Шелковый песок (СИ) - "MarLen-Mor" - Страница 16

Но это было ничто по сравнению с тем, что хариды не могли иметь здесь детей. Смертные человеческие женщины не в силах были их родить, а о женщинах харидов Призывающий просто не подумал, когда вытянул нас в этот мир… Пятьсот лет без всякой надежды, пятьсот лет видеть, как постепенно погибают твои воины, не оставляя после себя того, кто будет и дальше нести их кровь…

Пятьсот лет просто медленного умирания в ловушке одиночества без надежды вернуться…

Для многих это будет еще долго, еще очень долго, вот только мне Судьба уготовила совсем немного времени. Судьба и один наг, отравивший меня… прежде чем ударить эта дрянь смазала когти ядом...

От яда нагов не известно противоядия. Эта тварь бросила меня, не добив, обрекая на медленную смерть, и если бы не регенерация и не лекарство... Регенерация уже работает плохо, то лекарство, которое я пил, раньше помогало на сутки, теперь только на пятнадцать часов…

И именно теперь, когда мои дни уже как песок в часах почти пересыпались, именно теперь я почуял свою Пару.

Не зря нас называли зверями обратной стороны, чутьё у нас развито превосходно.

Пара… это не было эфемерной парой, тем, что люди называли романтично любовью. Это был самый сильный на свете инстинкт размножения. Когда самец чувствовал только свою самку, способную подарить ему ребенка. А это такая редкость. Даже у женщин харидов родить могла только Пара. Иногда, харид не находя Пару, вынужден был ждать рождения новых и новых поколений. Поэтому воссоединение любой Пары воспринималось всеми как праздник, но там была надежда, а тут... Пара давала все, заключая в себе смысл жизни и поэтому харид, потерявший свою Пару медленно угасал, вскоре отправляясь за нею в след.

А тут пятьсот лет никто из харидов никогда и ни при каких условиях не чувствовал свою Пару.

Но приехавший мальчик толкнул меня плечом на улице города, и небо упало на землю…

ПАРА!!! Только это существо способно подарить мне ребенка, только он способен продолжить мою кровь во времени… Мальчик? Но как такое возможно?

Мне хотелось еще раз прикоснуться к нему, проверить и защитить его, я не знаю, от чего, от всего мира, наверное... Потому что теперь он мой! Теперь за него я готов вырвать глотку любому.

Конечно... со своим везением я стал первым... первым, кого не почуяла его собственная Пара, от кого отвернулась, как от слепого урода...

Да, больно услышать это от своей Пары теперь, когда я и сам не уверен ни в чем... Зачем, говорить о моей слепоте, когда меня самого убивает эта беспомощность?

Беспечный, жестокий юнец...

Я не знаю, как я сдержался, когда Фарис объявил мальчика своим гостем, я готов был растерзать его... родного брата... Того, кто дорог мне больше собственной жизни... но такова участь тех, кто вставал между Парой.

А когда на пороге комнаты Золотки я услышал, как Фарис сказал, что вытрет слезы с его лица, я понял, что, как только он притронется к моей Паре, я нападу и ничего не смогу сделать с собой, это выше меня, выше и беспощадней. Это инстинкт и никакие доводы разума, никакие порывы сердца не остановят его. Инстинкт рыцаря, защищающего свое потомство.

Есть только единственный способ сохранить чужие жизни - запретить им дотрагиваться до гостя. Я очень надеюсь, что Золотку нельзя будет спутать ни с кем. Фарис сказал, что он маленький и худенький и что у него совершенно необыкновенные золотые глаза, так что спутать его будет абсолютно невозможно. Черный платок не позволит людям, прислуживающим во дворце, прикоснуться к нему, так как людям запрещено прикасаться к харидам без их разрешения, а мой приказ не позволит харидам дотронуться до Золотки, и тогда все будут в безопасности от меня самого.

И сделать это надо как можно скорее...

Хвала Тьме, я сделал это!

И почему мне в Пару достался именно этот мальчишка? Дерзкий, язвительный, наглый. Хотя... тогда и дети у нас получатся бесстрашными, дикими, вольными.

Нет... я мечтаю так, словно у меня впереди еще есть время... а его нет. Если Тьма будет благосклонна, то хотя бы в одном ребенке я продолжу свою кровь... если успею... хотя я уже не надеюсь.

Пару нельзя брать силой, а для уговоров, чувствую, мне понадобятся годы, которых нет...

И все же не понимаю, он же мальчишка... Или нет?

Но вопросов не осталось, когда я «смотрел» его руками… мальчик…

Не понимаю! Но у Судьбы свои шутки…

А когда я притронулся к его лицу рукой, напрямую, когда ничего больше не мешало, я понял, что не ошибся. Он создан был для меня. Всем мирозданием для меня одного, сердце стучало так, словно хотело выпасть из грудной клетки под ноги.

И еще он не реагирует на Зов, хотя я знаю, что он слышит, его «не мурлыкай» чуть не заставило меня рассмеяться. Все слышат Зов и подчиняются голосу, все, кроме нагов и моей Пары. Опять мне несказанно «повезло», и ничего тут не поделать...

Но какой же он все-таки маленький и хрупкий, и еще самоуверенный, упертый и самовлюбленный.

И не пробиться к нему через это самолюбование... хотя...

Если сказать, что он мне не интересен... уж мне ли, правителю, не играть масками...

Похоже, сработало... мне удалось задеть его, заинтересовать, заставить идти вопреки, вот только почему самому так противно? Почему он видится мне беззащитным жеребенком? Диким, безрассудным, упрямым...

И так же, как дикий жеребенок, он не дается в руки, вздрагивает, фырчит. Наверное, еще бы и кусался, но со стороны это выглядело бы некрасиво. А мой жеребенок поклоняется красоте, причем, своей собственной. Глупый...

Оракул сказал, что золотой мальчик спасет меня и откроет для меня весь мир, а сам поможет нашему возрождению. Сначала я подумал, что гость спасет меня от яда, но теперь… теперь это предсказание можно трактовать как угодно…

А мальчишка забавный, впервые за два месяца он заставил меня улыбнуться.

Пытки... выдумает же.

Я, конечно, приставил к нему Ксара, но надо все же проверить, накормили ли его и как устроили. А то из-за моего стремления защитить всех от меня самого я совершенно измучил нашего гостя...

Хорошо, что его покои почти напротив моих, туда я смогу дойти один, я знаю дорогу и не придется опять просить проводить меня... ненавижу это...

И первое, что я услышал – «Убью скотину!». Мой мальчик, в его голосе звенела такая обида, такая ярость, что в душе что-то сдвинулось. Защитить! Любой ценой! Пусть даже ценою жизни харида! Пусть даже своей собственной!

Любого убью! Смерть так и рвалась из меня, мне не надо было даже призывать ее.

Но Золотко распорядился иначе...