Записки Юлия Цезаря и его продолжателей - Цезарь Гай Юлий - Страница 55

68. В двенадцати милях от лагеря Сципиона, но в одном с ним направлении, лежал город Зета; от Цезаря же он был дальше, в противоположной стороне, в семнадцати милях. Сюда Сципион послал два легиона за провиантом. Когда Цезарь узнал об этом от перебежчика, он перенес свой лагерь с равнины на холм, то есть на более безопасную позицию, и, оставив там прикрытие, выступил оттуда в четвертую стражу, прошел со всеми войсками мимо неприятельского лагеря и овладел городом. Здесь он узнал, что легионы Сципиона ушли далеко в окрестности за провиантом. Когда же он попытался и сам направиться туда, то заметил, что на помощь этим легионам спешат все неприятельские силы. Это замедлило его атаку. Он ограничился тем, что взял в плен близкого друга Сципиона, римского всадника Г. Минуция Регина, бывшего комендантом этого города, и римского всадника из утической корпорации, П. Атрия, а также увел двадцать два царских верблюда. Оставив там гарнизон под командой своего легата Оппия, он начал отступать в свой лагерь.

69. Когда он был уже недалеко от лагеря Сципиона, мимо которого он должен был проходить, Лабиэн и Афраний со всей конницей и легковооруженными бросились из засады на его арьергард и выскочили с ближайших холмов. Заметив это, Цезарь выставил против врагов свою конницу, а легионерам приказал снести багаж в кучу и быстро атаковать врага. Тотчас же при первом натиске легионов неприятельская конница и легковооруженная пехота были без всякого труда сбиты с позиций и сброшены с холма. Цезарь уже думал, что разбитые и устрашенные враги перестанут его беспокоить, и стал продолжать свой марш, но они снова бросились с ближайших холмов, и точно так же, как и перед этим, на Цезаревых легионеров напали нумидийцы и легковооруженные; последние, отличаясь изумительным проворством, привыкли сражаться в рядах всадников и вместе и единовременно с ними набегать и отбегать. Они делали это часто, нападали на юлианцев во время их движения, убегали от наступавших, ближе не подходили, вообще сражались своеобразно и довольствовались нанесением ран издали дротиками. Разумеется, Цезарь понял, что единственная цель их попыток — принудить его разбить лагерь на совершенно безводном месте, чтобы его голодное войско, которое с раннего утра до десятого часа дня ничего не имело во рту, погибло вместе с животными от жажды.

70. Дело было уже под вечер, а Цезарь продвинулся за четыре часа лишь на неполных сто шагов. Поэтому он убрал из арьергарда конницу вследствие потерь в лошадях и стал назначать в арьергард, на смену ей, легионы. Под прикрытием легионеров ему легче было выдерживать неприятельские атаки, и он продолжал двигаться спокойно и не спеша. Тем временем нумидийские конные отряды стали справа и слева выскакивать с холмов и окружать войско Цезаря кольцом, а часть их нападала на его арьергард. Если тем временем три-четыре Цезаревых ветерана оборачивались и изо всех сил пускали копья в наступающих нумидийцев, то те все до одного, в количестве более двухсот, повертывали тыл, а затем, снова повернув лошадей против его войска, в разных местах собирались, на известном расстоянии преследовали легионеров и бросали в них дротики. Таким образом, Цезарь то подвигался вперед, то останавливался и, довольно поздно закончив свой марш, в первом часу ночи довел свое войско благополучно, за исключением десяти раненых, до лагеря. Лабиэн также вернулся к своим главным силам, причем у него около трехсот человек было убито, много ранено, и все устали от настойчивых атак. Тем временем Сципион, который вывел свои легионы со слонами и выстроил последних перед лагерем на виду у Цезаря для устрашения его солдат, отвел свои силы в лагерь.

71. Для борьбы с такими разнородными неприятельскими войсками Цезарь стал учить своих солдат не как полководец ветеранов, одержавших ряд блестящих побед, но как фехтмейстер новичков-гладиаторов, наставляя их, на сколько шагов они должны отступать от врага, как они должны против него становиться, на каком расстоянии оказывать сопротивление, когда выбегать, когда отходить и грозить наступлением, с какого места и как пускать копья. Дело в том, что неприятельская легковооруженная пехота чрезвычайно тревожила и беспокоила наше войско, так как всадников она отпугивала от сражения вследствие гибели лошадей, а легионных солдат утомляла своей быстротой: действительно, как только атакуемые ею тяжеловооруженные солдаты останавливались и переходили в контратаку, те быстро убегали и этим легко спасались от гибели.

