Благие намерения - Робертс Нора - Страница 13

— Я боялась, что меня возьмут в оборот репортеры, но пока все тихо.

— Я распорядился, чтобы все вопросы прессы передавали мне.

Она прищурилась.

— У вас есть такие полномочия?

— Представьте, что да.

— Почему вы не всегда ими пользуетесь?

— Потому что в сутках только двадцать четыре часа. Бывает, мы прибегаем к «синему шлагбауму». — Так назывался полный запрет на общение с прессой. — Но когда потерпевшая так известна прессе, как Баствик, это только подстегнуло бы ее интерес. Сейчас наша линия такова: вы с Пибоди заняты расследованием, проверяете все возможности и не можете отвлекаться на заявления и интервью. Но скоро вы выйдете к журналистам, — добавил он, чтобы Ева не слишком радовалась. — Когда у вас появится, что им сообщить. А пока у нас стоит толстенный фильтр.

— Как долго вы надеетесь продержаться?

— Если повезет, то до завтра. Кто-нибудь обязательно проболтается: коп, какой-нибудь технарь, кто-то из обслуги. — Он изящно пожал плечами. — Сами соображайте, сколько у вас времени, пока в вас не вцепится пресса. А она вцепится, и крепко!

— Мне, что ли, этого не знать?

— Что вы ей тогда заявите?

Она набрала в легкие побольше воздуха.

— Все силы и средства Управления полиции города Нью-Йорка направлены на расследование убийства мисс Баствик. В качестве следователя, ведущего ее дело, я не пожалею сил для того, чтобы найти убийцу и передать его в руки правосудия.

— Они обязательно спросят, почему убийца письменно утверждал, что убил мисс Баствик ради вас.

— Если меня не прижмут, я попробую избежать ответа. Пусть думают, что все дело в ней, а не во мне.

— Отлично. А если вас прижмут?

— Будет паршиво. — Она понимала, что это вероятнее всего. — Я буду тщательно изучать эту тему. На этот вопрос требуется ответ, даже если виновный будет отвечать именно за смерть Леанор Баствик.

Киунг кивнул.

— Еще! — потребовал он.

— Чего им еще?! — Ева встала и начала кружить по крохотному кабинету. — Я не поддерживала личного знакомства с мисс Баствик, наше общение ограничивалось профессиональной сферой. Делая свою работу, выполняя свой долг, мы столкнулись в суде, разбиравшем дело Джесса Барроу. Полицейские и адвокаты часто оказываются по разные стороны, полицейские и убийцы — всегда. Я буду защищать интересы Леанор Баствик, как защищала бы интересы любого потерпевшего. Такова позиция всего нашего Управления. Повторяю, мы приложим все силы, чтобы добиться справедливого законного возмездия для убийцы мисс Баствик.

— Повторяйте это, как Отче наш. «Ни за чем не постоим, приложим все силы». Ни слова о послании на месте преступления, весь упор на другое послание — ваше собственное.

— Я понятия не имею, какого хрена убийца там это накалякал.

— Но намерены это выяснить.

— Это точно.

— Вот видите! — Он развел руками. — Излишне напоминать вам, что Рорк не должен оставаться за рамками происходящего. Его средства массовой информации тоже должны немедленно заняться этим делом.

— Действительно, это лишнее, — сказала она, думая: «Вот проклятье!» — Я об этом позабочусь.

— Хорошо. Если вам что-нибудь от меня понадобится, я в вашем распоряжении круглосуточно семь дней в неделю. Понимаю, лейтенант, я не участник расследования, но я должен как можно быстрее узнавать о новых посланиях вам от убийцы или от любого, кто станет выдавать себя за него.

— Я про вас не забуду.

Он выпрямился, шагнул к двери, но там помедлил.

— Даллас! Берегите себя.

Она посидела с нахмуренным лбом, потом оглядела свою каморку. Пора ехать домой, где ей никто не помешает работать, где можно посоветоваться с Рорком. Не хотелось делать это по коммуникатору или другим техническим способом.

К тому же, глянув на прибор на запястье, она поняла, что давно уже опаздывает.

Она собрала то немногое, что должна взять с собой, надела пальто.

Пибоди все еще сидела за своим рабочим столом в общем зале.

