За горизонтом - Исьемини Виктор - Страница 73

Шагая в рядах «императорской армии» (а точнее — ополчения Гонзора), Тоиль грустно размышлял о превратностях судьбы. Когда он покинул опасную службу наемника, то намеревался прочно осесть в одной из самых мирных провинций державы. И зажить — спокойно, размеренно, не думая более о битвах, престолах и романтике наемничества. Женитьба здорово прочищает мозги — куда только подевались все прежние мечты о геройстве и странствиях в рядах наемного отряда? Особенно, ежели ты женишься на такой чудной девушке, как Ланта… А она — чудная. Умница такая, что даже сам капитан Воробей похвалил, прощаясь. И так много про жизнь знает — ведь выросла не в деревне вонючей, а в господском доме, состояла при дочке знатного барона… Жить бы с нею спокойно, в любви да в согласии, так нет же — приспичило важным господам между собою подраться.

Так ведь и дрались бы сколько влезет — но им, вишь, без Тоиля драться несподручно… Сенешаль владения Гервест (где решили осесть Тоиль с Лантой), сэр Голлойс, едва пришел приказ собирать ополчение, первым делом вспомнил о своем новом арендаторе:

— Собирайся в поход, мастер Тоиль!

«Мастер»… Лучше бы сопляком назвал, как дядечка Никлис — да только в покое бы оставил! «Мастер Тоиль»!

— Ты, мастер, мужчина с опытом, в вольном отряде служил, так теперь и его императорскому величеству послужи. Будешь десятником…

Ну и что? Объяснять мудрому сэру Голлойсу, семидесятилетнему дураку, прости Гилфинг, что никакой Тоиль не грозный воин, что прослужил-то всего ничего?.. Ну попробовал объяснить — да что толку!.. Сэр Голлойс обязан по велению герцога, то есть его императорского величества, прислать в войско отряд из десяти мужиков — ну так он и прислал. Ну а чтобы все чин по чину — во главе грозный воин Тоиль, десятник. Опытный солдат, бывший наемник. А как заикнулся «бывший наемник» доброму сэру Голлою, что он не серв, а свободный арендатор, вольный человек — так добрый сэр (уж какой был ласковый, когда Тоиль с ним договор заключал да «поклонился» как положено серебром) словно с цепи сорвался:

— Пойдешь служить! А не то…

Вот и выходит — хоть и стал Тоиль вольным человеком, спасибо добрым дядечкам наемным воинам, да только воли его надолго не хватило. Здесь не Гева — здесь империя. Кто при власти — тот и прав… Вот так и стал Тоиль десятником в грозной императорской армии. Вот и шагает он во главе десяти гонзорских мужичков по этой дороге, чтоб ее… А мужички его — все старше своего десятника чуть ли не вдвое, кроме, конечно, молодого дурака Томена Рыжего. Хорошо еще, что хоть слушаются. Тут уж Тоиль сразу себя правильно поставил — как дядечка Никлис учил. «Ты, сопляк, когда попадешь в новую компанию — всегда старайся, чтобы тебя боялись и уважали. Дай понять, слышь-ка, что ты знаешь и умеешь больше всех. Дай понять, что им нужно тебя бояться. Наглым будь. Мужик, он — чего? Он боится, ежели ты наглый…» Ну, особой наглости Тоиль из себя не выжал, но все-таки мужичков своих первым делом разругал — так оно и помогло. И то правда, мужички здесь в Гонзоре такие же, как и у Тоиля в родной деревне. Ежели орешь на них — вот они и знают, ты — начальство…

Тоиль первым делом наорал на свое войско — и недавние земляки приняли его брань как совершенно справедливое и правильное дело. Сказать по правде, ругать их было за что — Тоиль заставил всех привести в порядок одежонку, нашить на правое плечо по квадрату желтой материи (как ему было велено сотником) и выломать — в дополнение к казенной пике — по тяжеленькой дубинке. Его солдаты поворчали, но подчинились…

Зато во время смотра сам император Алекиан заметил бравый вид гервестинского десятка и даже изволил узнать Тоиля! Кривясь, словно его мучает зубная боль, его величество быстро шел вдоль неровного строя ополченцев, не слушая торопливых выкриков десятников — только кивая в ответ… Зрелище собственной убогой пехоты Алекиана явно раздражало. Перед Тоилем его величество остановился поправить плащ, зацепившийся за ножны и потому бросил косой взгляд на десятника… Скользнул глазами по доброму мечу у пояса (прощальный подарок дядечки Воробья)… И узнал, то есть увидел знакомое лицо:

— Откуда ты, десятник?

