Рота - Подопригора Борис - Страница 31

– Врубаюсь, – усмехнулся Сергей, подумав про себя, что, скорее, уж это Елена Андреевна Дылю «того», а не он ее – ну, судя по тем маленьким сценкам, свидетелем которых он, Числов, невольно стал. А еще Сергей подумал о том, как же тяжело было Сашке – известному на курсе хвастуну – держать в себе такой вот секрет, как он, бедный, с ума то не сошел…

– Вот такие дела, – подвел итог рассказу Дылев, гася окурок в пепельнице, которую тут же заменила на чистую материализовавшаяся прямо из воздуха официантка. – Ленка, конечно, на людях панибратства никакого не допускает. Тут все строго. Считай, как в армии. А с дисциплиной, может, даже и еще пожестче. Бизнес – он разгильдяйства не терпит. Ну а мне то не привыкать, я на армейскую педаль специально давлю, чуть ли не по строевому… А ей нравится…

– Ну что ж, – сказал Числов. – Поздравляю. Главное, чтобы все оно в радость было… Я вот только не понял, как ты так быстро уволиться то успел?

– Ой, – махнул рукой Дыля. – Это не я. Это все Ленка. Для нее такие мелочи – вообще не проблема, пара телефонных звонков – вопрос через Москву решился. Не поверишь – мои документы ей в офис привезли. Серьезно. Не веришь?

Числова что то неприятно кольнуло изнутри, хотя вроде бы Дылев ничего такого плохого то и не сказал. Действительно, а что такого – документы на увольнение российского офицера десантника подвезли прямо в бизнес офис. Так ведь российский же бизнес офис, не американский, слава богу…

– Верю, – сказал Числов. – Я, Саш, в последнее время в невероятные истории стал больше верить, чем в обычные…

– Все философствуешь, – ухмыльнулся Дылев. – Сколько я тебя, Серега, помню, ты вот как то никогдане любил по простому. Все как то наособицу норовил… Да ладно, не обижайся, черт… Ты не представляешь, как я рад, что тебя встретил… У меня то тут действительно все пучком, вот только поговорить, пообщаться… с пацанами там посидеть – вот с этим… небольшие проблемы. Все время ж при Ленке. А она и ночью сдернуть может, а про выходные – так вообще такого понятия нет. Круглосуточное бессменное боевое дежурство. А тут ты. Черт! Хорошо, что я тебя признал. А у тебя что ж, и номера мобилы моей нет? Я ж Володьке то Орлову… оставлял.

Дылев быстро глянул Числову в глаза исподлобья – дескать, знает или нет ту историю. Сергей не стал показывать свою осведомленность:

– Да, он мне как раз и передал номер. Я тебя набирал в аптеке, минут за десять до того, как ты меня срисовал. Только труба то у тебя выключена была.

– Само собой, – кивнул Сашка. – Я ж за рулем был. При Лене я трубу всегда выключаю, она ж может зазвонить не вовремя, и вообще… Да, ладно, ты давай, брат, ешь, пей… Рассказывай, сам то как?

Числов маханул еще коньяку, закурил и откинулся в кресле:

– Так… А также все… Останаебло, если честно. После Грозного казалось – все оно как то веселее пойдет, а сейчас… Суеты много, а все одно – вязнем. Война – не война… Духи как были упакованными от и до, так и… А мы тыркаемся, пык мык, с любимым личным составом… Конца краю то не видать, если по честному. Даже не то, чтобы не видать, а не чувствуется как то…

Числов медленно пьянел. Даже не пьянел – морило его. Сергей маханул третий тост, закурил и сказал вдруг то, чего совсем не собирался говорить, а тем более уж Дыле:

– Я вот тоже… соскакивать надумал…

– Ты?! – поразился Дылев.

Числов молча кивнул.

– Ну ты, брат… А есть куда?

Числов так же молча пожал плечами.

Дыля поскреб затылок.

– Дела… Я вот о тебе, как ни странно… меньше всего бы мог подумать, что ты уйти захочешь. Хоть и говорили про тебя на курсе, что ты, мол, в армии человек случайный… Я то видел… Только ты имей в виду, на гражданке, знаешь, для большинства то наших – совсем не рай, медом специально нигде не мажут. Это мне… повезло. Просто повезло.

