Assassin's Creed. Откровения - Боуден Оливер - Страница 7

Если бы не проломы в стенах и потолке, здесь бы царила тьма. Двигаясь в сумраке, таком же призрачном, как само подземелье, Эцио наткнулся на остатки того, что когда-то было крупным хранилищем. Его одинокие шаги гулко отдавались в темном лабиринте пустых, почти сгнивших полок.

Единственными обитателями этого места были юркие крысы. Они подозрительно следили из темных углов за непрошеным гостем и мгновенно разбегались, когда он приближался, зло и косо глядя на него. Крысы ничего не знали о человеческих тайнах. Эцио провел тщательные поиски, насколько позволяли условия, однако не обнаружил никаких зацепок.

Разочарованный, он выбрался наружу, на яркий солнечный свет. Библиотека, бывшая когда-то здесь, напомнила ему о другой библиотеке, которую он собирался искать. Интуитивно Эцио ощущал некую подсказку, но не мог понять, с чем она связана. Он не торопился уезжать и провел в замке два дня. Местные жители настороженно поглядывали на седовласого чужестранца, бродящего по их развалинам.

Потом Эцио вспомнил. Триста лет назад Кипр целиком принадлежал тамплиерам.

6

Либо венецианские власти, либо кто-то за их спиной явно препятствовал отъезду Эцио с Кипра – ассасин понял это, лично встретившись с одним из чиновников. Флорентийцы и венецианцы были соперниками и даже несколько презирали друг друга, но они жили в одной стране и говорили на одном языке.

Однако общность страны и языка не растопила лед в отношениях с местным губернатором. Внешне Доменико Гарофоли был похож на карандаш: длинный, тощий и седой. Его модные черные одежды были сшиты из весьма дорогого дамаста, но на губернаторе они висели, как лохмотья на огородном пугале. Костлявые пальцы Гарофоли были унизаны золотыми перстнями с рубинами и жемчугом. Его губы отличались такой тонкостью, что были едва различимы на лице, а когда Гарофоли закрывал рот, казалось, будто он родился вообще без оного.

Губернатор держался безупречно вежливо. По его словам, Эцио немало способствовал улучшению отношений между Венецией и Османской империей в здешних местах. Но помогать ассасину кипрский правитель явно не собирался. Вместо этого – опять слова. Нужно учитывать положение в тех землях, куда собирался Эцио. Горстка прибрежных городов напоминала пальцы человека, висящего над пропастью. Там еще была какая-то видимость порядка. Но чем дальше от берега, тем опаснее. Присутствие турок в Сирии было весьма значительным, однако Венецию оно не заботило. Зато торговая республика очень боялась продвижения Османской империи на запад, поэтому старалась действовать в высшей степени дипломатично. Любая миссия, не получившая официального одобрения турецких властей, была чревата международным столкновением с непредсказуемыми последствиями. Так в общих чертах выглядели объяснения Гарофоли.

Эцио понял: рассчитывать на помощь его кипрских соотечественников бесполезно.

Губернатор продолжал говорить своим монотонным, усыпляющим голосом. Эцио вежливо слушал, сложив руки на коленях. Он все отчетливее понимал: если он хочет отплыть с Кипра, надо браться за дело самому.

Тем же вечером он отправился на разведку в гавань. Кораблей там было предостаточно. Одномачтовые суда из Аравии и Северной Африки соседствовали с венецианскими роккафорте, галерами и каравеллами. Внимание Эцио привлек голландский флейт. Там шла погрузка тюков с шелком. Опасаясь грабежей, голландцы выставили вооруженную охрану. Присмотревшись к грузу, Эцио разочарованно вздохнул. Отсюда флейт поплывет домой, на запад. А ему требовался корабль, идущий на восток.

Эцио продолжал поиски, двигаясь по-кошачьи быстро и бесшумно. Но в этот вечер его разведка окончилась ничем.

