Подарок (СИ) - Блинов Юрий Николаевич - Страница 24

Итак, возьмем, к примеру, летающие по своим орбитам планеты солнечной системы. Надо признать, что мы вполне можем наблюдать в телескопы то, что находится на поверхности Марса, Венеры, Юпитера и его спутников. Однако является ли действительно картина увиденного нами там полностью истинной? Могут ли наши земные приборы достоверно определить то, что на самом находится на поверхности этих небесных тел?

Дело в том, что даже в пределах нескольких десятков тысяч километров от нашей Земли, переменная-Х имеет уже совершенно другое значение, чем в непосредственной близости от поверхности нашей планеты. И одно уже только это обстоятельство вносит свои коррективы в область астрономических наблюдений.

За что же во вселенной отвечает эта пресловутая величина переменной-Х? Оказывается, она создает различные условия для обитания различных форм жизни.

Кот недоверчиво посмотрел в глаза профессора. Тот был предельно собран во время своей речи, и на безумца вовсе не смахивал.

— Все мы на нашей планете — продолжал профессор — также подвержены влиянию этой самой переменной, настроенной на одну для всех людей величину. Именно поэтому мы с вами можем воочию видеть друг друга, общаться между собой, вместе что-то делать. Но, уже в пределах величины, отмеряемой нам с вами этой самой переменной-Х, существуют несколько отклонений, которые позволяют сосуществовать параллельно с нашей реальностью другим формам жизни. Возможно, что рядом с нами сейчас находятся совсем другие существа, которые так же, как и мы о них, ничего не подозревают о нашем существовании.

Кот поежился, живо представив рядом с собой странных существ, похожих на мутантов из компьютерной игры.

«Прямо Black Mesa какая-то» — подумал он.

Но профессор продолжал вести разговор дальше:

— Так же точно обстоит дело и со всей вселенной. Переменная-Х вводит всех нас в заблуждение, заставляя наблюдать в телескопы и с помощью различных спутников только малую часть того, что вообще можно наблюдать вокруг в космосе. Наши несовершенные приборы, созданные в условиях существующей реальности и настроенные тем самым на ту же самую величину переменной-Х, которая нам определена мирозданием, лишены возможности увидеть все огромное многообразие жизни, наводняющее Вселенную.

— Постойте, профессор, — усмехнулся вдруг Кот — но как насчет марсоходов, которые напрямую передают телевизионный сигнал в космический центр управления? Там ведь нет погрешности, вызываемого расстоянием, и мы можем видеть объекты, которые находятся непосредственно перед камерой. Такая трансляция просто обязана быть лишена тех искажений, которые может вызвать, по вашим словам, наблюдение того же Марса через телескоп.

— Верно, там идет съемка вблизи, но вы забываете, молодой человек, кем сконструирован этот самый марсоход вместе со своими чудесными телекамерами. Их создали мы — земляне. И где? Здесь, на нашей планете. Все приборы, которые мы конструируем здесь, по умолчанию наделены свойствами, продиктованными нашей с вами переменной-Х. Поэтому даже в упор, такой марсоход ничего не различит, кроме той реальности, пространство которой похоже на выжженную пустыню.

— Но какое отношение имеет эта, открытая вами, переменная, к созданию устройства, которое сейчас крутит колесо там в лаборатории? — не понимал Кот.

— Хороший вопрос, молодой человек — профессор направил на собеседника указательный палец — в самое яблочко!

— Дело тут вот в чем. Открытие мной переменной-Х заставило меня с другого боку посмотреть на никому еще не понятную темную материю. Согласно моим расчетам выходило, что эта субстанция не подвержена влиянию ни одной из величин любой мерности пространства. То есть, она существует везде и всегда, оставаясь, тем не менее, в стороне от нашего обычного восприятия, присутствуя сразу во всех возможных «измерениях» одновременно.

