Благие намерения - Робертс Нора - Страница 47

— Она не оставила мне способов для ответа.

— Если бы ты ответила, она превратила бы твой ответ в свою реальность. Лейтенант Даллас стала просто Даллас, потом Евой, когда ее воображение — ее фантазия — превратилось для нее в реальность. Так между вами образуется связь. — Мира отставила пустую чашку. — Что бы она ни стала делать теперь, все уткнется только в тебя. Неважно, кем она тебя будет считать — врагом или другом. Убить тебя будет для нее совершенно необходимо. Трудный, но неизбежный выбор. Ты поймешь и будешь ею гордиться. А когда она убьет тебя…

— То и сама умрет, — догадалась Ева.

— Верный ответ. Кульминацией будет нерушимая связь, воплощение дружбы. Она, скорее, убьет тебя, чем смирится с тем, что ты ее подвела. А сама не сможет без тебя существовать.

— Она до меня не доберется.

— Она знает твои правила и привычки.

— Но не меня. Рорк прав: правила можно менять, а для защиты у меня есть целый отряд копов. А еще я, — она попыталась вспомнить определение Рорка, — бдительная.

— Очень на это надеюсь. — Мира встала и положила руку Еве на плечо. — Она молит о помощи.

— Сядет в камеру — там ей помогут.

— «Я имею значение», — повторила Мира. — Уж не считает ли она, что раньше была пустым местом? До тебя.

15

Ева изучила фамилии и данные, переданные подчиненными, прикинула вероятности и решила, что с двумя кандидатурами есть смысл разобраться.

Но начала она с людей из списка возможных целей — на случай, если неизвестная переориентируется. Первой в этом списке была Мэвис.

— Вы позвонили Мэвис Фристоун. Это Бенедикт Ментал.

— Привет, Бен! — сказала Ева, глядя в ясные глаза персонального охранника Мэвис. — Это Даллас.

— Привет, лейтенант. Мэвис репетирует.

— Вестимо. — До ее слуха доносился голос Мэвис, мелодично посылавшей всех куда подальше.

— Мы уже все знаем, — доложил Бен. — Леонардо и ребенок за кулисами. Их сторожит Громмет. Мы с них круглосуточно глаз не спускаем.

— Рада слышать.

— Если тебе надо с ней потолковать, она прервется.

«Возьмемся за руки, споем все вместе. Танцуем и кричим, сдаваться не хотим! Не слышу!»

— Это лозунги, чтобы завести публику, — объяснил Бен с улыбкой на суровой квадратной физиономии.

— Я слышу. Скажи ей о моем звонке. Я перезвоню позже. Будь начеку, Бен!

— Можешь во мне не сомневаться.

«Не буду», — подумала она, делая новый вызов.

Заглянув в отдел, чтобы вытащить Пибоди, она увидела, что Сантьяго торопливо натягивает пальто.

— Один пойман, — сказал он, жестом торопя Кармайкл. — Сбросился с крыши высокого дома на Вустер-авеню.

— Джампер?

— Сейчас выясним. Шевели булками, Кармайкл! — Ева недовольно прищурилась, но Сантьяго не испугался. — Она сама просила так ей говорить.

— Подтверждаю, — сказала Кармайкл. — Зато я не набрала ни фунта сверх нормы с самого Дня благодарения. Благодаря ему я намерена продержаться до конца года.

— Только не мотивируй ее слишком громко, — посоветовала Ева Сантьяго и повернулась к Пибоди. — Как насчет булок?

— Отлично! После Дня благодарения я набрала два фунта четыре унции, но это мой личный положительный рекорд. В прошлом году…

— Не видать тебе мотивации, если ты скажешь еще хоть слово о своей заднице!

Пибоди схватила свое пальто и заторопилась за Евой.

— А о заднице Кармайкл?

— Тоже нет!

— Я хотела ее похвалить. — Пибоди вытянула из кармана километровый красный шарф в зеленую полоску и начала обматывать им шею, как удавом боа-констриктором. — Куда едем?

— В «Арсениэл Инвестигейторс», мелкую частную детективную компанию на углу Тридцать четвертой стрит и Одиннадцатой авеню. Ищем бывшего детектива Джину Тортелли, одну из взяточниц, уволенных после чистки из-за капитана Рота. Она одна из двух оперативников в нашем списке.

— Она тебе писала?

