#duo (СИ) - Кова Юлия - Страница 4

— На мой взгляд, на обложке это не прозвучит... Катя Дуа. Ду-а, — Димка вывел на моём плече изящную финтифлюшку, которую неожиданно закруглил буквой «О», чем и подсказал мне идею.

— DUO лучше? — Я вскинула на него глаза.

— А это что означает? — Димка даже руку убрал.

— Ну, роман же о любви? А duo означает дуэт. Или — нас двое. Как ты и я. — Я сама потянулась к своему жениху.

— Отлично, — мурлыкнул Димка. — Ну что, отметим рождение новой литературной звезды?

— О да! — Сделав страстное лицо, я нырнула ему на грудь.

Вот так и появилась на свет автор книг, Катя DUO».

Глава 2. Титульный лист

Титульный лист — одна из первых страниц книги, предваряющая текст произведения. На титульном листе размещаются имя автора, название книги, место издания, и т.п.

«Википедия»

17 мая 2016 года, вторник — 20 мая 2016 года, пятница.

I.

«В полседьмого утра обнаруживаю себя на разгромленной кухне Дьячкова. Открыв холодильник, ищу холодный сок или воду. Моё внимание привлекает непочатая бутылка «Боржоми», заправленная в белый пластиковый карман. Выхватываю бутылку, сворачиваю пробку, делаю несколько жадных глотков. Оглядываюсь. Квартира Дьячкова сейчас очень похожа на дешёвый почасовой отель, а я — на его постояльца. Ещё бы: я стою у холодильника в одних трусах, а на диване валяются мои брюки, пиджак и рубашка, правый носок (а где левый?) и потерянный моей «зайкой» кружевной розовый лифчик. Картину вчерашней пьянки довершают разбитый бокал, чипсы и сломанная сигарета, прилипшие вместе с осколками к залитому «Pepsi» полу.

Морщась от отвращения, иду в душ. Выдавливаю на палец островок зубной пасты, тщательно чищу зубы и разглядываю себя в зеркале. Мда, хорош… Зелёное от бессонницы лицо, карие глаза с треснувшим в уголке сосудом, под глазами — синие круги, на шее — бордовый засос. Одним словом, на лицо (и на лице) — вся медицинская палитра нездорового загула. Хоть на передачу к Малышевой иди и с трибуны объявляй, что нельзя пить, курить и трахаться. «Докатился, Соболев?» — моё отражение укоризненно глядит на меня.

А я спрашиваю себя, почему я снова встречаю утро среди несвежих вещей, ненужных друзей и унизительных мыслей о том, что моя жизнь понемногу превращается в полное дерьмо? Признаваться в этом себе мне ужасно не хочется, но моя душа, застёгнутая на все пуговицы, уже давно гниет без свежего воздуха. Но у открытого сердца есть один существенный недостаток: в него слишком легко плюнуть…

Набираю воду в ладони, долго и тщательно полощу рот. На прощание показав зеркалу фак, выхожу на кухню. Быстро натягиваю несвежую рубашку, прихватываю сумку, оставленную в прихожей. Проверяю, здесь ли две копии договора и диск с базой данных, которые я вчера успел отобрать у ещё трезвого Дьячкова. Убедившись, что я ничего не забыл, хватаю пиджак, обуваюсь, достаю iPhone и пишу смс: «Гер, утро! Не забудь, в 16:00 встречаемся у моих юристов».

Теперь точно всё. Продвигаюсь к двери.

— Доброе утро, ты уже встал? — слышу позади загадочное.

«Нет, это я оделся, чтобы лечь спать», — так и подмывает сказать в ответ. Оборачиваюсь: подруга моей «вчерашней», брюнетка Наташа стоит в безразмерной футболке (видимо, выданной ей Германом для девичьих походов в ванную) и, опираясь на косяк двери, ведущей в комнату, внимательно на меня смотрит.

— Ага, доброе. Ты чего поднялась?

«Вернее, какого чёрта?»

— А я пить захотела.

Наташа отлепляется от косяка, выскальзывает из тапочек и придвигается ко мне. Видимо, «зайка» ещё не догоняет, что вечер любви закончился, а серое утро развело нас с ней, как мосты в белые ночи в Питере.

— Ты уже уходишь, Артём? А может, мы кофе выпьем? Я хорошо кофе варю. Гораздо лучше, чем в «Стокманн».

«Намёк? Предложение переспать?»

— Правда? Жаль, но не получится. — Я отпираю дверной замок. — Видишь ли, у меня сегодня мать с дачи возвращается. А у неё ключей от квартиры нет, и я должен её встретить.

