Тигриный лог (СИ) - "AlmaZa" - Страница 71

- Наставника Хенсока? – Чимин, ничего не понимая и по-прежнему приходя в себя от того, что «малой», мелкий, за которым его поставили приглядывать - девчонка, закусал губы. Я растянулась в дверном проёме, настроившись использовать любой болевой приём, если он попытается раструбить о моём секрете. – Что ж, идем к нему.

Мы предстали перед Хенсоком, которого нашли возле коз, сидящего на переносной скамеечке. В башне его не было, поэтому мы синхронно вспомнили, где он гуляет в этот час. Он доил последнюю козу. Милейшее времяпрепровождение.

- Доброе утро, учитель, - поклонился ему Чимин. Я повторила поклон, стоя за его плечом.

- Доброе утро, дети мои, - развернувшись к нам, он выпрямил спину с внимательным видом. – Что-то случилось?

- Учитель… - Мин, посомневавшись, покосился на меня и, решившись, изрек: - Хо – девушка. Вы знали?

- Я? – переспросил он, словно можно было спрашивать кого-то ещё. Впрочем, имена коз я никогда не слышала. Может, одно из животных звалось Учитель, потому что именно на них Хенсок и посмотрел, прежде чем ответить. Я почему-то переживала из-за того, что он может сказать. До этого он вроде придерживался линии защиты подсудимой «внедрившегося вражеского агента Хо», но до конца же нельзя быть уверенной в этом старом прохиндее. – Я знал.

- Но почему?.. – запутавшийся и недоумевающий, Чимин, по-моему, поймал мою волну вечно трепещущих, ломающих голову от загадок, не соображающих в лабиринтах монастырских перипетий.

- Почему она девушка? – изумился дедушка. Нет, ну он, конечно, дураком прикидывается на кино-премию.

- Нет, что она здесь делает? – О, отлично, Мин, этот вопрос меня и саму волновал! С точки зрения Хенсока.

- Готовит, моет посуду, стирает… да много чего, разве ты не замечал?

- Я… - юноша впервые столкнулся с таким настоятелем, каким его знала я – хитрым и умеющим проклёвывать плешь бессмыслицей. – Замечал, разумеется. Но почему вы взяли на эту должность девушку, а не мужчину? Это же мужская обитель!

- Но брать в прислужницы женщин не запрещено, - как ни в чем не бывало, подтвердил старик то, что я уже открыла в одну из наших первых бесед. – Если тебя беспокоит, почему она переодета в юношу, так это для вашего же спокойствия и её блага. Чтобы вы не отвлекались от духовного поиска и развития, не увлекались ненужным вам.

- Но я теперь всё знаю! Как мне быть? – Чимина искренне коробило нарушение правил. Он был предельно честным и порядочным, из тех добрых героев, которые грозятся стать неинтересными, потому что от прямоты и вечной правды их поступки предсказуемы на двадцать лет вперед.

- А что должно измениться? – прищурился, будто подслеповато, Хенсок.

- Мы же не должны говорить с ней, так? И трогать её нельзя, а мастер Хан назначает Хо… её, то есть, нам в пары.

- Что ж, если ты считаешь для себя это недопустимым, то ты можешь не говорить с Хо и отказаться от участия в спаррингах с ней. Но это её выдаст для остальных. Ты расскажешь всем о том, что узнал?

- Это не моё дело, я не стану оповещать о том, что является секретом Хо, - вытянулся он по струнке, помотав головой.

- Но твои действия её выдадут, если ты попытаешься вести себя, соответственно уставу, - напомнил Хенсок. У Чимина едва ли не пошел пар из ушей. Он пришёл посоветоваться с настоятелем, но тот заставил его думать самому.

- Так… хорошо, но если я не буду соответствовать уставу – разве меня не прогонят отсюда? Я не хочу покидать Тигриный лог… я полюбил его… и… и вы же знаете, учитель! Куда мне уходить?

- То есть, ты ставишь своё благополучие превыше её? – мы с Чимином непонимающе переглянулись. – Ты не знаешь, почему она работает у нас, почему пришла сюда. Возможно, ей тоже некуда идти, а мы, как монастырь, обязаны принимать страждущих. Но ты, чтобы не потерять место, выдашь её всем своим поведением и своими повадками, из-за чего ей придётся уйти, потому что быть девушкой среди множества мужчин, знающих о том, кто ты – это непристойно, - У меня загорелись кончики ушей. Да, около того где-то мы с Джином и плаваем, у непристойностей. Да и Шуга… - И может окончиться плачевно для неё, так что лучше сразу уходить. А ведь она юная девчушка. Кому легче будет выжить за стеной, ей или тебе?

- Мне, учитель, - безропотно признал Чимин.

- Так что же? Ты спросил меня, как тебе быть, но я хочу, чтобы ты самостоятельно сейчас решил. Как тебе быть?

- Я не выдам её учитель, даже если вы прогоните меня из монастыря, - опустив брови, смирился Мин, предвкушая, как его пошлют собирать свой скромный скарб. – Может, мне лучше сразу уйти? Потому что я заговорю с ней в любую минуту, и это будет нарушением…

- Ступайте и продолжайте заниматься своими делами, как делали это прежде, - благословляющим жестом отпустил нас Хенсок, прервав парня. – Я не выгоню тебя за то, что ты принял благородное решение и готов пожертвовать собой, - «он уже собой однажды пожертвовал!» - подумала я о младшем брате того. И настоятель знал это не хуже меня. Пока договаривались предыдущие фразы, я готова была броситься в ноги Хенсоку и просить, чтобы выгнали меня вместо Чимина. Я поверила в то, что дедушка по-фарисейски расставит все точки над i и вышвырнет незаслужившего наказание. Но он, как всегда, провел и без суда присяжных достойное заседание.

- И я… могу говорить с ней, всё зная? – уточнил ещё раз Мин.

- Можешь, - развернулся к козе Хенсок, завершая свой утренний труд.

- И касаться?

- Ты можешь делать с ней всё, в рамках приличий и обучения, - покосился на него старик. – И не больше. Вот за большее – проводы за ворота. Грехи монахов даже в умах недопустимее, чем маленькие нарушения в быту.

На этой строчке, как по заказу, нарисовался Лео, придя за ведром с молоком. Чимин посмотрел на него, на меня, на нашего директора, и попытался раскусить, участвует ли третий в заговоре. Я молчала.

- Ты можешь идти, мой мальчик, - обратился Хенсок к Мину и тот, так и не догрызя до сердцевины плод энигмы с ключом от неё в косточке, в подвешенном состоянии вышел из хлева. Лео повторил движение глаз ушедшего: посмотрел ему в спину, потом на меня, потом на лысовато-седовласого старейшину. Ясно, что войдя на пикантном «грехи монахов даже в умах…» нельзя не задаться вопросом, что тут происходило? Хотя, я по себе сужу. Может у нашего брата-привратника и любопытство отшиблено вместе с разговорчивостью? После вчерашнего, когда он отчитал меня, пусть и косвенно, не хотелось лезть и выяснять. Позже. Когда отойду от шикарных впечатлений от его нравоучения в совокупности с теми, что произнес Сандо. Моё-то любопытство при мне!

Но Лео ничего не спрашивал. Он просто стоял и ждал, когда Хенсок велит ему забрать ведро. Так, а я-то почему до сих пор здесь? Я же готовлю завтрак!

- Учитель, я пойду…