«Бог, король и дамы» (СИ) - Белова Юлия Рудольфовна - Страница 37

— Эй, малый, хочешь заработать? — небрежно поинтересовался шевалье.

Глаза Беарнца загорелись. Сроду не имея денег, малыш с готовностью кивнул. Мэтр Юшет ошарашено покачал головой. Довоевались их величества, допрыгались. Принцам должного содержания не выплачивают!

— Снесешь записку шевалье де Ликуру. Знаешь такого? — рассеянно произнес офицер, что-то торопливо карябая на клочке бумаги. — Одна нога здесь — другая там. Живо!

Принц Беарнский на лету поймал завернутую в бумажку монету и рванул с места. Вдогонку раздался довольный смешок.

— Да, ладно тебе, приятель, — пожал плечами Ланглере, несколько превратно истолковав смятение огородника. — Еще успеешь высечь стервеца.

Выскочив из огорода и слегка переведя дух, маленький принц решил все же полюбоваться на добытое богатство. Осторожно развернул записку, придирчиво осмотрел блестящую монету, попробовал ее на зуб и как взрослый шевалье подкинул в ладони. Бросил взгляд на записку.

«Я нашел еще одну подружку Ландеронда», — с трудом разобрал корявые буквы Генрих. «Постараюсь сегодня ее проверить. А. д'Анг.» Беарнец довольно кивнул. Мало того, что заработал, так еще и другу поможет. Ради этого стоило поспешить.

Получив записку товарища и разглядев, кто именно ее доставил, шевалье де Ликур забормотал бессвязные извинения. Генрих де Бурбон махнул рукой.

— Это же для Жоржа, — пояснил малыш, с любопытством глядя, как офицер пытается украдкой прочесть записку. — Я для Жоржа все сделаю. Он мой друг и кузен. А еще шевалье д'Англере дал мне пять ливров, — со всей непосредственностью возраста похвастал принц.

Все чувства шевалье де Ликура, сраженного бестактностью Ланглере, оказались травмированы одновременно.

— Но… но, ваше высочество, — почти не соображая, что говорит, пролепетал лейтенант. — Зачем вам деньги?!

— А как же… — оживился Беарнец. — Купить деревянную лошадку, конфеты и печенье… А еще ленточки для фрейлин. Как вы думаете, господин де Ликур, пяти ливров на это хватит?

— Не беспокойтесь, ваше высочество, я сам все для вас подберу, — произнес шевалье, все еще не в силах прийти в себя.

— Правда?! — чумазое лицо принца просветлело. — Вы пойдете со мной в лавки? Вот здорово!

Ликур испуганно прикусил язык. Вообще-то он хотел сказать, что купит все необходимое вместо принца, однако расстраивать его высочество уверениями, будто тот неправильно его понял, шевалье не посмел. Господин де Ликур почесал затылок, пытаясь сообразить, каким образом вывести наследника Наваррского престола из королевской резиденции. Говорить о прогулке с королевой-матерью мог только самоубийца. Обращаться за содействием к капитану королевской стражи господину де Сипьеру способен был разве что круглый дурак. А беседовать с воспитателем принца было столь же бессмысленно, как разговаривать с каменной стеной.

К счастью, после некоторых раздумий Ликур припомнил еще одного шевалье, способного оказать содействие в столь сложном деле. Лейтенант королевской стражи барон де Нанси обладал достаточной властью и, вместе с тем, был не настолько стар, чтобы бояться совершить безумство. Однако когда Ликур постарался изложить барону свое дело, молодой человек отступил на шаг, пораженный необычной просьбой.

— Вы что, шевалье, сошли с ума?! — воскликнул барон, с некоторой опаской глядя на офицера графа де Лош.

— Но, господин де Нанси, пожалуйста, — взмолился принц Беарнский, приподнимаясь на цыпочки и стараясь заглянуть лейтенанту в глаза. — Я уже все уроки сделал. И я сегодня совсем не шалил. Честное слово!

Барон де Нанси посмотрел на принца, на шевалье, опять на принца и понял, что безумие заразно. Ему следовало немедленно оправиться с рапортом к капитану де Сипьеру, но вместо этого лейтенант только кивнул.

— Ну, хорошо, ваше высочество, идите… только ненадолго… И еще, — совсем тихо добавил Нанси, чтобы его не слышал принц Беарнский, — если с головы его высочества упадет хотя бы волос, вы, шевалье…

— Я понял, — с унылой покорностью кивнул де Ликур. — Я пойду на эшафот.