Но я вру: приезд моей мамы — это мой железобетонный способ быстро сваливать по утрам — самый надёжный вариант, чтобы не звать к себе «заек», не провожать их домой и не делить на двоих одно такси. Чтобы обрывать все связи вот так, быстро и мимоходом.

— Мы ещё увидимся? — Наташа трогательно складывает губки бантиком. — Ты позвонишь Оле?

— Безусловно, — снова вру я. Наташа что-то ищет в моих глазах. И, очевидно, находит, потому что отводит глаза и говорит:

— Ладно, Артём. Я всё поняла... Я ничего не скажу Ольке... Смешная она: нам обеим всегда нравились такие, как ты, только я уже тёртая, а Олька каждый раз надеется на продолжение. А продолжения никогда не бывает... Не будет его и в этот раз… Ну что, я угадала?

Наташа грустно смеётся. А я думаю, что вчера я был трижды прав, когда хотел её для себя. Красива, умна, ненавязчива — такая могла бы меня понять, не строя особых иллюзий на мой счёт. Такая точно знает, когда наступает конец всем отношениям без обязательств. Но сейчас даже это невозможно, и мне остаётся только кивнуть Наташе:

— Ты всё правильно поняла, зайка моя. Не обижайся. И, пожалуйста, закрой за мной двери.

Не дожидаясь лифта, сбегаю по лестнице вниз.

Распахиваю дверь подъезда и оказываюсь на улице. Глотнув чистый воздух, ещё не загаженный выхлопами машин, выдёргиваю из кармана мобильный, ищу в «иконках» «Яндекс. Такси». Вызываю машину. Диспетчер сообщает, что жёлтый «Форд» подъедет через десять минут. В ожидании такси присаживаюсь на низкий зелёный заборчик, окружающий периметр сине-белой пятнадцатиэтажки. Тупо рассматриваю заброшенную детскую площадку, шоколадного питбуля, с остервенением роющегося в красно-жёлтой песочнице, и хозяина пса — пузатого чувака с поводком на шее. Мужик равнодушно следит за гадящей собакой, отхлёбывает из банки пиво, затягивается беломориной и периодически сплёвывает сквозь зубы, целясь в бордюр песочницы. Сделать бы ему замечание или просто закатать между глаз за такое свинство, но вместо этого я вытаскиваю из кармана «Rothmans» и закуриваю сам. Закашлявшись, давлю в горле противный никотиновый ком, сплёвываю на асфальт и спрашиваю себя, когда я так изменился? И отчего теперь всеми моими действиями руководят только деньги, похоть, трезвый расчёт и чувство самосохранения? Неужели я стал другим в тот день, когда выбрал себе не ту женщину?

Говорят, измена всегда касается супругов, и никогда третьего. 7 июля прошлого года я вывернул эту истину наизнанку и смог убедиться лично, что измена всегда остаётся изменой, чем бы её ни объяснили. Но если первая измена — это как выстрел в упор, то вторая — тот самый случай, когда ты ничего больше не чувствуешь, потому что ты уже мёртв. От шелухи скорбных мыслей меня освобождает шорох шин подъехавшего такси. Забираюсь на заднее сидение «Форда», видевшего и лучшие времена.

— Доброе утро. Маршрут тот, что указан? — Водитель жизнерадостно улыбается мне прокуренными зубами.

— Тот же, — сухо киваю я. — Авиационный переулок, дом восемь. И если можно, то побыстрей. Дорогу знаете?

— А навигатор на что? Вообще, если б не это устройство... — И тут бомбила заводит утомительный монолог о полезности технологий, о том, что погода в Москве не задалась, что хороший телефон стоит дорого, что автобусы подрезают и что у «водилы» жена и двое детей в Ульяновске, которых надо кормить, и...

— Простите, — прерываю его изыскания я, — не возражаете, если мы просто помолчим? Мне поработать надо.

Таксист обиженно умолкает и демонстративно включает радио.

Достаю из сумки наушники и, игнорируя звуки долетающего до меня разухабистого шансона, погружаюсь в мысли о том, каким будет мой портал, когда я откуплю его у Дьячкова. Детище Германа сейчас носит простое и безыдейное имя «ЛитСам». Это то, что меня раздражает. Ещё бы: в нашей стране примерно сорок литературных сайтов имеют в своём наименовании корень «лит», ещё сорок — местоимение «сам». Причем, выглядят эти порталы как клоны, выращенные в одном инкубаторе. Убедиться в моей правоте не сложно, достаточно сравнить все сайты с точки зрения подхода к авторам, к читателям, к структуре и востребованности жанров.