Свобода Маски (ЛП) - Маккаммон Роберт Рик - Страница 21

— Уверен, мы все будем рады ступить на твердую землю, — сказал Рэндольф. Он поднял свою лампу немного выше, чтобы отчетливее разглядеть лицо Мэтью. — Послушай, я думаю, я могу дать вам обоим по глотку рома, если хотите.

Пеппертри издал звук, похожий на тот, что издает собака, пуская слюну и обгладывая кость.

— Спасибо, — ответил Мэтью. — Буду очень признателен.

Рэндольф кивнул и затем тоже поспешил убраться из этой вонючей камеры.

Мэтью остался наедине со своими мыслями и с мягким, трагичным нытьем Пеппертри. Разумеется, представители закона в Плимуте должны были слышать о Профессоре Фэлле, подумал молодой человек. Как только он назовет это имя и обрисует некоторые подробности дела, никто не станет его задерживать за смерть прусского убийцы. Поэтому осталась лишь одна проблема: как вернуться в Нью-Йорк и, возможно, связаться с членами агентства «Герральд» в Лондоне, которые смогли бы помочь ему. Название этого агентства тоже должно было быть известно лондонским законникам.

Обстоятельства принимали положительный оборот. Мэтью будет пить свой жалкий глоток рома, празднуя победу. Вскоре веревки будут сняты, он сможет отмыться, сбрить бороду — а, возможно, даже отдохнет несколько дней и порадует свой желудок хорошей едой — а потом вернется к тому, что Великий сможет назвать «боевой формой».

А затем… каким-то образом… нужно добраться до Нью-Йорка. И после всего, что ему пришлось пережить, он готов будет ползти к входной двери Берри Григсби и просить у нее прощения. Он объяснит ей, что все это время хотел быть рядом с ней, но думал, что грубо оттолкнуть ее — это единственный способ защитить ее от Процессора Фэлла. Профессор ничего не забывал и имел множество злых рук, как и его символ — осьминог. Мэтью не желал, чтобы хоть одна из этих рук коснулась этой прекрасной девушки.

Что ему было делать? Куда они могли отправиться вместе, чтобы быть в безопасности?

Впрочем, всему свое время. Решать проблемы следует по порядку. Сейчас Мэтью удалось пробудиться от одного испытания — от потери памяти — и теперь он закален и подготовлен к тому, чтобы справиться с тяготами, ждущими впереди. Поэтому… всему свое время. Сначала — проблемы.

В этот момент принесли ром.

Часть вторая. Веселый город и его черные грехи

Глава шестая

Двери экипажа захлопнулись. Щелкнули двойные задвижки. Четверка лошадей под звонкие щелчки кнута пришла в движение, и Мэтью посмотрел сквозь зарешеченное окно на проносящиеся мимо здания Плимута — как всегда серого, окутанного моросью и клубящимися на небосводе свинцовыми тучами.

Руки и ноги молодого человека, наконец, освободили от веревок, но тут же заковали в цепи. У ступней его лежал внушительный металлический шар размером, наверное, со среднюю сторожевую собаку. Когда Мэтью спросил о своем аресте, офицер сказал ему, что путешествие займет семь дней, плюс-минус. Человек по имени Монкрофф в этот момент сидел на месте возницы, и они с партнером оба зябко кутались в черные плащи с капюшонами, надеясь защититься от сырости, как могли. Подле Монкроффа находился небольшой чемодан, где содержались показания, записанные со слов двух свидетелей — то было описание жестокого убийства графа Антона Маннергейма Дальгрена.

Итак, Мэтью направлялся в Лондон, чтобы предстать перед судом. Как сказал ему главный констебль Плимута, кое-кто с нетерпением будет ждать дня, когда накинет петлю на его шею. Никогда прежде Мэтью не слышал, чтобы работа палача описывалась с таким ликованием. Что ж, надежда все еще оставалась!

Похоже, что, пока он сидел здесь, на жестком дощатом месте и подскакивал на каждом дорожном ухабе, ему не следовало раньше времени думать о возращении в Нью-Йорк — в ближайшем будущем оно вряд ли планировалось. Но в самом деле его планы начали расстраиваться, когда он впервые предстал перед магистратом в Плимуте, на третье утро после того, как спустился по трапу со «Странницы» в навязанном образе закоренелого преступника.