— После того, как мне удалось понять это, я уже совсем иначе смотрел на все мироздание. Огромные галактики, звездные скопления и планеты, появляются и исчезают вновь. Вселенная словно пульсирует, как мыльный пузырь, наполняемая призрачным дыханием неизвестного происхождения. Все ее пространство расширяется, словно раздуваемая сфера, а современные ученые считают это результатом всего лишь какого-то абстрактного большого взрыва.

Если записать на пленку жизнь космического пространства, а потом, через многи миллиарды и миллиарды лет ускоренно промотать, мы увидим потрясающего вида картину: что-то заставляет вселенную ритмично сокращаться, словно сердце огромного человеческого существа.

— Далее, как я уже сказал, мне удалось построить мой первый модулятор, который и позволил соприкоснуться этой, так называемой, темной материи, с мерностью нашего пространства.

— Была уже глубока ночь, когда я впервые включил свой прибор, сконструированный по такому принципу. И надо сказать, первое мое впечатление было таким, словно я произвел ядерный взрыв, прекратив при этом не только свое существование, но и уничтожив все вокруг на многие километры. Вокруг меня был яркий свет, но никакого звука при этом не происходило. Внезапно свет ослаб, превратившись в конус, направленный из принимающего устройства моего прибора, продолжавшего все так же, как и минуту назад, спокойно стоять на столе. Я снова различил обстановку комнаты. Все небольшие предметы, размером меньше кресла, непоколебимо стоявшего в углу моего кабинета, находились сейчас в воздухе, медленно плавая, словно в невесомости. Еще я ощутил, что и мой собственный вес упал примерно вдвое, хотя я все так же продолжал стоять на месте посреди комнаты.

— Выключив свое устройство, я услышал стук падающих на пол предметов и разбудил этим грохотом свою жену, которая подумала что со мной что-то стряслось.

— Темная материя оказалась вовсе не темной. Это был свет. Причем не простой, а осязаемый свет, который запросто мог бы ослепить меня, не зажмурь я вовремя глаза. И еще свет мог двигать предметы. Этот важный момент тоже предстояло тщательно изучить.

— Мне необходимо было понять, с чем же я столкнулся в своих исследованиях, и какова была природа этого света. Получалось так, что, хоть я и имел дело с иной материей, однако, при настройке моего модулятора, я вовсе не получал ее в свои руки в безраздельное пользование. Иначе говоря, обе наши реальности просто соприкасались между собой, не выделяя при этом энергии в обычном виде. Какого либо расхода темной материи не было зафиксировано мной. Другое дело касалось света. Он существовал, и существовал, как волновой процесс, словно обычный свет от солнца. Разница же с другими источниками освещения была налицо. Свет не создавал тепла, и не мог бы стать причиной температурных явлений. Однако что-то ведь толкало предметы вблизи луча.

— Создав специальное колесо, и направив на него луч, я увидел, что колесо пришло в движение. В тот раз, все попытки остановить его вращение, не привели ни к чему. Я чуть было не лишился пальцев руки, пытаясь прекратить движение этого импровизированного ротора. Получалось, что сила луча была просто невероятной, но это было только в том случае, если свет не был рассеян, а собран в некий направленный пучок.

— После удачи с колесом, мне предстояло решить чисто техническую задачу. По сути, все провода и катушки, которые вы вдвоем с Алисой помогали мне монтировать при сборке моего устройства, это механизм, включающий, выключающий и регулирующий обороты вращения ротора. Еще электроника позволяет фокусировать свет четко на колесе, пропуская его через специальные линзы, заполненные смесью специальных газов. Не будь точной фокусировки, все, что есть сейчас в лаборатории, летало бы в воздухе.

— А почему мы сегодня не видели этот свет?

— Ах да, свет! Конечно, куда же без него? Мне стоило огромного труда придумать волновой поглотитель, чтобы видимый спектр этого света стал безвреден для человеческого глаза, а проецируемый моим модулятором на колесо свет, не потерял при этом своих движущих свойств. Иначе говоря, в конце концов, я сделал специальный светофильтр. В противном случае, молодой человек, наши с вами глаза могли сегодня здорово пострадать.