Несколько дней и вечеров он усиленно искал себе корабль. Отправляясь в гавань, Эцио обязательно брал с собой все свое немногочисленное имущество, чтобы не тратить лишнее время, если ему улыбнется удача. Однако каждый раз все оканчивалось одинаково. Известность Аудиторе сильно ему мешала. Он был вынужден пускаться на разные ухищрения, чтобы скрывать свою личность. И все равно, или не было ни одного корабля, идущего в нужном ему направлении, или же капитан по разным причинам отказывался взять его на борт. Эцио предлагал щедрую плату, но и она не оказывала желаемого действия. Он подумывал, не обратиться ли снова к Бекиру, однако, поразмыслив, решил не делать этого. Бекир и так слишком много знал о его намерениях.

Наступил пятый день поисков. Вечер застал Эцио в гавани. Часть кораблей ушла еще днем. Гавань заметно опустела, если не считать солдат ночной стражи с их фонарями на длинных шестах и обнаженными мечами или увесистыми дубинками. Стараясь не попадаться им на глаза, ассасин направился к отдаленным причалам, где стояли суда поменьше. Расстояние от Кипра до сирийского берега было не таким уж и большим. Если позаимствовать (назовем это так) одно из суденышек, он сумеет в одиночку проплыть семьдесят пять лиг.

Соблюдая осторожность, Эцио перешел с берега на деревянный причал, черные мокрые доски которого блестели под неяркими звездами. Там стояло пять одномачтовых судов и несколько рыбацких лодок (судя по характерному запаху). Две из них показались ему вполне крепкими для задуманного плавания. К тому же их паруса и прочие снасти не были убраны.

В следующее мгновение он почувствовал что-то неладное… Но было слишком поздно.

Прежде чем Эцио сумел повернуться, мощный удар свалил его с ног, и он упал ничком. Нападавший был крупным человеком. Даже очень крупным. Тяжестью своего тела он придавил ассасина к причалу, лишая возможности пошевелиться. Эцио попытался было высвободить правую руку и выдвинуть скрытый клинок, но запястье моментально оказалось в железных тисках. Краешком глаза он успел заметить: на руке, державшей его, был надет ржавый кандальный обруч и висело несколько звеньев обломанной цепи.

Собрав все силы, Аудиторе резко дернулся и ткнул левым локтем в ту часть громилы, которая показалась ему наиболее уязвимой. Маневр удался. Гигант, пригвоздивший его к палубе, глухо застонал от боли и немного ослабил хватку. Этого оказалось достаточно. Продолжая свой маневр, Эцио приподнял левое плечо и сбросил с себя противника. С молниеносной быстротой сам он встал на колено, левой рукой схватил громилу за горло, а правой приготовился нанести удар.

Но победа Эцио была недолгой. Гигант оттолкнул его правую руку. Левая рука, на которой тоже был кандальный обруч с обрывками цепи, ударила ассасина по левому запястью, и даже наруч не сумел погасить удар. Еще через мгновение левая рука Эцио оказалась в тисках, что заставило его отпустить горло противника.

Они катались по деревянным мосткам, стараясь воспользоваться секундным преимуществом и нанося взаимные удары. Противник отличался могучим телосложением и изрядной силой, но Эцио был быстр, а его клинок всегда попадал в цель. Наконец, прервав поединок, оба присели на корточки, тяжело дыша и угрюмо глядя друг на друга. Громила был безоружен, однако обрывки его кандалов могли причинить немало вреда.

И вдруг неподалеку мелькнул свет фонаря и раздался окрик.

– Стража! – сказал гигант. – Ложись!

Эцио, не раздумывая, бросился вслед за недавним противником к ближайшему одномачтовику. Оба распластались на дне. Мысли ассасина неслись лихорадочным потоком. В свете фонаря он увидел лицо гиганта и мгновенно узнал, кто перед ним. Неужели такое возможно?

Но времени недоумевать не было. Солдаты уже бежали к ним по скользким доскам причала.

– Они нас видели, да ослепит их Аллах, – прошептал громила. – Придется устроить им теплую встречу. Ты готов?

Изумленный таким поворотом событий, Эцио молча кивнул.

– Как только мы расправимся с ними, я тебя прикончу, – добавил недавний противник.

– А это мы еще посмотрим.

Пятеро солдат ночной стражи уже стояли на причале возле судна. Правда, они не решались прыгать в темноту, где, встав во весь рост, замерли Эцио и его бывший противник, а теперь – вынужденный союзник. Пока что солдаты оставались на причале, размахивая оружием и выкрикивая угрозы. На большее у них не хватало смелости.