— Как я уже говорил, — продолжил Мэтью, окончив рассказ о своих отношениях с убитым и о его побеге от Профессора Фэлла. — Дальгрен наверняка собирался убить меня, прежде чем мы достигли бы Англии. Я больше не был ему полезен в том, что, он думал, восстановит его доброе имя перед Профессором Фэллом, так что…

— Момент, — сказал магистрат Эйкерс с холодным, как айсберг, лицом и нарисованными на нем тонкими бровями. Он проговаривал свои слова медленно и протяжно, с легким причмокиванием губ после каждого предложения. — Я внимательно прочитал показания свидетелей, — листы с соответствующими записями лежали на столе прямо перед ним. Бледный свет прохладного ноябрьского утра, падающий из пары высоких окон, освещая Эйкерса, всё помещение и стражей Мэтью, создавал впечатление, что настала суровая зима. — Нигде не указано, — продолжил магистрат. — Что ваш прусский хозяин собирался убить вас на борту «Странницы» после того, как был бы спасен из моря. Я вижу лишь то, что у вас были… серьезные разногласия, которые вы хотели решить насилием… но в итоге мы имеем дело с его смертью, не с вашей.

— Он убил бы меня! Я говорю вам, я…

— Убили его первым, опасаясь за свою жизнь? Показания свидетелей говорят о том, что вы обрубили спасительную веревку графа, не находясь при этом в опасности, и это непростительно.

— Но Дальгрен был убийцей! — нотки поднимающейся паники в голосе Мэтью лишь дополнительно встревожили молодого человека. Он понял, что если придет в бешенство, из этого не выйдет ничего хорошего, поэтому постарался взять себя в руки и восстановить дыхание. — Вы ведь услышали то, что я рассказал вам о Профессоре, не так ли?

— Я понимаю, что, как вы считаете, эти подробности могут помочь вашему делу, — сказал Эйкерс. — Но, к несчастью для вас, молодой человек, я никогда не слышал об этом человеке. Он профессор чего? И где он учился?

О, Господи! — подумал Мэтью. И снова пламя паники охватило его. Мэтью стоял с опущенной головой, стараясь найти в себе силы заговорить снова. Он все еще был слаб после поездки, ему не позволили побриться и оставили в старой серой одежде, которую после беглой чистки сырой надели на его тело. Два дня он провел в мрачной плимутской камере, разделяя клетку с морщинистым безумцем, который изнасиловал и убил десятилетнего ребенка. Похоже, спуск с этого проклятого судна не принес желаемого облегчения — все надежды Мэтью разбились о суровую реальность. Молодому человеку так и не дали как следует поесть, продолжая держать его на голодном пайке.

— Прошу вас, — сказал узник своему судье. — Свяжитесь с агентством «Герральд» в Лондоне. Кто-то из его сотрудников, по крайней мере, слышал обо мне.

— Я слышал о вашем запросе от главного констебля Скарборо. Но это вне юрисдикции Плимута, молодой человек. К тому же, никто из нас здесь не слышал об этом вашем агентстве «Меррел».

— Не «Меррел», - поправил Мэтью. — А «Герральд». Это…

— Да, я слышал, что вы рассказывали Скарборо, — бледная, как лилия, рука, украшенная тремя перстнями, жестом заставила Мэтью понизить голос. — Агентство, занимающееся решением проблем людей? — его лицо тронула тень кривой улыбки, которая была адресована лысеющему главному констеблю, сидящему в дальнем углу помещения. — Боже Всевышний, разве это не наша ответственность? Я не хотел бы думать, что может случиться с английской цивилизацией, если люди вместо судов кинутся решать свои проблемы в такие вот конторы. Это же будет фактический самосуд! Впрочем, слава Богу, это лишь бред: как я уже говорил, у меня нет никаких записей об агентстве «Меррел», - маленькие глазки магистрата глядели бесстрастно и незаинтересованно. — Конечно, молодой человек, ваша история попахивает безумием. Мое мнение, как судьи, что я говорил с человеком из Бедлама. Вам есть, что еще сказать?