Командир Браге (СИ) - Мах Макс - Страница 31

- Это была лучшая ночь в моей жизни! - Не комплемент и не куртуазный оборот франкской речи. Произнося эти непростые слова, Паганель, похоже, был искренен, и Лизе его чистосердечие скорее нравилось, чем наоборот. Однако слова Джейкоба ее смутили и, пожалуй, даже напугали, так что она поспешила остудить его пыл и снизить уровень ожиданий. Своих и Паганеля.

- Было замечательно, - улыбнулась она. - Сварить тебе кофе?

- Кофе? - недоуменно переспросил Джейкоб.

- Чай? - предложила Лиза, как ни в чем не бывало. - Чай с молоком? Молоко без чая? - она "не желала замечать", что обыденность ее вопроса способна окоротить даже закоренелого романтика.

Но вот какая штука - Джейкоб Паганель не был романтиком. Он был путешественником, исследователем и человеком дела, то есть мужчиной, последовательным, упорным и в известной степени бескомпромиссным.

- Полагаю, - сказал он, по-прежнему, не отводя взгляд, - после того, что между нами случилось, Лиза, я должен на вас жениться.

Подразумевалось - как порядочный человек.

"Жениться? Серьезно?"

- А что случилось-то? - неожиданно ее разобрал смех. С ней просто истерика случилась. И не со зла или из вредности. Напротив, Лиза была вполне счастлива, но вот эти его слова, этот подразумеваемый по умолчанию вопрос...

"Мадам, после того, что случилось между нами... Матерь божья, ну не до такой же степени!"

- Чему вы смеетесь? - ее смех его не обидел, скорее - удивил.

- Для начала, - сказала она, смиряясь с неизбежным, - нам следует перейти на "ты". Как думаешь, Джейкоб, после всего, что между нами случилось?

- Перейти на "ты", - кивнул он. - Согласен, это разумно.

Они говорили по-франкски, а в этом языке, как и в русском, разница между "вы" и "ты" весьма существенна.

- А смеюсь я, Джейкоб, потому что у нас в Себерии есть такой анекдот. Коротко говоря, встретились двое и сразу же угодили в постель. А утром состоялся между ними такой вот разговор. Он: - После того, что случилось, я, как благородный человек, просто обязан на тебе жениться. Она (одеваясь, испуганно): - А что случилось-то?

Рассказала и тут же покатилась со смеху. Ну, действительно - один в один! Такого нарочно не придумаешь! Однако Паганель ее не поддержал. Он не засмеялся, он задумался. Вернее, задумчивым стал его взгляд, и Лиза подтянула одеяло повыше. Она вдруг застеснялась своей наготы.

- А знаешь, - тень улыбки все-таки скользнула по губам Паганеля, - действительно смешно, потому что я такой, и ты такая. В тебе это есть!

"Какая это такая?!" - оскорбилась Лиза.

- Это ты меня только что шлюхой обозвал, - нахмурилась она, - я тебя правильно поняла?

- Ни в коем случае! - возразил Джейкоб, улыбаясь уже в полную силу. - Я просто вспомнил сейчас, как ты поднималась на Белую стену, и как рассказывала мне позже, у костра, о своем "одиноком марше". Сто миль по горам и джунглям, от Мосезе до Белой стены. И знаешь, что меня тогда поразило больше всего? Естественность, с которой ты говорила о совершенно невозможных вещах. Но ты, кажется, этого так и не поняла. А что случилось-то?! - рассмеялся он, вполне оценив, должно быть, выражение ее лица. - Что случилось?!

- И в самом деле, - улыбнулась Лиза, - всего лишь сто миль. Что случилось-то?

- Намекаешь, что не стоит торопить события?

- Не намекаю, - объяснила она. - А прямо говорю, не торопи события, Яша! Нам и так хорошо, разве нет? А пойдем под венец - хлопот не оберешься! Ты католик, я православная. Я подданная республики Себерия, ты - британской короны. Ты ученый, я авиатор...

- Ты женщина, я мужчина, - кивнул Паганель, не отпуская улыбку.

- И это тоже! - согласилась Лиза.

- Значит, категорически нет?

- Не категорически, но точно не сейчас.

- Как скажешь! - согласился Паганель, не проявив, впрочем, никакого энтузиазма. - Возможно, ты права. Да и вообще, руки женщины так не просят. Твоей руки, тем более. Это я погорячился. Но я обещаю, мы еще вернемся к этому разговору, а пока свари мне, пожалуйста, кофе!

