Фабрика звёздной пыли (СИ) - Косухина Наталья Викторовна - Страница 36

- Она ей сочувствовала, как и Маше, говорила, что их обоих погубила тяга к славе. Об этом и говорили.

- И это всё? - недоверчиво уточнил Май.

- Э... да, - слегка покраснев, кивнула девушка.

Она не рассказала лишь о том, как горячо убеждала её Нина не рваться в звёзды и не пополнять ряды жертв шоу-бизнеса.

- А какое отношение сестра Маши имеет к смерти Заряны?

- Вопрос хороший, но, к сожалению, открытый. Возможно никакого. Дождёмся результатов экспертизы, - неопределённо ответил Май.

- Какой экспертизы? Почему вы мне ничего не рассказываете?

- Скворцова, успокойся, бога ради, нечего пока рассказывать. Ты же всё равно детективы не любишь, вот когда следствие подойдёт к концу, тогда и... чёрт!

Май с досадой хлопнул себя по лбу:

- Экспертиза - Элла! Я же про цветы забыл!

- При чём здесь цветы? - не поняла помощница.

Арбенин со вздохом посмотрел на часы и поморщился. У него ещё оставалось несколько неотложных дел, и тратить время на походы по цветочным магазинам не хотелось. Точнее ему не хотелось примерять на себя роль галантного ухажёра, которым он, собственно, никогда не являлся, и объяснять продавцам-консультантам, какие ему нужны цветы и для кого. Вот это самое неприятное!

Май представил себе понимающие улыбки обслуживающего персонала, интересующегося, какие цветы предпочитает его дама и сразу погрустнел. С другой стороны, обещания нужно выполнять, ведь за язык никто не тянул, да и не так уж часто он их даёт особенно женщинам. Ангелина повторила вопрос более настойчиво и он, наконец, обратил на неё внимание.

- Что? Нет, цветы здесь не при чём, это к делу отношения не имеет, хотя..., - Май задумчиво посмотрел на девушку и вдруг понял, как ему следует поступить. - Послушай, ты по-прежнему не хочешь идти домой?

- Нет, а что?

- Тогда для тебя есть задание. Найди любой цветочный магазин и закажи доставку букета от меня по этому адресу для Элеоноры Кулешовой. - Май написал координаты женщины. - Вот деньги, понятия не имею, сколько сейчас стоят цветы, но, думаю, на что-нибудь хватит.

Ангелина смерила начальника неприязненным взглядом и спросила:

- А что плохого вам сделала эта Элеонора Кулешова?

- Плохого - ничего, только хорошее! Вот я и хочу её отблагодарить.

- Тем, на что хватит? Хороша благодарность!

- Я не понял, в чём дело? Тебя смущает сумма? Я мало денег дал?

- Меня смущает формулировка. Ладно, скажите хоть из чего выбирать: розы, герберы, орхидеи, фрезии?

- Только не орхидеи! - взмолился Май. - Просил ведь это слово не произносить! И не розы! Для вас женщин, розы что-то вроде символа вечной любви. Глупейшая аналогия и мне она ни к чему, а то ещё настроит воздушных замков, доказывай потом, что ни на что не намекал! Пусть лучше будет что-то более официальное, например, гвоздики или ромашки.

- А может, лучше одуванчики? - Ангелина не знала Элеонору Кулешову даже заочно, но почему-то очень за неё обиделась. - Вон, за городом их полно: и официально, и бесплатно!

Май удивлённо смотрел на разгневанную помощницу, не понимая причины её негодования.

- Скворцова, в чём дело? Объясни нормально, а впрочем, не стоит. Я слишком устал для нравоучительной лекции, которую ты собираешься прочесть. Просто закажи цветы, если тебя это не слишком затруднит.

- Вас бы тоже не затруднило, можно и по телефону заказ оформить, курьер сам за деньгами приедет.

- Делать мне больше нечего, чем сидеть на одном месте этого курьера ждать. У меня ещё дел выше крыши. Хотя действительно, проще курьера дождаться, чем тебя уговорить! Такое впечатление, что я не цветы попросил, а луну с неба! В чём проблема?

"В вашем отношении к женщинам!" - хотела сказать Ангелина, но сдержалась и, покачав головой, молча вышла из машины.

- Эй, ты куда? Давай хоть до метро подброшу!