Сергей с удивлением заметил в глазах Дыли странную искорку – будто он сообщением о своем желании уйти из армии как то покусился на Дылино везение, на его счастье. Сашка будто конкурента в нем почуял – как когда то, в курсантские времена, когда зарекся своих знакомых девчонок знакомить с Числовым после какой то там невнятной истории на дискотеке. Еле заметное напряжение разрядила трель телефонного звонка, Дыля мгновенно выхватил трубку, построжал лицом:

– Да. Есть. Сию секунду, Елена Андреевна.

Он вскочил с кресла и мотнул головой в сторону бара, рядом с которым располагалась какая то дверь:

– Вызывает. Погоди немного, я быстро…

Дыля пошустрил на выход, а Числов откинулся в кресле и не заметил, как стал задремывать. Какое то время он еще пытался сопротивляться навалившемуся то ли ему, то ли какому то наваждению, а потом… Потом стены Гранд отеля куда то разъехались, и пригрезились Числову окрестности родного «бугорка». При этом он помнил, что находится в Питере, очень далеко от Чечни, – то есть вроде как и не спал, не дремал. Грезил. А сквозь приглушенно интеллигентный шум «Мезонина» слышалось Сергею, будто кто то зовет его. Или не зовет, а просто называет его:

«Капитан Числов… В Питере… Я бы сейчас… В Питер… Капитан Числов… Ему за дело, конечно…»

– Кто? – прошептал Числов, не в силах открыть налившиеся свинцовой тяжестью веки. – Кто меня зовет?..

…Странные штуки выкидывает порой человеческое подсознание. Никто, конечно, никакую телепатическую связь никогда еще научно не доказал. Но есть же народная примета: если у тебя пылают щеки, значит, о тебе где то кто то хорошо говорит, а если уши – значит, говорят тоже, но плохо…

В тот самый момент, когда Числова разморило в шикарном кафе «Мезонин», что в Гранд отеле «Европа», его действительно вспоминал конкретный человек в Чечне – и не только вспоминал, но и напряженно думал, чем это сейчас занят капитан, которому повезло хоть на несколько дней вырваться в Питер. А звали этого человека – Сергеем Родионенко, по кличке Веселый, и был он рядовым из взвода старшего лейтенанта Панкевича. Веселый тоже сидел – только не как Числов – в кресле, – а на корточках. И смотрел Веселый не на официанток, а на труп.

Трупом был еще с вечера живой рядовой их взвода Валерка Малецкий – тихий паренек из Твери, ничем особо не выделявшийся, за исключением, может быть, некой тяги к одиночеству. Любил пацан уединяться – нет, не ради баловства там какого, или рукоблудия, а посозерцать, письма поперечитывать, книжечку полистать. Вроде он и стихи писал – лирические. Правда, никому не показывал. А в расположении роты где уединишься? Разве только в сортире, но там, прямо скажем, атмосферка не располагает. Вот Валерка и уходил пару раз за расположение – помечтать. То есть уходил то он, наверное, и чаще, а пару раз его ловили и «вставляли» по самое дальше некуда, и объясняли дураку… Видать, не дошло. Потому что теперь его труп полусидел полулежал за вертолетной площадкой – уже почти у самых скал, там, где невысокие деревца образовывали жалкое подобие чахлой рощицы. Мертвые руки Валерки были скручены проволокой, стриженая голова с разбитым лбом запрокинута назад, лицо и грудь – в запекшейся крови. Горло раззявлено от уха до уха глубоким разрезом, из которого выглядывал провалившийся темный язык. Бушлат, видимо, с солдата сняли, когда он еще был жив, а вот гимнастерку и тельняшку вспороли вместе с брюшной полостью, судя по всему, одним сильным движением кинжала или боевого ножа. Те, кто убивал Малецкого, зачем то напихали ему в разрезанный живот сухих листьев и прелой травы, окровавленные клочья которой торчали во все стороны… Рядом были разбросаны измятые письма и две разложенные сброшюрованные фанерки, в которых Малецкий хранил весточки от друзей и родителей. Рядом с трупом на куче застывших внутренностей поблескивал маленький медный крестик на оборванном шнурке. Валерка уже давно закоченел, его полуприкрытые глаза, казалось, безразлично наблюдают за теми, кто к нему приближался.

В некотором отдалении от трупа на корточках сидели Маугли, Конюх и Веселый. Искать Малецкого стали утром – вот и нашли. Сержант Бубенцов побежал за Панкевичем, а трое солдат остались охранять труп. Хотя от чего его теперь уже охранять? Разве что других от него охранять надо. Духи часто минируют трупы – «сюрпризы» ставят.