Воспитание чувств - Хейер Джорджетт - Страница 42

Однажды мисс Милбурн призналась ему, что фиалки – ее любимые цветы. Для подобного признания она выбрала момент, когда он положил к ее ногам роскошный букет роз, и этот факт внушал некоторые опасения, но он решил приберечь полученные знания до лучших времен, а сейчас использовать их себе во благо. Разыскать в эту пору в столице фиалки было, наверное, не самым легким делом, но для настойчивого влюбленного молодого человека нет ничего невозможного.

Мисс Милбурн получит букетик в элегантной упаковке вечером на балу у леди Фейкенхем. При этом она наверняка догадается, кто прислал их, но на всякий случай, чтобы избежать ошибки, он приложит к цветам свою визитную карточку с кратким посланием. И сейчас Ротем пытался сделать мучительный выбор, разрываясь между двумя вариантами: «Приколите их ради меня» и «Если вы приколете их сегодня, я буду знать, на что могу надеяться», но, так ничего и не придумав, обратился со своей дилеммой к Геро.

Эта идея, разумеется, очень ей понравилась, поэтому она заявила: ни одна женщина не откажется украсить свой туалет цветами, достать которые стоило много времени и сил. Но, обладая практическим складом ума, Геро заметила Джорджу: Изабелла вряд ли сможет приколоть на корсаж букетик цветов в обертке из филигранной папиросной бумаги. Джордж вынужден был согласиться с леди Шерингем, однако, написав на очередной визитной карточке на этот раз слова: «Держите их в руках ради меня», признал, что подобная смена акцентов пришлась ему не по душе.

– Я знаю, что написала бы на вашем месте, Джордж, – заявила Геро. – Я бы написала просто: «С любовью».

– «С благоговением!» – с придыханием поправил ее Джордж.

– Что ж, можно и так, если хотите, но мне представляется, что «любовь» звучит куда более трогательно.

– А что, если я напишу: «Возьмите вместе с ними и мое сердце»? – предложил Джордж в приступе внезапного вдохновения.

Геро, ахнув, потрясенно ответила:

– Не знаю, почему, дорогой Джордж, но… но на месте Изабеллы мне бы захотелось рассмеяться.

– В самом деле? – спросил уязвленный до глубины души Ротем.

Она кивнула.

– Не понимаю, почему вы так в этом уверены. Но, пожалуй, вы правы. Однако мне все равно хотелось бы упомянуть свое сердце. А рассмеялись бы вы, если бы я написал: «Носите их ради меня»? Проклятье, она поймет, что я имею в виду!

За неимением лучшего, ему пришлось удовлетвориться этим, и он распрощался с Геро в более-менее приемлемом расположении духа. На ступеньках Джордж столкнулся с Шерри, однако слишком спешил заняться поисками фиалок и посему обменялся с виконтом лишь коротким приветствием. Его светлость подозрительно уставился вслед другу, после чего сразу же поднялся в гостиную и поинтересовался у супруги, уж не поселился ли Джордж на Хаф-Мун-стрит?

Она невинно ответила:

– Я полагала, он живет на Райдер-стрит? Он что, переехал оттуда, Шерри? Джордж ничего мне не говорил об этом, а ведь расстался со мной каких-нибудь пять минут назад.

– Мне это прекрасно известно! – язвительно ответил его светлость. – Но я желаю знать, что он здесь делал? Полагаю, ты ответишь, будто он приходил повидаться со мной!

– О нет, не думаю, что он хотел повидаться с тобой, Шерри! Он пришел, чтобы спросить у меня совета кое в чем. Ты ведь не станешь никому говорить об этом, правда? Он собирается послать Изабелле букетик фиалок на бал у Фейкенхемов. Джордж говорит, это ее любимые цветы.

– Вот как! – сказал его светлость. – Не понимаю, зачем ему в таком случае понадобился твой совет.

– Нет, ему действительно был нужен мой совет, но, пожалуй, я не стану говорить тебе, о чем шла речь, потому что, думаю, он бы не хотел, чтобы об этом стало известно, – доверчиво сообщила мужу Геро.

– Как мне представляется, – гневно заявил Шерри, – Белла Милбурн не единственная девушка, на которую он положил глаз!