"Сварить кофе? Вот с этого, Яша, и следовало начинать! А то сразу жениться! Нашел, понимаешь, время и место!"

Лиза огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно "прикрыть стыд", но - увы - ничего подходящего не нашла. Ну, не подушкой же, в самом деле, прикрываться.

"Что в лоб, что по лбу! Придется светить голой задницей!"

- Любуйся! - сказала она вслух и решительно вылезла из-под одеяла. Ощущение было странное. Незнакомое. Еще пару месяцев назад Лиза своей наготы не стеснялась, тем более, в присутствии своего собственного любовника. Теперь все было иначе.

"Сука любовь!"

Стараясь не показать смущения, Лиза прошла к стенному шкафу. Ровным шагом. С гордо поднятой головой. Следя за тем, чтобы ни в коем случае не покачивать бедрами. Как на плацу или на палубе корабля-матки, но при этом почти физически ощущая пристальный взгляд Джейкоба на спине и ниже. Дошла, сдвинула дверь и выдернула на удачу, что под руку попало. Все еще не оборачиваясь, наскоро натянула на себя шелковую шаль-пончо в излюбленных яруба "тонах ярости": от рассветного алого до цвета запекшейся крови, и только после этого посмотрела на Паганеля.

- Мне еще ночью показалось...

Признаться, его взгляд Лизу удивил. Она ожидала от Джейкоба совсем другой реакции, инстинктивно приготовившись смутиться и покраснеть, и не сразу сообразила, что дело не в ее наготе, хотя и в ней тоже. Просто сейчас профессор впервые увидел Лизу нагой, и случилось это при свете дня. А значит, увидел он не только то, что стыдливость настоятельно рекомендует не открывать взору мужчин, - кроме гинеколога, разумеется, ну и мужа, иногда, - но и то, что Лиза никак не стремилась афишировать из своих личных "бабских" соображений.

- Тебе не показалось, - сказала она после короткой паузы. - Все так и есть.

- Господи, Лиза! - Джейкоб даже покраснел от смущения. - Извини! Я дурак! Знал про твой бой под Опочкой, но ни разу не сделал правильных выводов...

- Ужасно, не правда ли?

- Да, - кивнул Паганель. - Другого слова и не подберешь. Представляю, как все это болит...

"Ах, вот ты о чем!" - удивилась Лиза, не всегда правильно понимавшая реакции окружающих ее людей на все, что было связано с ее боевым прошлым.

- Не представляешь! - усмехнулась она, отпуская напряжение. - И хорошо, что так! Хочешь, сварю тебе кофе по-арабски?

- Звучит соблазнительно! - Паганель преодолел первый шок и смог даже улыбнуться, что опять-таки скорее говорило в его пользу, чем наоборот. - У тебя есть йеменский кофе?

- У меня есть йеменский кофе, - усмехнулась Лиза, пытаясь побороть возникшее напряжение. - Сорт бурай тебя устроит?

- Бурай? - переспросил Джейкоб. - Бог с тобой, Лиза! Мне и того, что он из Йемена, вполне достаточно. А про сорта я вообще до сегодняшнего дня не знал.

Зато знала Лиза.

- Ну, не скажи! - возразила она. - Сорт сорту рознь. Санани - одно, шарки - другое, а бурай - совсем третье. Аромат, вкус... да все разное! Впрочем, не сейчас! Я иду на кухню, так что надевай трусы и присоединяйся... Посидим, поболтаем, может быть, немного выпьем... Потом примем душ и пойдем завтракать в ресторан напротив.

Описав, таким образом, порядок действий и ближайшие планы, Лиза покинула спальню, оставив Джейкоба Паганеля предаваться своим мыслям, или чем он там ещё мог заниматься!

"Ну, уж точно - не онанизмом!"

Об онанизме после такой бурной ночи и речи быть не могло!

"Вот же, придет такое в голову!" - она миновала несколько комнат - двери нараспашку, поваленные стулья, разбитая ваза и детали мужской и женской одежды по всему пути от входной двери до спальни, - но до кухни не дошла. Наткнулась в гостиной взглядом на егерский штык-нож, повешенный на стену в обрамлении двух ярубских ассегаев, пинги и телека, и замерла. Ну, нож этот здесь на то и висел, чтобы помнить. В смысле, не забывать.