Воспитание чувств - Хейер Джорджетт - Страница 5

– Черт возьми, мадам, я вовсе не стремлюсь заполучить ее состояние! Мне нужно свое собственное! – заявил его светлость.

– Если бы она приняла твое предложение, ты получил бы его, а я была бы счастлива увидеть это состояние в твоих руках, хотя, Господь свидетель, ты наверняка промотал бы деньги раньше, чем я успела бы опомниться! Ах, Энтони, если бы только я смогла убедить тебя отказаться от образа жизни, который наполняет мое бедное сердце ужасом за твое будущее!

Его светлость поспешно высвободился из материнских объятий.

– Побойтесь бога, мадам, и не расстраивайтесь так из-за всяких пустяков! – взмолился он.

– Я знала, что она откажет тебе! – провозгласила леди Шерингем. – Да и какая приличная девушка, воспитанная в правилах строгого тона, спрашиваю я тебя, сын мой, согласится выйти замуж за мужчину, который не намерен сворачивать со стези порока? Как может не оттолкнуть ее то пристрастие к распущенному образу жизни, что…

– Довольно, мадам, прошу вас! – запротестовал ошеломленный виконт. – Все не так плохо, как вам представляется, клянусь честью!

Его дядя, подавив тяжелый вздох, заметил:

– Согласись, мой мальчик, не найдется такой глупости, которую ты не сделал бы с тех пор, как достиг совершеннолетия.

– Нет, не соглашусь, – возмутился виконт. – Будь я проклят, но нельзя ведь жить в столице и не развлекаться время от времени!

– Энтони, ты можешь сказать своей мамочке, что у тебя нет… особы (поскольку я не могу заставить себя называть ее женщиной), с которой ты не стыдишься появляться в общественных местах? Которая буквально вешается тебе на шею и выказывает знаки внимания, что переполняют меня отвращением?

– Нет, не могу, – ответил виконт. – Но я охотно дал бы пятьсот фунтов за то, чтобы узнать, кто рассказал вам об этой маленькой птичке!

Шерри вперил негодующий взгляд в своего дядюшку, но тот сделал вид, будто внимание его целиком приковано к противоположной стене, а мысли так и вообще витают далеко от земных условностей.

– Ты разобьешь мне сердце! – провозгласила леди Шерингем, вновь прижимая платочек к глазам.

– Ничего подобного, – не замедлил с ответом ее сын. – Ни одна из прихотей и капризов моего отца, о которых я слышал, не разбила вам сердце! Или если это уже случилось, то во второй раз не повторится. Будьте же благоразумны! Кроме того, женившись, я покончу с подобными приключениями, можете не сомневаться!

– Но сейчас ты пока не женат! – возразила леди Шерингем. – Однако это не все! Еще никогда в жизни мне не было так стыдно, как тогда, когда пришлось извиняться перед генералом Уэром за твое гадкое поведение по дороге в Кенсингтон в прошлом месяце! Я готова была сквозь землю провалиться! А ты, разумеется, был пьян.

– Ничуть не бывало! – возмутился его светлость, уязвленный до глубины души. – Боже милосердный, мадам, не полагаете же вы, что я смог бы задеть колеса пяти экипажей, если бы пребывал подшофе?

Его мать позволила носовому платочку выпасть из внезапно помертвевшей руки.

– Задеть колеса пяти экипажей? – запинаясь, повторила она, глядя на сына так, словно усомнилась, в своем ли он уме.

– Пяти, которые ехали друг за дружкой и при этом без остановки! – подтвердил виконт. – Мне дьявольски не повезло, что я перевернул фаэтон старины Уэра! Не рассчитал немного, должно быть. А заодно и проиграл пари. Я поспорил, что оцарапаю колеса первых семи экипажей, которые встретятся мне после дорожной заставы Гайд-парк, не опрокинув при этом ни одного из них. Ума не приложу, как так вышло. Должно быть, всему виной манера старины Уэра править лошадьми. Он отродясь не умел держать строй, обыкновенное ничтожество – вот он кто! Его глазомер никуда не годится!

– Несчастный мальчик! – с трепетом вскричала миссис Шерингем. – Неужели тебе чуждо всякое чувство стыда? Гораций, поговори с ним!