— Из владения Гервест, ваше императорское величество.

— Гервест… Гервест… — император Алекиан был и сам не рад, что спросил, он не помнил никакого Гервеста.

— Арендую землю у вашего императорского величества в Гервесте. Прежде служил в отряде капитана Воробья!

— А-а, так ты бывалый вояка. То-то и бойцы у тебя хорошо выглядят. Молодец, десятник, — и зашагал дальше, опять кривя рожу… То есть императорский светлый лик.

Еще Тоиль расслышал, как он бросил здоровенному рыцарю, что брел за ним следом:

— Ну у этого-то еще десяток ничего… А так — сброд. Сэр ок-Икерн, зачем мы их собрали?

— Ничего, — донесся ответ рыцаря, — и от них польза будет…

Господа всегда найдут, как из мужичьей беды пользу извлечь… Известное дело… Тоиль оглянулся, прикрикнул на своих вояк — мол, шагайте бодрей… Где-то впереди послышались крики, мимо пешей колонны по обочине дороги пронеслись, сверкая латами, несколько всадников. Пехотинцы прибавили шаг, подтягиваясь и сбиваясь в свои десятки. Разнесся слух, что впереди — какой-то город. Первый город на земле Ванета. Возможно, будет штурм… Пехотинцы загрустили…

ГЛАВА 44

Как назывался этот город — Тоиль не знал, да и не особо хотел знать. Важно было совсем другое… Когда отряды развели по назначенным им местам вокруг городских стен и суматоха кое-как улеглась, начальство собралось на совет. После того, как важные господа все решили между собой, они соизволили кликнуть сотников, командовавших толпами согнанного под имперское знамя мужичья, и сообщить им кое-какие сведения о предстоящем завтра деле. Это продолжалось недолго — так что вскоре сотник, мастер Керт, непосредственный начальник Тоиля, созвал десятников, чтобы сообщить в свою очередь им тщательно отмеренную порцию высшего знания… Десятники, такие же мужики, как и сам Томен (только намного старше его) переминаясь с ноги на ногу ожидали начальственного слова. А сотник не спешил. Эти «советы» давали ему возможность лишний раз продемонстрировать свою власть и близость к важным господам. Сотник, внебрачный сын какого-то ванетского графа, одетый в кольчугу, нарядный плащ и добротные сапоги, неторопливо разгладил густые усы, почесал затылок, поскреб давно не бритый подбородок, важно оправил ремень — и только после этого объявил:

— Дело будет такое, мастера десятники. Городишко этот завтра наш будет. Тамошнего графа в городе нет, он сейчас на севере, против нас с войском бунтовщиков идет. Ну а цеховые драться не хотят — зачем им? Но они желают, чтобы все честь по чести — чтобы стрелами перекинуться там, чтобы кровь, значит, пролилась. Ну а потом уж они ворота откроют и сдадутся императору светлому.

— Это зачем же? — Протянул один из десятников. — Сдались бы сразу по-хорошему. Зачем же людей-то попусту губить?

— Для порядка, — ответил сотник (он ждал этого вопроса). — Ежели кровь прольется — значит, они дрались и уступили силе. Им позора не будет. Ну нам господские дела ни к чему — нам свое исполнить требуется. Чтобы к завтрашнему утру каждый десяток имел по лестнице и по четыре плетеных щита. Либо дощатых. Лестницу понесете, а щитами будете прикрываться — со стен-то стрелы полетят. Лестница — пять метров. Щиты — сами разберетесь, какие требуются. Ежели у кого в десятке народ толстый, так побольше смастерите. И глядите — хотя драка не настоящая будет, а кому не посчастливится — того мертвым понесут завтра из-под стен. Сегодня вам ужин дадут перед вечерней молитвой, а после молитвы я пройдусь по десяткам — проверю, кто чего смастерил.