Казачество в Великой Смуте От Гришки Отрепьева до Михаила Романова - Широкорад Александр Борисович - Страница 60

Некоторые воровские казаки были возвращены своим помещикам.

Любопытно, что среди казаков Баловня оказалось немало дворян. Само собой разумеется, что многие дворяне и дети боярские на расспросах в Москве плакались, мол, насильно казаки их к Москве повели. Другие жаловались на бедность. Так, каширский дворянин С.Д. Минохов мотивировал уход в казаки «бедностью безпоместной», новгородец С.Д. Обентов — «бедностью и разорением». По царскому указу у всех дворян, пойманных с Баловнем, были отняты поместья.

Подлинным бедствием для Московского государства да и не только для него, а и для всей Европы, стали походы польско-казацкого отряда легендарного Александра Лисовского. Шляхтич Лисовский был отпетым бандитом и за «подвиги» в Польше во время рокоша был приговорен к смертной казни заочно. Кстати, позже король Сигизмунд III простил пана за аналогичные «подвиги», но уже на Руси.

Отряд Лисовского был поначалу невелик — около 600 человек, но после взятия Карачева он удвоился за счет подхода поляков и малороссийских казаков. Любопытно, что казаки называли Лисовского «батькой». Точное число казаков, служивших у Лисовского, и сколько из них было донцов, запорожцев и других — неизвестно. Есть лишь отрывочные данные, как, например, то, что 60 волжских казаков к нему привел атаман Ляд, как минимум одну станицу привел атаман Яков Шишов и т. д.

Главным преимуществом отряда Александра Лисовского была мобильность. Весь его отряд был конным, да и к тому же многие «лисовчики» имели запасных лошадей. В 1615 г. Лисовский совершил рейд вокруг Москвы радиусом 200–300 км.

Хитроумные советники предложили инокине Марфе послать ловить «лисовчиков»… Дмитрия Пожарского. С Лисовским русским, безусловно, надо было кончать, но был ли смысл давать такое поручение Пожарскому? Князь был многократно ранен, что не давало ему возможности, подобно Лисовскому, сутки и более непрерывно скакать, меняя лошадей. А как без этого словить «лисовчиков»? Тут нужен был не стратег, а лихой гусар типа Дениса Давыдова.

Царь Михаил и его окружение были заинтересованы в том, чтобы воевода осрамился и не поймал Лисовского, а в случае удачи тоже невелика заслуга — поймать грабителя.

29 июня 1615 г. князь Пожарский с отрядом из 690 дворян, конных стрельцов и иноземных наемников, а также не менее 1260 казаков двинулся из Москвы на ловлю «лисовчиков». Среди наемников был и шотландский капитан Яков Шав, которого Пожарский отказался принять на службу в 1612 г. Однако теперь Шав служил примерно, чем завоевал доверие воеводы.

Царь Михаил дал наказ (инструкцию) Пожарскому о методах борьбы с «лисовчиками»: «Расспрося про дорогу накрепко, послать наперед себя дворян, велеть им на станах, где им ставиться, места разъездить и рассмотреть, чтоб были крепки, да поставить надолбы; а как надолбы около станов поставят и укрепят совсем накрепко, то воеводам идти на стан с великим береженьем, посылать подъезды и проведывать про литовских людей, что они безвестно не пришли и дурна какова не учинили».

Когда Пожарский миновал Калугу, из его войска сбежали 15 казаков из разных станиц, а возглавил беглецов некий Афанасий Кума, которого казаки избрали своим атаманом. Позже Кума на допросе покажет, что до «казачяны» он был крестьянином дворцового села Михайловского, а брат его Трофим служил в том же селе попом. А казаком Афанасий стал после «разорения» Звенигородского уезда пришедшими из Тушина «литовскими людьми».

После ухода от Пожарского численность отряда Кумы стала быстро расти. Так, в октябре 1615 г. в нем было уже около 500 казаков. Пожарский говорил о Куме, что «он такова вора не видел», настолько возмутительны были его разбои. Казаки Афанасия убили верейского воеводу В.А. Загряжского, штурмовали острог в Рузе, разграбили Верейский, Рузский, Звенигородский, Боровский, Можайский и Медынский уезды, города Кременск и Вышгород. Помимо разбоев и грабежа «вор Офонька и иные казаки хотели своровать, государю изменить, отъехать к Лисовскому».

В ноябре 1615 г. Афанасия Куму удалось поймать, и князь Пожарский потребовал его казни: «А только государь такова вора пощадит, казнить не велит, и тем городом, которые он разорил, и вперед и досталь запустеют». Однако Афанасий всё отрицал, мол, не грабил он, не убивал, а только отъехал от Пожарского «для кормов». Дальнейшая судьба Кумы неизвестна.

Еще несколько казаков, в том числе Т. Трофимов, бежали из войска князя Пожарского в Речь Посполитую.

Александр Лисовский на какое-то время засел в городе Карачеве. Узнав о быстром продвижении отряда Пожарского через Белев и Болхов, Лисовский испугался, сжег Карачев и отправился «верхней дорогой» к Орлу. Разведчики донесли об этом воеводе, и тот двинулся наперерез Лисовскому. По пути к Пожарскому присоединился отряд казаков, а в Болхове — 2 тысячи конных татар.

Рано утром на Орловской дороге «лисовчики» внезапно встретились с головным отрядом князя Пожарского, которым командовал Иван Пушкин. Отряд Пушкина не выдержал скоротечного встречного боя и отступил. Отошел и другой русский отряд под началом воеводы Степана Исленьева. На поле битвы остался лишь сам Пожарский с 600 ратниками. Пожарский долго отбивал атаки более чем 3 тысяч поляков, а потом приказал установить укрепление из сцепленных обозных телег и засел там.

Лисовский не мог и предположить, что у Пожарского так мало людей, поэтому не посмел атаковать его, а раскинул стан неподалеку — в двух верстах. Пожарский не хотел отступать и говорил своим ратникам, уговаривавшим его отойти к Болхову: «Всем нам помереть на этом месте».

Устыдившись, к вечеру вернулся воевода Степан Исленьев, а ночью подошли и остальные беглецы. Утром Пожарский, видя вокруг себя большую рать, начал преследование Лисовского. Тот быстро снялся с места и стал под Кромами, но, видя, что погоня не прекращается, он за сутки проделал 150 верст и подошел к Болхову, где был отбит воеводой Федором Волынским. Затем Лисовский подошел к Белёву, сжег его и направился было к Лихвину, но потерпел здесь неудачу и занял Перемышль, трусливый воевода которого оставил город без боя и бежал со своими ратниками на Калугу.

Пожарский остановился в Лихвине. Здесь к нему подошло несколько сотен ратников из Казани. После непродолжительного отдыха князь возобновил преследование Лисовского. Тот по-прежнему отступал. Поляки сожгли Перемышль и прошли на север между Вязьмой и Можайском.

Князь Пожарский после нескольких дней невероятно быстрой (для русского войска того времени) погони тяжело заболел. Он передал командование вторым воеводам, а сам на телеге был отвезен в Калугу.

Оставшись без князя Пожарского, войско потеряло боеспособность. Отряд казанцев самовольно ушел в Казань, а воеводы с оставшимися ратниками побоялись продолжать преследование «лисовчиков». И Лисовский свободно прошел под Ржев Володимиров, который с трудом удержал воевода боярин Федор Иванович Шереметев, шедший на помощь Пскову. Отступив от Ржева, Лисовский пытался занять Кашин и Углич, но и там воеводам удалось удержать свои города.

После этого Лисовский не нападал уже на города, а пробирался как тень между ними, опустошая все на своем пути: прошел между Ярославлем и Костромой к Суздальскому уезду, потом между Владимиром и Муромом, между Коломной и Переяславлем-Рязанским, между Тулой и Серпуховом до Алексина. Несколько воевод отправились в погоню за Лисовским, но они лишь бесплодно кружили между городами, не находя «лисовчиков». Только в Алексинском уезде князь Куракин один раз сошелся с Лисовским, но тот без существенных потерь ушел. Так Лисовскому удалось уйти в Литву после своего поразительного в военной истории и надолго запомнившего в Московском государстве круга.

Замечу, что молниеносные рейды, требовавшие от Лисовского и его сподвижников чрезвычайных физических усилий, не прошли даром для его здоровья. В октябре 1616 г. в походе Александр Лисовский внезапно упал с коня мертвым. Был ли это обширный инфаркт или инсульт, установить тогда не могли, остается лишь гадать.