- Не стоит, сама доберусь, у вас ведь дел выше крыши. А цветы я, так и быть, закажу.

- Вот и отлично, договорились - не прошло и полгода!

- Да, можете не беспокоиться!

- Я и не беспокоюсь.

- А зря... - едва слышно прошептала Ангелина и, не оборачиваясь, улыбнулась, какой-то новой загадочной улыбкой.

Если бы Арбенин увидел её в этот момент, то понял бы, что беспокоиться - самое время.

Домой Ангелина вернулась, как Золушка, ровно в двенадцать. Ей по-прежнему не хотелось объясняться с тётей, но возвращение после полуночи взаимному пониманию обычно не способствовало. В доме Анны Константиновны царила почти военная дисциплина, нарушение которой каралось довольно жёстко, например, весьма активно применялся домашний арест. Поэтому младшие члены семьи предпочитали не рисковать короткими минутами и без того неполной свободы.

Ангелина давно устала объяснять знакомым, да и самой себе, почему она, совершенно взрослая девушка, так слепо и безропотно подчиняется тётиным правилам. Ведь ей уже двадцать - она имеет полное право жить своей жизнью и устанавливать свои правила. Казалось бы, чего проще - взять и уйти на квартиру, начать жить отдельно, не отчитываясь за каждый вздох, но сила привычки, как правило, гораздо сильнее желания от неё избавиться. Ещё одним сильным сдерживающим фактором было чувство долга: женщина приняла и вырастила её как родную дочь, уже имея на руках двоих детей. Нет, не могла она отплатить ей такой чёрной неблагодарностью!

К тому же посеянные семена дали всходы, и это тоже многое объясняло. Девушка одиннадцать лет прожила под чутким, но твёрдым руководством Анны Константиновны, которая, разумеется, из лучших побуждений день за днём прививала ей осознание собственной беспомощности перед этим огромным жестоким миром и не менее жестоким мужским полом, в чём весьма преуспела. Племянница на многое в этой жизни смотрела глазами тёти. На многое, но не на всё. Страх перед большой жизнью не смог заглушить голос далёкой детской мечты, а желание когда-нибудь непременно вырваться из добровольного плена только усиливало её, делая нестерпимо яркой и до боли желанной.

Когда-то Анна Константиновна определила Ангелину в музыкальную школу исключительно для того, чтобы привить ей хороший вкус, не больше. И даже когда племянница победила на конкурсе юных талантов "Утренняя звезда" не придала этому особого значения, но для девочки эта победа стала точкой отсчёта перед стартом в новую лучшую жизнь. Потом было ещё несколько побед на бардовских фестивалях и робкий шаг на большую сцену - кастинг самого первого проекта "Рождение звезды". Там её даже прослушивать не стали, набирали совершеннолетних, а девочке посоветовали немного подрасти - шестнадцать лет для славы маловато. И она, послушавшись, с головой ушла в учёбу, чем очень порадовала родственников, которые, мягко говоря, не одобряли её тяги к музыке и профессиональной сцене.

Сергей Константинович Романов в воспитание дочери не вмешивался. Фактически он присутствовал в её жизни лишь в виде регулярных денежных переводов да сухих официальных телефонных разговоров раз в две недели. И лишь когда Ангелина выросла, оказалось, что отец разработал чёткий стратегический план, по которому должна была жить повзрослевшая дочь. Самым первым пунктом в нём значилось поступление в Медицинскую академию. Он даже успел подготовить почву для этого знаменательного события. Ангелине оставалось только прийти на экзамен, но она не пришла, а поступила в музыкальное училище. Это было, пожалуй, первое самостоятельное решение в её жизни и стоило оно весьма дорого: их отношения с отцом, и без того не слишком тёплые, разладились окончательно. Он по-прежнему регулярно высылал деньги, но по телефону разговаривал теперь исключительно с сестрой и племянниками. Анна Константиновна также не одобряла поведение Ангелины, она считала, что нельзя идти против воли отца, который по большому счёту содержит их всех. К тому же женщина была убеждена, что современная эстрада совсем не место для приличных девушек.

Нахлынувшие воспоминания решимости не прибавили, но тянуть время не имело смысла, и Ангелина со вздохом повернула ключ, не забыв предварительно распустить волосы. Это было проще, чем доказывать, что причёску сделала просто так, а не в ожидании романтического свидания.