Козырная дама - Соловьева Татьяна - Страница 46

А ведь есть человек, который мог бы сплотить всех, стать во главе…

И этот человек он, Эстет.

Эстет не был связан с криминальным миром пуповиной — не сидел, не короновался, и, хотя смотрящие за городом воры в законе признавали его авторитет, стать единым лидером не позволяли.

Чтобы они признали власть Эстета, нужна была война.

Да, война с кавказцами сплотила бы славян, но теперь все разрушила случайность. Та самая случайность, от которой может погибнуть любое крупное дело, как бы серьезно и предусмотрительно ни были взвешены все обстоятельства, мелочи, детали…

Спустя сутки, поздним вечером, на лестничной площадке четвертого этажа, возвращавшаяся с вечеринки девушка, жившая этажом выше, обнаружила двух мужчин, лежащих в крови. Она и вызвала милицию, предупредившую, чтобы она ничего не трогала. Предупреждение, впрочем, было излишним. Девушка побоялась даже рассмотреть убитых, видела лишь неестественные мертвые позы и расплывшуюся по затоптанному кафельному полу лужу крови.

Когда прибыла милиция, выяснилось, что обе жертвы были убиты одинаковым способом — им перерезали горло. Обнаружилось и орудие преступления. Это был небольшой, но острый кинжал с выгравированным на рукояти растительным орнаментом, напоминавшим арабскую вязь. Он валялся неподалеку от трупа крупного, с полноватыми ляжками мужчины, в котором был опознан живший в этом же доме Николай Витохин. Вторым убитым был Валерий Гладков.

Да, это были они — Слон и его ближайший друг, охранник, шофер, помощник, подельник Гладик, два друга, не расстававшиеся ни на зоне, где вместе мотали срок, ни на воле, где занимались делами, за которые их ждал новый срок и новая зона.

Третья крупнейшая преступная группировка осталась без вожака.

* * *

Кроме большой банды «ассенизаторов», в течение трех лет терроризировавшей город, за последнее время прокуратурой было раскрыто еще несколько преступных бригад, занимавшихся квартирами. Как и «ассенизаторы», это были самостоятельные группировки. Они не поддерживали между собой связи, действовали в разных районах города, подчинялись разным главарям, имели каждая свой почерк преступлений, свои методы захвата квартир. Если и было у них что-то общее, так это то, что почти все безжалостно убивали несговорчивых «клиентов».

Было и еще одно бревно на дороге, как говаривал Казанцев, о которое споткнулись следователи прокуратуры, — в то время как одни квартирные банды мирно сосуществовали и действовали каждая на своей территории, другие, пытающиеся специализироваться на том же, конкурентами уничтожались.

Почти все квартирные банды так или иначе прошли через руки Казанцева и его группы, поэтому вряд ли был в городе еще кто-то, осведомленный об этом виде преступлений более полно, чем они. Группа работала неплохо, дела уходили в суд, виновные были осуждены и отбывали наказание. Но на их месте появлялись новые преступники, вместо разгромленных образовывались новые банды, порождая в прокуратуре новые следственные дела. Раскрывались и они, так что видимых причин для недовольства собой ни у Казанцева, ни у его помощников не было.

Но что-то волновало его подозрительный ум, что-то не нравилось, был какой-то вопрос, на который Казанцев никак не мог получить ответа.

И только последнее дело следственной группы — дело «ассенизаторов» — подтолкнуло его к предположению, которое настырным буравчиком вонзилось в мозг, — квартирные банды, действующие в городе, не самостоятельны, это некий единый конгломерат, управляемый одним сильным, изобретательным умом.

И на этот раз Казанцев не отмахнулся от своего подозрения, как не отмахивался от любого другого, каким бы нелепым оно ни казалось. Догадками и предположениями он поделился с ближайшими помощниками — Костей Зубахиным и Олегом Антиповым. Вместе и стали разрабатывать эту жилу, устанавливая связи, собирая свидетелей, разыскивая доказательства, проверяя любую зацепку, любой намек, любую смутную догадку.

Прокурор Петр Фоминых поначалу об этом расследовании, о напряженной работе группы, ведущейся параллельно с текущими делами, знал немного. Но не потому, что Казанцев не доверял ему, напротив, он считал прокурора не только толковым юристом, но и человеком порядочным и неподкупным. Дело было в другом. Не хотелось Казанцеву раньше времени рассказывать о непроверенных фактах, подозрениях, версиях, прежде нужно было собрать доказательства.

Фоминых тоже ни о чем не расспрашивал, ожидая, что однажды утром — а он любил приходить на службу за час-полтора до начала рабочего дня — в кабинет заглянет Казанцев, спросит: «Можно?» — а получив разрешение, зайдет, сядет напротив и скажет: «Кажется, мне есть что рассказать тебе, Петр».

Так и случилось.

Ранним утром, когда в прокуратуре никого еще не было, лишь Фоминых, пришедший по установившейся привычке пораньше, чтобы поработать, не отвлекаясь на звонки, посещения и встречи, дверь кабинета прокурора отворилась, и на пороге возник Казанцев.

— Можно?

— Заходи! — приветственно улыбнулся Фоминых.

Казанцев устроился на стуле за длинным столом, приставленным к письменному, за которым сидел прокурор, откинулся на спинку, поерзал, устраиваясь поудобнее, достал сигареты, придвинул поближе стоявшую тут же пепельницу — одним словом, вел себя как человек, готовящийся к долгой беседе.

Фоминых его не торопил, понимая: раз Казанцев пока молчит, значит, то, с чем он пришел, требует неспешного разговора. Вопросов тоже решил пока не задавать, предоставив следователю возможность выстроить разговор самому, в том порядке, какой ему представляется удобнее.

— Занимаясь «ассенизаторами», — начал наконец Казанцев, — я вдруг столкнулся с интересной особенностью — если рядовой состав квартирных банд ничем не отличается от состава любых других, есть в них и бывшие уголовники, и новички, то руководят ими почему-то пары. Поднял старые дела и еще раз убедился — действительно, главарей всегда двое. Один, как правило, обыкновенный бандюга, организующий преступления, а другой — человек легальный, казалось бы, далекий от криминального мира, к тому же нередко имеющий высшее образование — инженер, геолог, строитель и так далее. Есть и другая общая черта… Ты о ней как-то даже говорил. Помнишь, как продавались квартиры?

— Конечно. Через официально зарегистрированные фирмы, занимающиеся торговлей недвижимостью. Мне всегда не давало покоя, что ведут они себя слишком уж одинаково — не проявляют никакого интереса к тем, кто поставляет квартиры для продажи. А ведь не может быть, чтобы никто в десятках фирм ни разу не задумался о том, откуда квартиры у человека, продающего их несколько раз в год. Но им почему-то неинтересно, почему чужак, дикий агент, переходит им дорогу, составляет конкуренцию…

— Вот-вот! Ты, Петр Николаевич, меня и подтолкнул к действию. Мы хорошенько потрясли фирмы и выяснили, что, хотя они и являются самостоятельными коммерческими структурами, со своими учредителями и своими руководителями, все имеют одну и ту же крышу — банду Эстета.

— И это помню. Но почему ты предположил, что за квартирными бандами тоже стоит Эстет? Мы ведь проверяли эту версию и ничего не накопали. Не было обнаружено ни одного подтверждения. К тому же разве не ты убеждал меня, что Эстета как физического лица не существует?

— Я заблуждался. Поскольку он возникал то в связи с проституцией, то в связи с торговлей оружием или иными делами, я и решил, что Эстет — не реальный человек, а группа лиц, скрывающихся под этим псевдонимом, слишком уж многогранна преступная деятельность этой группировки в городе. Признаюсь, поначалу у меня не было никаких оснований подозревать, что Эстет связан еще и с квартирными бандами. Признаюсь и в том, что мы исходили с ребятами из чистого «авось».

— Но, как вы и предполагали, в кустах случайно стоял рояль?

— Стоял, родимый, стоял. Да еще какой рояль! В поисках Эстета мы с Зубахиным и Антиповым снова прошлись по связям уже отбывающих наказание главарей банд: вдруг выплывет что-то такое, что мы пропустили, чему не придали значение…