Третий не лишний - Малиновская Елена Михайловна - Страница 47

Я думала, что сейчас Нико извлечет из карманов мелки и примется расчерчивать пол загадочными символами, имеющими непосредственное отношение к некромантии. Вроде как именно эта ветвь магического искусства имеет наипрямейшее отношение к вызову душ мертвых, а следовательно, и к упокоению призраков. Но Нико удивил меня. Он вышел на середину комнаты, откашлялся, словно оратор перед долгой пламенной речью, и громко произнес:

— Томас Эйр, отец мой по крови. Освобождаю тебя от уз сего дома. Отныне ты свободен.

Я с трудом сдержала скептический смешок. Прозвучало пафосно, но сработает ли это? А как же заклинания, круг для концентрации энергии, потустороннее пламя и кровавая жертва, дабы умилостивить мертвых? Нико даже не удосужился потушить магические искры, плавающие под потолком! А я всегда считала, что ритуалы некромантии нужно проводить в темноте. В крайнем случае — при неверном тусклом пламени свечей.

Стоило мне так подумать, как в руках Нико блеснул остро наточенный кинжал. Ого! И я напряженно выпрямилась, не сводя настороженного взгляда с острия лезвия, которое ярко сверкало. А вот это мне уже не нравится. Что я там подумала про обязательную кровавую жертву? Как бы Нико не воткнул кинжал прямо мне в грудь. Как говорится, одним колом двух вампиров убиваю. С одной стороны, он исполнит свое обещание и освободит Томаса. А с другой, поквитается с жестокой возлюбленной, которая прямо сказала ему, что нет никакой надежды на счастливое совместное будущее.

Но, естественно, я ошибалась. Нико одним быстрым движением закатал левый рукав белоснежной рубашки и размашисто, почти не глядя, чиркнул себя лезвием по запястью наискось.

Один мучительно-долгий томительный миг ничего не происходило. Края пореза оставались девственно-чистыми, как будто боги отказались принять жертву Николаса. Но потом они наполнились тягучей темной венозной кровью, которая тонким ручейком хлынула вниз.

Удивительное дело, Николас стоял спокойно, но кровь словно испарялась, не долетая до пола. Я нахмурилась, не в силах понять, как такое возможно. Затем пригляделась и беззвучно ахнула. Капли действительно исчезали. Падали на пол, но тут же пропадали без следа, будто сам дом жадно пил кровь своего владельца.

Что-то происходило вокруг. Всполохи молний теперь били за окном без остановки, озаряя внутренности гостиной мертвенным синим светом. Как странно! Я считала, что гроза давно миновала. Нереальности всей этой сцене добавляло то, что при этом не было ни звука грома. Да что там — грома! Гостиную затопило мертвое молчание. Ни шороха, ни вздоха находящихся рядом со мной людей. Тишина.

«Как в гробу», — мелькнула неуместная пугающая мысль.

— Довольно, — первым нарушил паузу Брон.

С поразительной скоростью вскочил с дивана и кинулся к Нико. Теперь в движениях священника не угадывалось никакой пьяной заторможенности. Он действовал так, будто весь хмель давным-давно слетел с него.

Подскочив к Нико, Брон нагнулся и небрежно оторвал от края рясы широкую полосу. Я поморщилась, поскольку опять получила сомнительное удовольствие лицезреть его голые волосатые ноги. Но священник вряд ли заметил мое неудовольствие. Он уже перевязывал руку Нико чуть выше пореза. И только сейчас я заметила, как чудовищно побледнел бедняга за время ритуала.

В лице Нико сейчас не оставалось и кровинки. Только сухие бледные губы что-то беззвучно шептали, как будто он вновь и вновь повторял ритуал.

— Мальчик мой, ты совсем себя не бережешь, — упрекнул его Брон. Приобнял и чуть ли не волоком потащил к дивану.

Теперь опомнились и Дейк с Рочером. Мои братья шумно засуетились, словно пытались своими торопливыми бестолковыми метаниями вокруг барона попросить у него прощения за свое бездействие чуть ранее.

Но я видела эту суету лишь постольку-поскольку. Потому что в центре гостиной, где совсем недавно Нико щедро окроплял пол своей кровью, теперь стоял Томас.

Нет, не призрак Томас. А обычный человек с самой обычной внешностью. Такой реальный и такой настоящий.

