Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ. - Цао Сюэцинь - Страница 70

— А где доказательства, что бодхисаттва и в самом деле может помочь? — спросила Фэнцзе.

— Опять вы сомневаетесь, — промолвила Даляо. — А где доказательства, что бодхисаттва вообще существует? Одного-двух обмануть можно, но ведь в бодхисаттву верят мудрецы с древности и поныне. Сами подумайте, госпожа: из века в век бодхисаттва воскуривает благовония, хранит государство и оберегает народ, творит чудеса, как же в него не верить?

Слова монахини показались Фэнцзе справедливыми и разумными.

— В таком случае, — заявила она, — я завтра же приеду и попробую помолиться. Есть у нас в храме гадательные пластинки? Вытащу наугад любую и, если сомнения мои развеются, навсегда уверую в могущество бодхисаттвы.

— Гадательные пластинки у нас чудодейственные! — заверила ее Даляо. — Приходите, госпожа, погадаете и убедитесь!

— А по-моему, надо дождаться первого дня нового месяца, — произнесла матушка Цзя. — Тогда гадать лучше.

Выпив чай, Даляо пошла к госпоже Ван справиться о здоровье, а затем удалилась. Но об этом мы рассказывать не будем.

Между тем Фэнцзе насилу дождалась первого дня нового месяца. С самого утра велела подать коляску и в сопровождении Пинъэр, нескольких слуг и служанок отправилась в кумирню Осыпающей цветами.

Монашки встретили ее и провели в келью. Выпив чаю, Фэнцзе вымыла руки, прошла в храм и воскурила благовония.

Желания молиться у Фэнцзе не было, она лишь отвесила земной поклон перед изображением бодхисаттвы, взяла стакан с гадательными пластинками, мысленно попросила ниспослать ей здоровье и избавить от наваждения и трижды встряхнула стакан. Из стакана на пол упала пластинка. Фэнцзе еще раз поклонилась, подняла пластинку и прочла надпись на ней: «Пластинка тридцать третья предвещает великое счастье».

Даляо раскрыла гадательную книгу и нашла место с толкованием тридцать третьей пластинки, где говорилось: «Ван Сифэн в парчовых одеждах возвратится в родные места».

Фэнцзе была ошеломлена и спросила у монахини:

— Неужели в древности жил кто-то, носивший имя Ван Сифэн?

— Госпожа, вы же сведущи в событиях древности и современности, — отвечала монахиня, — неужели не слышали о рассказе «Ван Сифэн домогается чиновничьей должности»?

— В позапрошлом году рассказчица Ли упоминала о нем, — сказала стоявшая рядом жена Чжоу Жуя. — Но мы запретили ей пересказывать эту историю из уважения к вашему имени.

— Ах да! — воскликнула Фэнцзе. — Совсем забыла. — И она принялась читать дальше:

Фэнцзе не до конца поняла смысл строк, и Даляо ей пояснила:

— Вам предстоит великая радость, госпожа, недаром выпала эта пластинка. Вам до сих пор не приходилось бывать в Нанкине! Но может быть, господин Цзя Чжэн захочет взять семью к себе, и тогда по пути вы сможете заехать на родину. Вот как следует толковать «в парчовых одеждах возвратится в родные места».

Монахиня написала предсказание на листке и отдала девочке-служанке. Фэнцзе и верила и не верила.

Даляо накрыла на стол. Мясных блюд, разумеется, не было, и Фэнцзе, едва прикоснувшись к еде, отставила чашку, дала монахине денег на благовония и собралась уходить. Даляо не стала ее удерживать.

Возвратившись домой, Фэнцзе первым долгом навестила матушку Цзя и госпожу Ван и рассказала им о гадании. Женщины в один голос воскликнули:

— Может быть, у Цзя Чжэна и в самом деле есть такое намерение?! Это было бы замечательно!

Фэнцзе наконец уверовала в предсказание, но это уже к делу не относится.

А сейчас вернемся к Баоюю. Встав после полуденного сна, он не увидел рядом Баочай, но только было хотел спросить о ней у служанок, как Баочай сама появилась на пороге.

— Где ты была? — спросил юноша. — Я заждался.

— Ходила узнавать о гадании сестры Фэнцзе, — отвечала Баочай и пересказала ему то, что было написано на пластинке, заметив при этом: — Предсказание все считают счастливым, но мне кажется, выражение «в парчовых одеждах возвратится в родные места» таит в себе еще какой-то смысл. Поживем — увидим!

— Вечно ты сомневаешься! — вскричал Баоюй. — В предсказаниях святых ищешь зловещий смысл! Ведь все знают, что фраза «в парчовых одеждах возвратится в родные места» благопожелательная. С чего же ты взяла, что в ней кроется еще и другой смысл?

Баочай не успела ответить — за ней пришла служанка госпожи Ван.

Если хотите узнать, в чем было дело, прочтите следующую главу.

Глава сто вторая

Итак, госпожа Ван послала служанку за Баочай и, когда та явилась, сказала:

— Скоро свадьба Таньчунь, и ты должна наставить сестру. К тому же ты еще и жена ее брата. Таньчунь умница и поймет тебя с полуслова. Я слышала, Баоюя до слез расстроило замужество Таньчунь. Постарайся его утешить. Увы! Я все время хвораю, да и Фэнцзе нездорова. Ты должна понимать, что в доме необходим порядок. Жалость жалостью, а давать поблажки прислуге нельзя. Недалек тот час, когда все хозяйственные дела в доме лягут на твои плечи.

Баочай слушала и почтительно поддакивала.

— Есть у меня еще одно дело, — продолжала госпожа Ван. — Вчера Фэнцзе привела ко мне дочку старухи Лю и сказала, что хочет определить ее к вам служанкой.

— Да, Пинъэр привела ее нынче к нам. Сказала, что это Фэнцзе распорядилась, — быстро проговорила Баочай.

— Я знаю, — кивнула госпожа Ван, — и решила, что причин отказывать ей никаких нет. Правда, девочка показалась мне не слишком скромной. Когда-то я прогнала подобных ей служанок из комнат Баоюя, своим коварством они не уступали лисицам-оборотням. Ты хорошо об этом знала и переехала из сада жить к себе домой. Но сейчас, благодаря тебе, я уверена, ничего подобного не случится. Только прошу тебя быть повнимательней! Из всех служанок лишь на одну Сижэнь можно положиться.

Баочай пообещала, произнесла несколько вежливых фраз и ушла. А после обеда навестила Таньчунь и напутствовала ее на прощанье теплыми, ласковыми словами. Но об этом мы рассказывать не будем.

На следующий день Таньчунь должна была уехать и пришла попрощаться с Баоюем. С тоскливым чувством слушал юноша речи Таньчунь о предназначении и высоком долге, тяжело было расставаться с девушкой. Но потом вдруг печаль его сменилась радостью, словно он избавился от заблуждений и прозрел.

Попрощавшись и с остальными родственниками, Таньчунь села в паланкин и отправилась в далекий путь.

После кончины Юаньчунь сад Роскошных зрелищ постепенно приходил в запустение. Баоюй женился, Дайюй умерла, Ши Сянъюнь уехала, Ли Вань, Таньчунь и Сичунь переселились в свои комнаты. Только в ясные дни и лунные вечера они, как и прежде, встречались в саду, смеялись, шутили.

Потом уехала Таньчунь, Баоюй, равнодушный ко всему, вообще не выходил из дому. И в саду стало пустынно и безлюдно. Заглядывали сюда лишь те, кто присматривал за садом.