72. Все это очень тревожило Цезаря, ибо каждый раз, как завязывалось сражение, он одной своей конницей без поддержки легионных солдат никоим образом не мог померяться с конницей и легковооруженной пехотой неприятеля. Это тем более беспокоило его, что он еще не имел дела с неприятельскими легионами и не представлял себе, как он будет держаться против этой конницы и легковооруженной пехоты (действительно замечательной), если к ней прибавятся еще и легионы. Помимо того, огромный рост слонов и масса их продолжали приводить в ужас солдат. Впрочем, против этого он скоро нашел средство; он приказал переправить из Италии слонов, чтобы солдаты познакомились с внешним видом и особенностями этого животного и знали, в какую часть его тела можно легко попасть копьем и какая даже тогда остается неприкрытой, когда слон снаряжен и одет в броню, так чтобы можно было направлять в нее копья. Кроме того, надо было приучить и лошадей к запаху, реву и внешнему виду этих зверей, так чтобы они перестали их бояться. Этим он много выиграл: его солдаты трогали этих животных руками и убеждались в их медлительности, всадники пускали в них копья с притупленными концами, лошади тоже привыкли к зверям благодаря их терпеливости.

73. По указанным выше причинам Цезарь сделался озабоченнее, медлительнее и осторожнее и оставил свою прежнюю быстроту, с которой он привык вести войны. И неудивительно: в его распоряжении были войска, привыкшие воевать в Галлии в открытом поле, с людьми прямыми и отнюдь не коварными, которые боролись храбростью, а не хитростью; затем он должен был старательно приучить своих солдат самим разбираться в обманных, коварных и хитроумных приемах врагов и определять, что делать и чего избегать. Поэтому, чтобы они скорее это усвоили, он старался не задерживать легионы на одном месте и под видом добывания провианта перебрасывал их туда и сюда, так как был убежден, что неприятельские войска ни на шаг не уйдут от него. Уже на третий день он вывел в полном порядке свои войска и, сохраняя боевое настроение, прошел мимо лагеря врагов, заманивая их на сражение на выгодной для него позиции. Но, увидав, что они не имеют этого желания, он под вечер снова отвел легионы в лагерь.

74. Тем временем прибыли послы из города Ваги, соседнего с Зетой, которым, как мы указали (35), овладел Цезарь. Они убедительно просили прислать им гарнизон и со своей стороны обещали много поставлять ему для военных нужд. Около того же времени пришедший (из сердечного расположения жителей) к Цезарю перебежчик сообщил затем своим согражданам, что царь Юба налетел со своими войсками на город еще прежде, чем туда мог прийти гарнизон Цезаря, и, окружив его всей массой, тут же его взял, его жителей всех до одного перебил, а самый город отдал своим солдатам на разграбление и разрушение.

75. Тем временем Цезарь произвел на двенадцатый день до апрельских Календ смотр своему войску, а на следующий день вывел все свои силы из лагеря, продвинулся на пять миль и остановился в боевом порядке на расстоянии двух миль от лагеря Сципиона. Заметив, однако, что неприятели, которых он уже довольно давно вызывал на сражение, уклоняются от него, он отвел свои войска назад; но на следующий день снялся с лагеря и спешно направился к городу Сарсуре, где у Сципиона стоял нумидийский гарнизон и был свезен хлеб. Как только это заметил Лабиэн, он, с конницей и легковооруженной пехотой, стал беспокоить его арьергард. Отбив при этом кладь маркитантов и торговцев, возивших свои товары на телегах, он ободрился и стал смелее наступать на легионы, в предположении, что солдаты под тяжестью поклажи не будут в состоянии сражаться. Но Цезарь это своевременно предусмотрел, приказав, чтобы в каждом легионе было наготове по триста человек. Их-то он и направил в помощь своим эскадронам против конницы Лабиэна. Тогда Лабиэн при виде легионных знамен в страхе повернул коней и обратился в позорнейшее бегство. Перебив и переранив у него много народа, наши легионеры возвратились к своим частям для продолжения похода. Лабиэн все время шел за ними следом по хребту возвышенности, держась правой стороны.