Тигриный лог (СИ) - "AlmaZa" - Страница 80

- За тобой приглядывают. – спокойно промолвил он. Мне стало неловко. Он что же… видел, что Шуга и Ви стоят на шухере? Ай-яй-яй, что же делать? Это ведь означает, что он понял, что Шуга и Ви знают о моей половой принадлежности! Он донесет Хенсоку? Хану? Кому? Уже донес, но почему-то те пока молчат? Думают, когда лучше выгнать? Надеются, что сама уйду?

- Ты… про ребят? – Лео кивнул. – Ты знаешь, что они стерегут меня у бани?

- Видел.

- А… - почему я так элементарно этого не предусмотрела? Разумеется, что страж монастыря бродит везде и следит за всем. Как он мог проглядеть двоих пацанов у дверей, когда внутри моется девочка? Никак, поэтому и не проглядел. – Значит, ты теперь в курсе, что эти двое осведомлены…

- Трое, - уточнил Лео. Я распахнула глаза шире.

- Что?! – он поднял три пальца свободной руки, не отвлекаясь от вкушения пищи. – Ты… о ком третьем идет речь?

- Джин, - спокойно выдал монах-воин. Мне едва не поплохело. Как много он видел и знает здесь?

- Он меня не караулит…

- Он смотрит, - Лео стрельнул зрачками в уголки глаз, в мою сторону, но тотчас же отвел их, наверное, чтобы самому не делать того, о чем говорит. – Не как на остальных, - А нет, так бы он не смог. Он на всех смотрит одинаково, этот одинокий ручной тигр. Мурчать не умеет, но хотя бы когти не выпускает.

- Я не знала, что ты такой проницательный, - и наблюдательный! Но что дальше? Донос? Проводы из-за меня этих троих? – Ты… расскажешь об этом учителю Хенсоку? Ты пожалуешься, что они общаются со мной, хотя и знают о том, кто я такая? – он покачал головой. – Почему? – Лео не отвечал. – Почему ты решил не выдавать нас? – тишина. – Да ответь же! Как иначе я пойму, что это правда? Ты же всегда всё настоятелю говоришь, разве нет? Почему же оставишь тайну неприкосновенной?

- Нельзя делать другим плохо, - молодой человек покончил с первым пирогом и посмотрел на поднос на моих коленях, будто примериваясь, влезет второй или нет? – Если я скажу – их выгонят. Им будет плохо. Не так плохо, как оттого, что они нарушают устав.

- А я думала, что ты чтишь его так, что трава не расти – надо соблюдать, - изумилась я. – разве правила и законы монастыря для тебя не первостепенны?

- Для меня – да, - Лео всё-таки взял добавку и завертел её в ладонях. Они ещё были теплыми, мои пироги. – Но соблюдение устава – личное дело каждого.

- А Хенсок чесал мне о сакраментальности и осквернении монастыря нарушениями… он тот ещё лицедей, да? – парень нахмурился. – Прости, я знаю, что ты его любишь. Я не в обидном смысле. Он добрый, но иногда врет, да? – «иногда» я сказала, чтобы пощадить чувствительность Лео. Выражаясь языком моего окружения, такого, как Рэпмон, Дженисси, Гон, наш старейшина не временами приукрашивал, а беспробудно пиздел. Они это говорили не применительно о нем, но я не знала на данный момент никого, к кому бы это подошло больше. Милейший дедушка. – Ладно, если ты обещаешь, что никому не скажешь, то я спокойна. Ты вроде не пошел по стопам Хенсока и достаточно надежный в плане информации товарищ. Ты умеешь обманывать? – это был трудный вопрос. Он ел и молчал, молчал и ел. Помочь ему с формулировкой? – Если ты просто никому не говоришь и скрываешь что-то – это не ложь, это укрывательство. Дозирование правды. А врать тебе приходилось? Вот взять и в глаза сказать что-то несуществующее? – Лео пожал плечами. Иногда мне хотелось повесить на них тяжелое коромысло, чтоб они не имели возможности подниматься и опускаться, и тогда ему пришлось бы рефлектировать иначе. Словами, например. – По-твоему, ложь – грех? – Пожал плечами. Я сейчас закиплю или взорвусь! Лео не вызывал никаких гневных эмоций или недовольств, но его поведение… так хотелось с ним что-нибудь сделать! Подрихтовать, отшлифовать, отредактировать. – Ты не можешь даже определиться, что грех, а что нет? По каким принципам ты вообще живешь? – сгорбившись почти на корточках, вгрызаясь зубами в тесто, он перестал на меня реагировать. Устал от меня, ясно. Или очень сильно загрузился. Я встала и опустила поднос с остальным рядом с ним. – Ладно, спокойной ночи. Не буду тебя больше тревожить своими досужими вопросами. И… не думала, что скажу это, но… спасибо за молчание.