– О нет, Шерри! – преданно воскликнула Геро. – Право, ты ошибаешься! Неужели ты можешь подозревать Джорджа в том, что он положил глаз на меня? Ох, Шерри, большей глупости я в жизни не слышала! Уверяю тебя, он только и говорит, что об Изабелле!

– Ну, не знаю, – заявил в ответ его светлость, окидывая жену критическим взглядом. – Вся штука в том, что ты дьявольски похорошела с тех пор, как я женился на тебе, так что все может статься.

Геро, покраснев до корней волос, спросила:

– Правда, Шерри? Правда? Наверное, все дело в том, что я по-новому уложила волосы, и в моих шикарных платьях тоже.

– Да, очень может быть, – согласился он. – Должен признать, я и сам никогда не считал тебя красавицей, но если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, то одному богу известно, чем все это кончится.

– Но, Шерри, ты ведь не возражаешь против того, что я похорошела?

– О, я ничуть не возражаю! – ответил его светлость. – Вся штука в том, что на это я не рассчитывал, только и всего, а если в доме вечно будут ошиваться типы вроде Джорджа, то это окажется чертовски хлопотно. Кстати, если подумать, Джордж – далеко не единственный! Есть еще и Джил! Самый закоренелый женоненавистник, которого я когда-либо встречал. И как же он поступает? Берет тебя с собой на Солт-Хилл на прогулку, словно всю жизнь только и делал, что катал женщин в экипаже, чего не было и в помине. Да, а что этот странный тип, с которым я застал тебя на прошлой неделе?

– Ты имеешь в виду мистера Кирби, Шерри?

– Вот, значит, как его зовут? Впрочем, это не имеет уже никакого значения, поскольку больше он здесь не появится, чтобы смотреть на тебя телячьими глазами.

Геро, захихикав, заметила:

– Должна сказать, ты обошелся с ним очень грубо и невежливо, Шерри. Мне даже страшно представить себе, что он мог подумать!

– Неужели? – угрюмо осведомился его светлость. – Что ж, он прекрасно понял, что должен подумать, смею тебя уверить! – Виконт вдруг совершенно неожиданно вновь вернулся к первоначальной теме разговора: – Ну, ладно. С каких это пор мужчине понадобился совет такой несмышленой крошки, как ты, хотел бы я знать? У тебя концы с концами не сходятся, Котенок! Чертовски не сходятся, откровенно тебе говорю!

– Однако он действительно приходил ко мне за советом, Шерри! Просто он очень надеется на то, что Изабелла смягчится, и хотел узнать мое мнение о… словом, небольшом послании, которое он намеревается вручить ей вместе с букетом цветов на балу у леди Фейкенхем. Но ты не должен никому говорить об этом, ведь я уверена – он бы не хотел, чтобы я кому-нибудь рассказывала о его просьбе!

Поскольку виконт прекрасно сознавал, что не имеет ни малейших оснований с подозрением относиться к лорду Ротему, то сделал вид, будто удовлетворен этим объяснением, и прекратил допрос. К тому же беседа с поверенным, состоявшаяся несколькими днями позже, дала ему намного более веские основания для размышлений. Мистер Стоук почел своим долгом обратить внимание его светлости на некоторые неприглядные факты. По причине того, что разговор этот состоялся после черного понедельника на «Таттерсоллзе», который оказался куда чернее обыкновенного, виконт сопровождал супругу на бал к Фейкенхемам в состоянии угрюмой неудовлетворенности. Его друг Ревесби, которому Шерри рассказал о своих неприятностях, приложил все силы, дабы развеять его тревоги, заверив виконта: удача вскоре вновь непременно повернется к нему лицом, и даже познакомил его с новым игорным притоном, расположенным на Пикеринг-Плейс.

Заведение это отличалось особой скрытностью и осмотрительностью, поэтому виконт ничуть не удивился, если перед тем, как впустить внутрь, его попросили бы назвать пароль одному подозрительному субъекту, общавшемуся с ним сквозь забранное железной решеткой оконце в массивной двери. Он играл в макао до раннего утра, но с переменным успехом; и, хотя сэр Монтегю придерживался мнения, что первоначальный проигрыш следует счесть благоприятным знаком, нельзя было отрицать очевидного – в особняк Фейкенхемов на Кэвендиш-сквер виконт пожаловал в далеко не столь солнечном настроении, как обычно.