— Вот именно, — подтвердил Нанси, мысленно добавляя, что его самого в этом случае ждет как минимум четвертование. — И… умойте, что ли, его высочество… Хотя нет, не надо. Так безопаснее.

Лейтенанту пришло в голову, что в нынешнем чумазом виде принц Беарнский скорее напоминает нищего, чем принца крови, но оно и к лучшему. Зная склонности Ликура, торговцы наверняка решат, будто его милость подобрал приглянувшегося ему уличного щенка и теперь выполняет его нехитрые желания в ожидание того мига, когда роли поменяются.

Нанси тряхнул головой. Ни за что больше он не сунется в подобную авантюру, обещал себе лейтенант. Но коль скоро его угораздило вляпаться в эту — стоило подстраховаться.

— Ваше высочество, — голос лейтенанта был полон почтения. — Прошу вас сохраните эту прогулку в тайне.

Маленький Бурбон в очередной раз кивнул, и Нанси повел принца Беарнского и шевалье де Ликура к неприметной калитке. Хотя шевалье поклялся собственной головой, что все будет в порядке, а наследник Наваррского престола и вовсе не догадывался, что с ним может что-то случиться, час, пока принц и дворянин графа де Лош отсутствовали в Лувре, показался Нанси бесконечным.

Сначала лейтенант просто стоял у калитки, лишь изредка постукивая пальцем по каменной стене. Затем принялся расхаживать взад и вперед — три шага в одну сторону, три шага в другую. Наконец, начал грызть ногти, чего с ним отродясь не случалось. А потом привалился к крепостной стене и сжал пальцами виски. Раз десять Нанси собирался отправиться к капитану де Сипьеру и признаться в своем проступке, но в результате оставался на месте, боясь, что без него юный принц не сможет вернуться в Лувр. Когда без малого через час пропащие объявились, взволнованный лейтенант мог только низко склониться перед его высочеством и отмахнуться от расспросов Ликура, слегка встревоженного необычной бледностью Нанси.

Принц Беарнский, искренне не догадывающийся о пережитых лейтенантом муках, возбужденно рассказывал барону об уличном шуме, прохожих, Сене и о выстроенных на речных мостах лавках, восторженно говорил об уличных мальчишках, которые ныряли с мостов прямо в реку, и уверял, будто тоже хочет такому научиться, удивлялся, что еда, оказывается, стоит очень дорого, а ленточки и игрушки — еще дороже, но у него все равно осталось три ливра. Вывалив на лейтенанта все впечатления, малыш с благодарностью забрал из рук Ликура деревянную лошадку, еще раз пообещал лейтенанту молчать о прогулке как рыба в пироге, подхватил в правую руку доверху наполненную печеньем и конфетами корзину и помчался радовать фрейлин.

— Если вы решите устроить прогулку еще для какого-нибудь принца — на меня не рассчитывайте, Ликур, — произнес Нанси. — И вообще, займитесь лучше своими непосредственными обязанностями. А то ваш сеньор будет недоволен.

Ликур вздохнул. Нанси был прав. Граф де Лош никогда не отличался сколько-нибудь приятным характером, а после тягот тюремного заключения должен был стать и вовсе невыносимым. Офицер любезно поблагодарил барона за оказанное содействие и отправился искать человека, которого никогда прежде не видел, но которого уже от души ненавидел — шевалье де Ландеронда.

Глава 12

О прятках, жмурках и других развлечениях простых дворян, принцев и королей

Опасаясь, что от тягот тюремного заключения характер графа де Лош окончательно испортится, шевалье де Ликур был не прав. Все-таки ее величество не желала подвергать племянника лишениям. Она только хотела, чтобы Жорж-Мишель обдумал свое поведение.

Ковры на полу, огромная кровать с бархатным пологом, изящный стол, резной сундук, два кресла и табурет — следуя приказу королевы Екатерины комендант поселил арестанта в лучшей камере Венсеннской крепости, и юный шевалье не имел оснований для жалоб. Конечно, после луврских покоев графа венсеннская кровать могла показаться юноше несколько жестковатой, а ковры староватыми, однако после ночевки на полу в каморке Себастьена Мало его сиятельство рассматривал свои апартаменты с нескрываемым удовольствием, совершенно забыв, что находится в тюрьме. Опять-таки решетки на окнах могли напомнить Жоржу-Мишелю об этом печальном обстоятельстве, но так получилось, что юноша появлялся в своей камере только для того, чтобы провести ночь, а все остальное время проводил в обществе коменданта крепости, двух его дочерей или в компании молодых офицеров, вместе с которыми фехтовал, играл в мяч, прятки и жмурки.