— Доработаешь дома. Скажи Макнабу, что мне нужно все, что у него есть. Я буду работать у себя.

— Схожу к электронщикам, попробую его найти. Остальные из списка в отъезде, путешествуют. В момент убийства Баствик никого из них в Нью-Йорке не было. Можешь подождать минутку? Мы договорились, что убийство Баствик имеет профессиональный вид. Вдруг кто-то из них или, скажем, Стерн, ее коллега, или кто-то из родни нанял убийцу? И велел ему оставить послание на стене.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Тоже версия. Проверим ее с финансовой стороны, посмотрим, не бросится ли что-то в глаза. Бери все это на дом.

Отдав это распоряжение, Ева сама подала пример — отправилась домой.

Но по пути посетила место преступления.

Сломав печать, она прошла квартиру насквозь и достигла спальни Баствик. И там надолго застыла перед надписью на стене.

По дороге домой она не обращала внимания на светофоры, разметку и знаки, даже на пешеходов на «зебрах». Не слышала гудков, рева двигателей, для нее не существовало стены шума, мигания огней.

Мысленно она не покидала роковую спальню — изящную, стильную, неяркую, оформленную дорогими тканями.

Святилище Баствик? Или ей случалось там работать? Изучать в постели уголовные дела, выстраивать стратегии защиты, вдумываться в манеру соперника-обвинителя. Вчитываться в данные о свидетелях обвинения.

Эта женщина вроде бы предпочитала общению одиночество, но при этом была ловкой, решительной, целеустремленной, никогда не упускала возможности покрасоваться в лучах известности.

Без сомнения, она брала в свое святилище работу.

Знал ли ее убийца?

Ева все больше подозревала, что убийца и жертва не были друг другу чужими.

Он не просто знал о ее существовании, а тщательно ее изучал, подобно тому, как сама Баствик изучала фигурантов своих дел. Наблюдал за ней.

Должен был знать, знать без тени сомнения, что застанет ее дома одну.

Может, ему был доступен ее рабочий календарь?

Раз так, то они должны были работать вместе; не принадлежал ли убийца к вспомогательному персоналу юридической фирмы? Тогда это было что-то личное?

Но нет, личного она что-то не нащупывает.

К моменту въезда в ворота она уже решила, что дома погрузится в работу. Все начнет заново, на свежую голову. Вернется к самому началу.

Дом ослепительно сиял, напоминая вздымающиеся и опадающие волны серого камня, взметнувшиеся к небу башни и башенки, — и все это, затянутое густой зеленью, мерцало и переливалось. Она вспомнила, что только что минуло Рождество и что через несколько дней наступит Новый год.

А с ним — давно задуманный отдых, бегство в тепло. Выходя из машины и ежась на кусачем ветру, Ева замечталась о солнышке, о покое, о том, как они вдвоем будут нежиться на острове, окруженном синим океаном, на максимальном удалении от убийств и надоевших дел.

А пока…

В ее распоряжении пока что только бледная тень: ни пола, ни возраста, ни лица, только слабая догадка о расе. И один-единственный внятный мотив — она сама.

А раз так, синей воде, белым пляжам и безлюдью придется подождать.

В величественном холле света было не меньше, чем снаружи, — дань празднику. Взгляд Евы уперся в Соммерсета — как всегда, в траурно-черном облачении, и в неизменного кота у его ног.

Оба холодно наблюдали за ней.

— Оказывается, вы помните свой домашний адрес.

— Я решила слишком не задерживаться, а то вы уползли бы обратно к себе в гроб. Ничего у вас не вышло!

Кот, решив, наверное, что она обращается к нему, стал тереться о ее ноги, как толстая меховая лента.

— Жаль, что вы не вспомнили о необходимости предупредить о намечающемся опоздании, особенно в вечер, на который существовали определенные планы.

Она замерла на месте, не успев снять пальто.

— Что за планы?!

— Если бы вы удосужились заглянуть в ваш календарь — хотя о чем это я? — то знали бы, что у вас с Рорком намечено присутствие на благотворительном вечере в Карнеги-холл через… — Он выразительно посмотрел на прибор на своем запястье. — Через тридцать шесть минут.