Вздохнув, я развернулась и пошла к себе, когда услышала за спиной тихое, мелодичное и вкрадчивое:

- Спасибо… спасибо за доброту, - я обернулась и Лео, смотревший до этого на уровне моей головы, резко опустил взор, уткнувшись им в свои босые ступни в сандалиях. Окончание его фразы развеялось шепотом по вершинам гор: - Не думал, что скажу это… девушке.

Тоска, трепетность и подтекст сказанного ненадолго захватили меня. Пока я отдавалась упражнениям перед сном, я думала только о Лео, гадая, что же, что такое произошло с ним в детстве? Даже если это было не столь страшное, конечно, ребенку это всё запомнится в десятки раз хуже, чем есть. И это что-то было связано с женщиной или женщинами, а кто оставляет более сильный след, нежели мать? Он сказал тогда, что даже не знает, живы или мертвы его родители. И они не знают, что он в Тигрином логе. Несомненно, это были недостойные люди. И тот, что довел мальчика до такого состояния, что даже к двадцати пяти годам он не способен оклематься, должен быть самым мерзким и отвратительным на свете!

Но когда голова моя коснулась подушки, горизонтальное положение совершило трансформацию сознания. Перед глазами снова был Джин, но, в отличие от вчера, только воображаемый. Хорошо, что он не пришел сейчас. Не знаю, до чего бы я дошла, что бы позволила и чему сопротивлялась. Поворочавшись минут пятнадцать, я опять окончила путешествие на спине. Нет, плохо, что он не пришел. Какого черта он не пришел?! Я хочу, чтобы Джин пришел. Нежно обнял меня. Нет, не нежно. Крепко. Нет, не надо. Я поцеловать его хочу! Как много «хочу» в моих мыслях. Лео был прав – хотеть нельзя! От одного желания рождаются другие, как в принципе домино, стоит пасть перед одним соблазном и поддаёшься всем. Да и смысл воздерживаться от остальных, если уже дал слабину? Есть, есть смысл! Если падаешь, то лучше невысоко, чтобы подвернуть ногу и достаточно, а не в глубокое ущелье, чтобы расшибиться насмерть. И всё-таки, на лопатках лучше не лежать. Это возбуждает (а что меня не возбуждало сегодня?). Пассивное положение женщины под мужчиной, снизу. Да, наверное, это лучше всего для первого раза. Я что, уже продумываю свой первый раз? Нет, мадмуазель, зарубите себе на носу, выбейте на лбу и вырежьте на стене возле кровати, что никто из адептов первым у вас не будет. И ничего связанного с постелью у вас здесь не будет! Только сон, здоровый и сон.

Грезя Джином, я кое-как уснула.

Примечание к части

* акын – поэт-импровизатор у тюркских народов, про которых говорят «что вижу – то пою»

4 октября

После зарядки с Чимином, я направлялась по своим обычным делам уборщицы, поломойки, кухарки и прочего в одном лице. Багряная осень всё сильнее одолевала растительность и, хотя зелени ещё сохранялось порядочно, всё-таки красно-желтые краски создавали удивительную пестроту и разнообразие. Я шла мимо учительского домика, в котором мне никогда не приходилось ещё убираться. Хан и Ли убирались у себя сами, их спальни были на втором этаже милейшей избушки в китайском стиле, с драконьими головами на углах крыши, через рты которых с неё стекала вода после дождя. Дверь на первом этаже была открыта. Протереть у них там, раз уж я с ведром и водой? Я поднялась на порог и, скинув обувку, окликнула: