Вангол-3 По следу «Аненербе» - Прасолов Владимир Георгиевич - Страница 26

– Старший лейтенант госбезопасности Сырохватов, вот мое удостоверение и полномочия, – представился особист, положив лист бумаги с текстом и большой синей печатью перед председателем.

– Черемисин Иван Иванович, – представился председатель сельсовета и спросил: – Чем обязаны?

– Фураж для четырех лошадей на три недели и продукты, вот. – Он ткнул пальцем в бумагу. – Согласно перечню.

Прочитав бумагу, председатель подумал некоторое время, а потом написал на списке свою резолюцию: «Выдать со склада все, что из этого есть».

– А чего нет, уж не серчайте, негде взять.

– Хорошо, но это не все. Кто здесь у вас самый опытный таежник, реку хорошо знающий? Поговорить мне с ним надо. Посоветоваться.

Председатель некоторое время молчал, размышляя, стоит ли ему вообще ввязываться, затем, подумав о том, что так он сможет узнать, для чего тут вообще появились работники НКВД, ответил:

– Даже не знаю, кого и присоветовать. Может, Михеич, он вон на том краю села живет, у самого леса. Только вы бы, товарищ, в форме своей туда не ходили. Не застанете в дому никого.

– Это отчего так? – сдвинул брови Сырохватов.

Прямо посмотрев в глаза старшему лейтенанту, председатель ответил:

– Оттого, что опасаются люди с вами встречаться. Издали приметят и огородом в лес, дела там всегда найдутся, не придерешься потом… Так что лучше одежку обычную, гражданскую…

Сырохватов оценил этот открытый взгляд и прямой ответ.

– Спасибо, воспользуюсь вашим советом. Людей за провиантом пришлю. До свидания.

– До свидания, – ответил, встав из-за стола, председатель и подумал: «Уж лучше прощевай».

Будто услышав эти мысли, Сырохватов вернулся и тоном, не допускающим возражений, сказал:

– Вечером, часам к восьми, соберешь актив.

– Разрешите узнать: зачем?

– Ты что, мое удостоверение не разглядел, председатель? – закрывая за собой дверь, медленно проговорил Хват.

После обеда Сырохватов, переодевшись, пришел к избе на окраине села. Во дворе суетились куры; дворовый пес, пару раз лениво тявкнув, залез в конуру. Дверь избы отворилась, и на крыльцо вышел бородатый мужик среднего роста, коренастый и крепкий. Глянув на Сырохватова, спросил:

– Чего надо, служивый?

– Поговорить.

– Проходи, поговорим тута. – Он указал на лавочку под березой у ворот. – С баржи? Поди, беглыми интересуетесь?

– И да и нет. Беглыми не интересуемся, хотя, если что известно, говори, передадим кому следует.

– Ничего мне не известно. Так чего вам надо?

– Знать хочу, можно ли по этой реке тайно ходить. Ну, чтобы незаметно для властей, приехать, например, купить в магазине что надо и уехать.

– Почему нельзя, если деньги есть, можно, даже если их нет, тоже можно. Мясо, рыба, песок золотой – все здесь испокон веку на обмен шло. А река большая, ежели вдоль берега идти да время знать, всегда от дурного глаза укрыться можно. Не так много пароходов по реке ходит, а ежели и идет, кто на тебя внимание-то обратит? Кому надо?

– Значит, можно ходить?

– А кто запретит? Река не дорога, не перегородишь.

– Да, тут ты прав, Михеич.

– Афанасий Михеич, – нахмурился мужик.

– Да, извини, Афанасий Михеич. – Сырохватов вытащил пачку папирос и протянул Михеичу. – Угощайся.

– Благодарствую, я не курю.

– Чего так?

– Здоровье не позволят… ну, ежели боле вопросов нет, так пойду я, делов много. Некогда сидеть да лясы точить.

Мужик встал и шагнул было к калитке.

– Погоди, Афанасий Михеич, я еще спросить хочу.

– Спрашивай.

– А тут по реке могут деревни быть, про которые властям ничего не известно?

– Это как это?

– Ну, живут люди в тайге по-тихому…

– Были тут монахи в скиту за Енисейском, так побили их давно, еще в Гражданскую, и в озере потопили, а боле ничего не знаю… некогда мне, говорю же. Прощевай, служивый, прощевай.

Мужик, кивнул головой, прощаясь, заспешил и скрылся во дворе.

Сырохватов докурил папиросу, бросил окурок в тихо журчащий ручеек в придорожной канаве и пошагал к мосту через небольшую речку, делившую село пополам.

– Знает что-то, ишь, засуетился, не скажет. Все они тут такие. Каторжники. Его бы в карцер на недельку, на холодный бетон голым задом… заговорил бы, сука…

Сырохватов оглянулся и заметил, как из-за угла покосившейся баньки за ним наблюдал Михеич.

– Думаю, с ним еще придется потолковать…

– А кто мне скажет, какое сейчас время суток? Сейчас семь часов утра или вечера? – расталкивая спящих товарищей, спросил Вангол.

– А разве здесь в этом есть разница? – вопросом на вопрос ответил Федор, шумно при этом зевая.

– А ты сам как считаешь? – совершенно бодрым голосом спросил Ярасим.

– Я не считаю, я знаю точно, сейчас утро, и это хорошо.

– Почему это хорошо? Нет, понятно, что утро это вообще хорошо, а почему то, что именно сейчас утро, – хорошо? Поясни, Вангол.

Даже в темноте, не видя лица Федора, Ванголу было понятно, что тот с хитринкой улыбался, ожидая ответа.

– Да потому, что утро вечера мудреней, капитан. А то, что семь часов, можешь проверить, меня мой внутренний будильник никогда не подводил.

Чиркнув зажигалкой, Федор глянул на часы.

– Точно, семь ноль пять. Ответом удовлетворен. Как бы нам горяченького хлебнуть, а, Ярасим? Как здесь эти чакли живут, без щей и чая?

– Не знаю, как они живут, в гостях не был.

– Не расстраивайся, думаю, побываешь… – рассмеялся Федор.

– Упаси нас, Бог…

– Так, друзья, перекусим – и вперед. Федор, вся надежда на тебя, надо так туда войти, чтобы можно было потом оттуда вернуться.

– Я об этом думал. Страховка нужна. По крайней мере, веревки у нас есть. Закрепим крюками здесь, а там посмотрим, что нас ждет.

Так и было сделано. Закрепив конец самой прочной веревки на два надежно вбитых в трещины крюка, Федор начал спуск к отверстию в воронкообразном полу. Вангол страховал, перепуская через себя веревку, к которой за широкий ремень был привязан капитан. Как только Федор коснулся плиты, перекрывающей отверстие, она плавно отошла в сторону и снизу в пещеру хлынул поток света. Это было так неожиданно, что Федор, вскрикнув, отпрянул от зияющего под ним отверстия. Вангол успел выбрать слабину, чем очень помог Федору удержать равновесие и не выпасть. Федор, чтобы посмотреть, что там внизу, осторожно высунулся в дыру по пояс, свесившись вниз головой, и замер. Секунды медленно текли, а он молчал, медленно поворачиваясь по кругу. Сделав движение назад, он с помощью Вангола выбрался наверх и сел. В это мгновение плита внизу пошла на закрытие, но остановилась на пол пути.

– Я ее заклинил, – кивнул вниз капитан.

– Федор, что там? – спросил Вангол.

Федор потряс головой, приходя в себя от прилива крови.

– Это не расскажешь. Это надо видеть. Там огромная, я даже слов не нахожу, чтобы объяснить, площадь, поверхность, а мы как бы с потолка спустимся. И между полом и потолком огромные колонны. Высота большая, метров пятнадцать. Вангол, немчура вся там, внизу. Жуть. Да что я вам рассказываю, сами посмотрите, я подстрахую.

Обвязавшись веревкой, Вангол скользнул вниз к дыре. То, что открылось перед его взором, казалось нереальным. Огромное пространство, насколько хватало взгляда, а Вангол мог его сконцентрировать на большое удаление, не было ограничено сплошными стенами. Округлые колонны более двух, трех метров в диаметре поддерживали своды этого невероятно огромного подземелья. Показавшийся сразу ярким, свет на самом деле был просто мягким зеленоватым свечением тех же, вероятно, микроорганизмов, но здесь он был интенсивнее. Вангол разглядел нечто вроде тропинок, выбитых в скальном неровном грунте. Прямо под отверстием в огромной луже запекшейся крови лежали тела их предшественников.

– Я предполагал, что они лучше знали, куда шли… – сказал Вангол.

– Они лучше, чем мы, знали, куда шли… – ответил Федор.

– Легенды говорят, что в мир подземный нет хода живым людям. Непреодолимые преграды стоят на пути людском. Только чудь белоглазая смогла пройти эти преграды благодаря духовникам рода своего, тем спасся народ этот в мире подземном от недругов своих и духовного опустошения, на землю обрушившегося.