Я понятия не имела, как Томас выглядел при жизни. Но не сомневалась, что передо мной именно он. Было что-то неуловимо знакомое в насмешливом выражении карих глаз, непослушных темных волосах, упорно не желающих лежать в строгой прическе. Получается, Томас погиб совсем молодой. Сейчас он выглядел как ровесник Нико. Впрочем, именно такой человек и мог завоевать сердце Эмили, красавицы, которая вышла замуж за убийцу.

— Спасибо, — проговорил Томас, глядя на меня. — Спасибо, Беата. Я никогда об этом не забуду.

— Отправляйся в Бристар, — бросил ему Брон, продолжая хлопотать над Нико, который, видимо, лишился чувств от потери крови. — Разузнай все и вернись. А потом лети на суд богов. Думаю, они будут милостивы к тебе.

Томас наклонил голову, показывая, что услышал приказ. И начал медленно таять.

Это было очень красиво и очень необычно. Фигура дворецкого неожиданно окуталась радужным туманом, который все ярче и ярче рябил. Но так же внезапно все и прекратилось. Томас вдруг вновь стал совершенно реальным.

— Ну что еще? — устало спросил у него Брон, обмахивая бледное лицо Нико ладонями. — Передумал, что ли?

— Лоренс! — с неподдельным ужасом выдохнул Томас. — Лоренс Вигорд здесь! И он готов напасть!

Тьма убаюкивала меня. Она окружала меня невесомым коконом и утешала. Хотелось закрыть глаза и полностью отдаться во власть мраку. Пусть он растворит мое тело. Пусть моя душа освободится и отправится прочь. Я слишком устала от всего происходящего.

— Желаешь умереть?

Змеиный шепот вкрадчиво вполз в мои мысли. Беда была лишь в том, что он раздался на самом деле, а не привиделся мне.

— Так я могу помочь.

И я вздрогнула, ощутив огненно-жаркое прикосновение к своей руке.

Правда, неприятное чувство тут же исчезло, не оставив о себе напоминания в виде ожога. Ну и на том спасибо, как говорится.

— Даже сейчас ты не оставляешь попыток досадить мне, — сказала я, старательно тараща во мрак глаза — не мелькнет ли где поблизости хвост раскаленной добела ползучей твари, готовой зажарить меня живьем.

— А разве у меня есть причины любить тебя? — Шарриаш скрипуче рассмеялась. — Ты принесла моему хозяину одни беды. Впрочем, и сама это прекрасно осознаешь. Если бы я довершила начатое еще при первой нашей встрече, то все закончилось бы уже тогда. И закончилось бы благом для Николаса. Он бы, безусловно, долго горевал и обвинял меня. Но в конечном итоге мы бы помирились. Я — хранительница рода. Я всегда действую во благо последнему представителю его. Жаль, что порой он настолько упрям в своем нежелании видеть очевидного.

Я не имела никакого желания вступать в этот заведомо проигрышный спор с Шарриаш. И во многом потому, что осознавала ее правоту. Да, встреча со мной принесла много бед для Нико. Но, с другой стороны, он ведь сам похитил меня.

Я с силой дернула себя за выбившийся из прически локон волос, почувствовав, что начинаю повторяться в своих размышлениях. Тяжело вздохнула и попыталась устроиться поудобнее на холодных камнях подземелья.

Мое положение усугублялось тем, что на коленях я держала голову мирно спящего Николаса. Из-за этой тяжести ноги у меня затекли так, что я их почти не чувствовала. Но переменить позу не смела, опасаясь потревожить покой Николаса. Брон сказал, что тому нужно хорошо отдохнуть. Нико отдал слишком много крови и сил на ритуал.

Я закрыла глаза, невольно вспомнив тот момент, когда Томас предупредил нас о грядущей опасности. Как ни странно, паники не было. Точнее, мой брат Рочер пытался было грозно засучить рукава. Он даже успел пообещать выдернуть Лоренсу все конечности, но потом за дело взялся Брон.

Нет, просто удивительно, каким разным умел быть этот священник! После прошлой нашей встречи, завершившейся моим замужеством, я сложила о нем мнение как о последнем пьянице. Развратном, отвратительном, склизком типе, совершенно недостойном носить облачение служителя бога. Но теперь я поняла, насколько глубоко в нем ошибалась. Брон просто носил маску жалкого пьянчужки. Причем играл свою роль так умело, что мало у кого могли бы зародиться сомнения в его искренности. Но на самом деле Брон был весьма расчетливым, отважным и быстрым на решения человеком. Так и теперь, мои братья и я лишь испуганно хлопали ресницами, силясь переварить неожиданную весть, а Брон уже развил кипучую деятельность.