– Если только он попробует, – заявил виконт, угрожающе выпятив подбородок, – то выйдет вон через то окно, дядя он мне или нет!

– О боже! – в отчаянии простонала родительница виконта, откидываясь на подушки софы и прикладывая ладонь ко лбу. – Что, что, мой дорогой брат, я совершила, чтобы заслужить все это?

– Тише, моя дорогая Валерия! Успокойся, умоляю тебя! – сказал мистер Паулетт, завладевая другой рукой сестры.

– Ничего удивительного, что бедная Изабелла отвергла его предложение! Я не могу винить ее за это!

– Увы, но ради семейного благополучия подобный вариант можно счесть наилучшим! – сообщил мистер Паулетт, из стратегических соображений продолжая удерживать хрупкую, но очень властную руку сестры, сулящую ему надежную защиту. – Мне весьма неприятно произносить вслух такие вещи, однако я полагаю, бедный Шерри не способен взять на себя ответственность за свое состояние. Так что ему еще очень повезло, что оно находится в доверительном управлении!

– Вот как! Значит, мне еще и несказанно повезло? – гневно вмешался Шерри. – Много вы понимаете! Ума не приложу, как это мой отец додумался сделать вас одним из попечителей! Я ничего не имею против дяди Проспера – по крайней мере, с ним я могу найти общий язык, но вы! Только и делаете, что вечно вставляете мне палки в колеса! И не забивайте мне баки, пытаясь убедить в том, будто вам ужасно жаль, что Белла отказалась выходить за меня, потому что мне прекрасно известно – это не так! Как только я покончу с тем чертовым трастом, имеющим доверительное управление, вы отсюда вылетите как пробка из бутылки, о чем вам тоже известно не менее прекрасно! Если моя мать намерена и дальше позволять вам наживаться за ее счет, это ее дело, но со мной такой номер не пройдет, богом клянусь!

– Ага! – заявил мистер Паулетт с улыбочкой, способной кого угодно довести до бешенства. – Но до окончания срока действия доверительного управления остается еще два года, мой дорогой мальчик, и мы должны надеяться, что за это время ты осознаешь всю ошибочность своего поведения.

– Если только не женюсь раньше! – напомнил ему виконт, глаза которого сверкали гневом.

– Разумеется! Но пока что женитьба тебе не грозит, мой дорогой мальчик, – заявил ему дядя.

– Не грозит, значит? – взорвался его светлость и решительным шагом направился к двери.

– Энтони! – взвизгнула леди Шерингем. – Что, ради всего святого, ты задумал? – Она села, отпустив руку брата. – Что ты намерен делать? Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Я возвращаюсь в Лондон! – сказал виконт. – И собираюсь жениться на первой же встреченной мною женщине!

Глава 2

Как и следовало ожидать, парфянская стрела[4] виконта повергла его родительницу в полную прострацию. Она выказала все признаки желания немедленно упасть в обморок, и лишь осознание того, что сына больше нет рядом и, следовательно, его нельзя вразумить видом маменьки, страдающей от припадка сильнейшей истерики, привело миссис Шерингем в чувство. Смесь нашатырного спирта с водой, бережно предложенная ей мистером Паулеттом, несколько капель лавандовой воды, уроненных на носовой платок, да нежное похлопывание по ладошке в конце концов позволили несчастной женщине открыть глаза и поправить свой тюрбан. Она незамедлительно призналась мистеру Паулетту в убеждении, что Энтони приведет домой какое-нибудь ужасное, вульгарное создание из балетной труппы, пусть даже только для того, чтобы досадить ей, и выразила горячее желание упокоиться в тишине и безмятежности фамильного склепа.

Однако мистер Паулетт, по-видимому, отнюдь не опасался того, будто племянник женится на ком-либо в ближайшем будущем. Он сказал, что непременно отыщет Энтони и укажет ему: такое поведение, недостойное любящего сына, обязательно приведет его маменьку на край могилы. Но к тому времени, как ему удалось вернуть миледи здоровье, которое еще у нее оставалось, равно как и уверить ее, что молодой джентльмен, отчаянно влюбленный в Красавицу, вряд ли заключит брак с какой-либо другой женщиной, виконт уже катил по дороге обратно в Лондон.