— Точно не знаю. Ее мать — точно.

— Мать?

— Мать недовольна той ролью, которую я сыграла при разорении муравейника Рота.

— Что поделать, если его надо было разорить? — Говоря, Пибоди закончила обматываться шарфом, сложила остатки, и боа-констриктор вяло повис.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— С ее точки зрения, я — подлиза и изменница, последняя сволочь и безбожная сукина дочь, шакал, не ведающий привязанностей.

— МАТЬ все это наговорила?

— Разве то, что она рожала, запрещает ей браниться?

— Нет, но мать все-таки.

— Во второй раз эта мамаша разразилась письмом после того, как книга Надин попала в список бестселлеров. Там я — алчущая славы стерва с гноем в сердце, над которой вот-вот свершится справедливый суд. Каждый вечер она молится за то, чтобы мне досталось по заслугам, то есть чтобы я с воплями издохла в вечном адском пламени.

— Ничего себе! Мастерица слова!

— Любопытное чтение. Что, если дочь взялась материализовать материнские молитвы?

— Неизвестная маниакально стремится тебе в друзья и напарницы, а вовсе не мечтает предать твое гнойное сердце адскому пламени!

— Вдруг все эти слова о дружбе и партнерстве — пустая болтовня? Хитрая полицейская пустила нас по ложному следу! За дикой индюшкой, что называется.

— За диким гусем. «Дикая индюшка» — сорт виски.

— Кентуккийский бурбон, — подсказал полицейский в форме, едущий с ними в лифте. — Хорошая штука, только редкая. У меня в Лексингтоне родня. Мой дядя, бывало, после хорошей дозы «Дикой индюшки» кидался ловить диких гусей.

Под гогот других полицейских рассказчик покинул кабину на своем этаже.

— Гусь, индюшка — неважно, обе птицы странноватые. В посланиях я связана с двумя громкими убийствами, — продолжила Ева по пути в гараж. — Может, это расплата? Да, вероятность невелика, — перебила Ева Пибоди, попытавшуюся открыть рот. — Но письма матушки пышут безумной злобой. Дочь — проколовшаяся полицейская. Что, если и она сошла с ума на почве злобы?

В гараже она зашагала к большому внедорожнику.

— Закончим с ними — отправимся к бывшей полицейской Фармер. Не знаю, как она вообще сумела пройти проверку и получить жетон.

Ева пристегнулась и, представив себя водителем танка, задним ходом покинула стояночное место.

— Она одиночка. Неглупая — потому, наверное, и прошла проверку. Прошла двухмесячную подготовку и набрала высокие очки. Но в деле оказалась негодной. Если ей верить, то все, кто с ней сталкивался — мужчины, женщины, копы, подозреваемые, посторонние, — домогались ее сексуально. Пяти минут не проходило, чтобы она не подала очередную жалобу и не скулила, что никто ее не понимает, никто не желает с ней работать.

— Как несправедливо! — Пибоди закатила глаза.

— Несколько раз она письменно просила меня взять ее к себе помощницей. Учитывая ее опыт — восемь месяцев работы по розыску скрывающихся должников и подозреваемых, — она бы очень мне пригодилась.

— Похоже, она наш человек. Не подходит только сексуальная часть.

— Никак не подходит. Зато все остальное — еще как. В общем, злобная мамаша и эта перманентно подвергавшаяся домогательствам особа писали мне с действующих электронных адресов.

— Их еще надо отследить.

— Отслеживаем. Мэвис на репетиции. С ней Ментал и Громмет, Леонардо и Белла.

— Тогда за них можно не волноваться. Мы играли с ними в «рулетку доставки».

— Что это такое?

На улице уже таял снег, но Пибоди по-прежнему мерзла.

— Мэвис позвонила нам — мы как раз бездельничали. Мы согласились. Мы играли раз в два месяца — у них или у нас, благо мы живем в одном доме. Там была охрана, она попросила их остаться после выступления. Раскладываются буклеты служб доставки, ты закрываешь глаза и берешь один наугад. Приходится заказывать что-то из него, так делает каждый играющий. В итоге получается сумасшедшее разнообразие: тайская, китайская, итальянская, вегетарианская и всякая прочая кухня. Бену и Стиву тоже нравилось.

— Трина, — вспомнила Ева.

— Да, она тоже пару раз в этом участвовала.