Ведьмина диета (СИ) - Сорока Ирина - Страница 20

— Вместо ужина, пойду лучше лягу пораньше.

— Глашка, может, хватит? — прикрикнула на меня девушка. От неожиданности начавшая вставать я, обратно села.

— Что именно? — осторожно уточнила. Какая бешеная собака укусила всегда веселую подругу?

— Худеть, вот что! Ты себя после недели проведенной на той поляне видела?

Даже в воду заглядывать не пыталась, а зеркало, откуда бы в здешних чащобах нашлось?

— На тебе только кости-то и остались. Вон, худее меня стала!

— Что?! Правда?! — вопль вышел знатный. Даже рот рукой зажала, да впервые с момента пробуждения внимательно посмотрела на себя.

А ведь платье, словно мешок весит! И руки тонки, словно тросточки с длинными пальцами и аккуратным золотым колечком в форме клевера, отцом матери подаренным.

Пощупала себя, совершенно не смущаясь ошалевших взглядов сидящих рядом мужиков. А что? Я ведь не к ним, с неприличными предложениями, лезу, да и раздеваться не спешу. А что грудь трогала, так просто убедиться, что она у меня еще есть, а то как-то за висящей материей сразу-то и не разберешь, что там и как.

— Что творишь, шальная, — одернула меня девчушка. — Неужто сама не заметила. Радостно помотала головой.

— Не-а, — была бы музыка — точно в пляс пустилась.

— Что с ней? — спросил подошедший Еремей у Забавы, странно в мою сторону посматривая.

— Радуется, — флегматично пожала плечами сиротка.

— Глупая, — вынес вердикт купец, садясь рядом. — Как по мне, так ты и до своей диеты была краше попробуй сыскать.

— То-то женихов целый ряд до забора выстроился, — огрызнулась в ответ.

— А не выстроился, потому что такая женщина, как ты — ответственность. С иной можно и в сторону взглянуть, али слабину дать. А тут глаз да глаз нужен, чтоб жену кто не свел, да она тобой гордилась.

— Сам-то, небось, к жрецу не повел, а за всех расписываешь, — разозлилась и даже в запале с места вскочила.

— Сам-то, хоть сейчас к жрецу, да ты не пойдешь! — тоже подскочил, словно пчелой ужаленный Еремей.

Моргнула от неожиданности, да на Забаву глянула. Сидит, голову опустив, и руки в замок сцепленные разглядывает. Но в разговор не вмешивается.

— Ой, дурак-то, — покачала головой.

— Сама дура, раз счастья своего не видишь, — не остался в долгу мужик.

— Это ты-то счастье?! — не поверила на слово.

— Да, я тебя бы всю жизнь на руках носил, холил да любил! Только бы ты на меня с одобрением взглянула. И деток бы сам без твоих заработков и накормил, и одел, и выучил! — а потом словно сдувшись, добавил. — Только ты в другую сторону смотришь и улыбаешься ласково не тому.

Хотела ему сказать, что думаю, да глянула на глаза Забавы. Словно у побитой собаки и промолчала.

— Жестокий ты, — почти спокойно ответила, да стул неловко двинула, отодвигая от чего раздался неприятный звук в наступившей тишине. Это просто все к нам прислушивались.

— А сама, какая? — не остался в долгу купец. Хотел что-то добавить, да осекся. Видно тоже заметив выражение лица сиротки.

Вышла на крыльцо.

Куда бы податься?

Настроение такое, что видеть никого не хочется. Вот и сбылась мечта заветная, что же так тошно-то?

Лес кругом, уйти бы успокоиться, да спутников одних в таком месте не бросишь.

Поправила сползший с плеч платок и обратно вернулась.

А в обеденном зале как-то слишком спокойно стало.

Не то чтобы драку ждала увидеть или там громкие песни. Вот только не пьют обычную воду люди с такими рожами.

Да и внутри меня все просто кричит об опасности.

Ожидаемо никого из спутников моих за столом не оказалось. Охта, в одна, по столу ходит, да с мяса принесенного, пробу снимает.

Умная птица.

Мысленно попросила присмотреть за тем, что тут дальше происходить будет, да в комнату под самой крышей поднялась.

