де Лош спасал его от эшафота, чтобы потом убить, так что поединок был скорее данью условностям, нежели реальным сражением.

— Вы… как… — граф де Коэтиви оторвался, наконец, от стены, но так и не смог задать вопрос. Вернее, вопросов было слишком много, чтобы задать их одновременно.

— Ну, — граф де Лош пожал плечами, — скажем, у меня есть хорошая привычка оказываться в нужное время в нужном месте. — Он благоразумно умолчал о том, что заметив странное поведение графа на приеме, вспомнил восторженную Луизу и ее рассуждения, как хорошо оказаться в роли Дианы де Пуатье. Сопоставив одно с другим, он решил не выпускать кузена из вида и появился как раз вовремя. «Вероятно, малышка окрутила посла, — размышлял Лош, подавая кузену руку и распоряжаясь насчет носилок, — решила показать коготки. Что ж придется держать с ней ухо востро. А заодно принять меры против чрезмерного возвышения графини».

— Видите ли, когда я предположил, что вы стали слишком влиятельной фигурой при дворе, я подумал, что у кого-нибудь может появиться желание вас устранить. Признаюсь, такой исход дела меня вполне бы устроил. Но представьте себе — я из кожи вон лезу, чтобы устроить вашу судьбу — вернуть состояние, отправить подальше от Лувра, который, как я знаю, вы не любите — а кто-то решает вашу участь, вообще меня не спросив. Меня, принца, родственника королей. При этом прекрасно зная и то, что я здесь, и мое участие в вашей судьбе.

Коэтиви скрипнул зубами. Шевалье Жорж-Мишель сделал вид, будто не заметил этого.

— Нет, мне собственно все равно, будет ли кузина вдовой или замужней дамой, — продолжил граф. — В ее положении — это почти одно и тоже. Но вы-то на что рассчитывали? Знаете, дипломатия вещь опасная — графов гораздо больше, чем интересов короны. И коль скоро граф начинает вести себя как принц, ему не следует обижаться на роль пешки. — О своих подозрениях касательно Луизы шевалье Жорж-Мишель промолчал, полагая, что нечего бросать слова на ветер, не имея прямых улик.

Граф с шумом выдохнул:

— Приходится, если принц ведет себя как граф!

— Браво… туше, я бы сказал — обрадовался Жорж-Мишель, — Но, знаете, это совсем другое. Если кузен Карл и дядя Макс на меня сердятся — это ничего не значит. Зато дядя Филипп и кузен Генрих осыпают милостями. Так и хочется с кем-нибудь поделиться. И я, пожалуй, готов был бы вам помочь, не будь вы столь упрямы. Боже, что за наказание! И почему вы так странно себя ведете?!

— Вы издеваетесь надо мной, шевалье. И причина известна, — почти с ненавистью отозвался граф, наглядно демонстрируя, что не так безразличен к болтовне за своей спиной, как хочет показать. Коэтиви испытывал огромное желание убить своего спасителя на месте, и едва сдерживал себя.

— Мне тоже пришлось несладко — воспитывать сына дофина, выдавая его за своего ребенка, — фыркнул граф де Лош.

На какое-то мгновение Коэтиви удивленно распахнул глаза, но гнев взял верх над изумлением:

— Но вас не тащили к алтарю силой, — возмутился Коэтиви. — И вообще — одно дело, когда вы кому-то наставляете рога, другое — если рогоносец ты сам.

— В каком смысле? — граф де Лош озадаченно хмыкнул. — Вы, Коэтиви, какой-то странный человек. Когда мне подкидывали ребенка, никто не поинтересовался, нравится ли мне это. Но на что нужны друзья, если они не могут оказать столь ничтожную услугу?

— Ничтожную? — граф де Коэтиви вновь удивленно воззрился на графа де Лош. За ничтожные услуги не дарят поместий, приносящих пятнадцать тысяч ливров чистого дохода.

— Ну да, — подтвердил Жорж-Мишель. — Вас же, кажется, не сделали ни герцогом, ни пэром. Хотя, знаете, когда четверо принцев предлагают свою дружбу — это тоже неплохо.

— Кто? — Коэтиви почувствовал, как в глазах потемнело. В общем-то состояние графа объяснялось потерей крови, а также мысленными усилиями по подсчету любовников жены.

— Только не надо сейчас падать в обморок, держите руку. — Граф де Лош не имел намерения тащить на себе бесчувственное тело. — Карл, Генрих, Франсуа и я. Хотя Карл не принц, а король. Но это не так важно. И нечего смотреть на меня как на чудовище. Карл — наш король, и долг подданных — угождать ему в его прихотях. Генрих любезничал с вашей женой, когда вы еще и знакомы с ней не были, я… Ну, скажем, ваша Луиза не в моем вкусе, а что касается Франсуа — вы что, Коэтиви, всерьез полагаете этого щенка мужчиной? Поверьте, я знаю Франсуа много лучше, чем вы — полное ничтожество во всех смыслах. Уверяю — самое большое, что грозит Луизе — умереть со скуки в те несколько ночей, когда ей придется напевать ему колыбельные. Ну, еще волосы расчесывать. И воротничок поправлять.

Во время перечисления всех благодеяний, которыми мадам де Коэтиви собиралась одарить младшего Валуа, граф де Коэтиви тщетно пытался вернуть себе равновесие — во всех смыслах. Потолок и пол так и норовили поменяться местами, мысли путались и дипломат с удивлением уловил в лице графа де Лош нечто, похожее на сочувствие. Граф де Коэтиви так и не понял, какие чувства испытывает к «кузену», да и слишком плохо себя чувствовал равно для дружбы и ненависти.

…Дуэль же с графом Алмейдой закончилась ранением последнего. Король был недоволен, но принц Релинген просил за графа, и дело закончилось лишь временным отлучением от двора. В результате шевалье Жорж-Мишель и благородный гранд расстались почти приятелями. Да и вряд ли могло быть иначе, ибо граф де Лош предпочитал не иметь живых врагов.

Глава 28

Почему шевалье Жорж-Мишель не нашел при дворе калеку-пажа

Человеку свойственно ошибаться, и хотя истина эта была известна еще древним, мало кто принимает ее на свой счет. Граф де Лош не был исключением. Вознамерившись во что бы то ни стало спасти «родственника», шевалье Жорж-Мишель возвел напраслину на его жену. Возможно, Луиза де Коэтиви и была бы счастлива, наткнись ее супруг на шпагу или сверни себе при падении шею, но по молодости лет еще не пыталась подыскать столь проворный клинок или столь горячего коня.