Убого. Как и ожидалось.

Четыре тюфяка с вонючим, давно не менянным сеном, дырка в полу вместо двери, и крутая лестница без перил за ней. Грязное окошко почти под самым потолком.

Веселенькое место. Как раз для путников, которым скоро будет безразлично, где именно лежать.

Справа от входа сидит Забава, коленки обняла, о чем-то думает.

Еремей — с другой стороны, на своей «кровати» отвернувшись к стене сопит.

А князь снова свой меч точит да полирует. Интересно о том же что и я думает?

— Еремей, а ну, подъем, — не слишком церемонясь, потолкала в бок.

Гред, ни слова не проронив, с интересом за мной проследил. А Забавушка, как знающая меня лучше всех, ближе подошла.

— Что? — спросила шепотом почти у самого уха.

— Развлекаться будем, да супостатов ловить.

Идея понравилась. Сразу и всем.

Для начала нужно было разведать пути отхода. Для начала попробовали придвинуть одну из кроватей к окну. Оказалось прибито, так что без сильного шума не отдерешь. То же самое случилось с сундуком. Тогда князь с помощью Еремея залез на одну из почерневших от времени балок и выдавил слюдяную пластинку, заменявшую, в этом хлеву для людей, нормальное стекло. Что там увидел, нам говорить не стал, а рыбкой нырнул на улицу.

Еремей же, словно так и задумывалось, стал простукивать стены, проверяя их на прочность. А я закопалась в свой мешочек с травами.

Пусть ведьма я лесная и защитить себя не сильно-то могу, но травы всякие бывают и если их с умом применить, можно добиться очень многого.

Потому на свет появились два узелка.

В одном у меня был небольшой запас перца. Самого обычного, который добавляют во время приготовления еды, а второй с моим собственным составом. В обычное время он отлично помогает бороться с первыми приступами болезни, но если смешать с пыльцой амброзии, то чихать, плакать и чесаться начнет не только человек, у которого аллергия, а практически любой.

Это свойство любимого состава я обнаружила совершенно случайно, когда во время нападения на торговый караван разбойники перемешали два кулечка. Я их часто ложу вместе, ведь правильно подобранная амброзия отлично снимает лихорадку.

Мужик не только решил, что это дурман-трава, но и голыми руками стал запихивать обратно рассыпанные травы. Спустя пару минут волком выл и просил помочь.

Руки стали красными, словно малина. И покрылись такими же пупырышками — волдырями и нестерпимо чесались. После этого случая я провела много экспериментов на решивших меня обидеть мужиках и пришла к двум выводам. Состав совершенно безвреден. Все неприятные последствия проходят примерно через полчаса метаний. А второе — обычный крем из ромашки и череды, который я советую использовать для малышей, замечательно успокаивает раздраженную кожу.

Так что было заготовлено семь бумажных бомбочек с крайне неприятным для недоброжелателей составом.

Забава не зная чем себя занять, металась между мной и Еремеем.

— Знаешь, что Ерёмушка нашел? — заговорщицким голосом спросила сиротка, когда я аккуратной кучкой складывала свои боевые запасы возле люка в полу, заменявшего здесь обычную дверь.

— Не-а, — равнодушно ответила занятая своим делом. Все равно ведь расскажет.

— Возле каждой кровати есть доска с секретом, — не обращая внимания на мой ответ, сообщила девушка.

— То есть как? — удивилась я. Поднялась на ноги, отряхнула юбку, руки от пыли и пошла смотреть, что там за тайны.

Оказалось все до боли просто. Если нажать в определенном месте, то можно повернуть одну из досок стены вокруг своей оси. Места она оставляет достаточно, чтобы просунуть руку с оружием или той же дурман-травой, а вот путникам, попавшим в это волчье логово, вылезти вряд ли получится.

— Хитро придумано, — прокомментировала увиденное. — А если бы мы захотели просто уйти?

— Лошади заперты в конюшне, а нас караулит двое недалеко от лестницы. Не видела разве, когда вниз глядела? Так далеко не уйдешь.

— Значит, сами напросились, — при одной мысли о количестве невинных жертв становилось тошно.

Вернулся Гред.

— Что там? — подлетела к нему возбужденная происходящим Забава.