Тайные наслаждения - Хейер Джорджетт - Страница 60

Миссис Шевиот почувствовала, что краснеет, и поспешила ответить:

– Рассержена? Ничуть не бывало! Особенно когда вы оказались настолько заботливы, что сообщили Никки, будто полагаете мистера Френсиса Шевиота опасным человеком! Наоборот, я думаю, должна быть вам благодарна за столь своевременное предупреждение, а в том, что теперь на голове у меня красуется шишка величиной с куриное яйцо, виновата я сама!

– Очень жаль, что Никки не умеет держать язык за зубами, – заметил его светлость. – Не думаю, будто Шевиот может представлять для вас опасность, сударыня.

Миссис Шевиот подкрепилась очередным глотком настойки.

– Ну, разумеется, все это я выдумала! – сказала она. – И меня никто не бил по голове!

Он, рассмеявшись, заметил:

– Вы придаете этому факту слишком большое значение, миссис Шевиот. Да, вы напуганы, что вполне естественно, однако особого вреда вам не причинили и вряд ли вам грозят дальнейшие неприятности.

– Что?! – воскликнула она. – Нет, вы поистине невыносимы! Не причинили мне особого вреда! Дальнейшие неприятности! Хотела бы я знать, в каких выражениях вы опишете мое убийство?

Он после паузы коротко обронил:

– Мы обсуждаем не убийство, сударыня.

– Нет, вы будете обсуждать именно его, если и далее станете удерживать меня в этом ужасном доме против моей воли!

– Вздор! Если вас ударил Френсис Шевиот, а я полагаю, это действительно так, то, смею заметить, это было последнее, чего он хотел.

– Постараюсь утешиться таким соображением! Но почему ему вообще пришлось делать что-либо подобное?

Поколебавшись, его светлость ответил:

– Вы держали в руке сложенные листы бумаги, которые могли оказаться теми самыми документами, заполучить которые он стремился во что бы то ни стало.

Элинор молча смотрела на Карлайона, прижав пальцы к виску.

– И что же, теперь мне нельзя брать бумаги в руки из страха, что меня опять могут ударить сзади по голове? Милорд, это чудовищно! Смею заметить, до сегодняшнего дня он не менее полудюжины раз видел меня с бумагами в руке!

– Да, очень может быть, но…

– Но что? – требовательно спросила она, когда он, оборвав себя на полуслове, повернулся к камину, чтобы помешать угли.

– Быть может, это испугало и насторожило его, и он пришел к неверным выводам. Каков бы ни был ответ, клянусь честью, я не верю, будто вам грозит опасность!

Воцарилась тишина; Элинор смотрела на Карлайона, и во взгляде девушки читалась неуверенность. Но вот выражение его лица смягчилось, и он сказал:

– Мое бедное дитя, вам и впрямь пришлось несладко в Хайнунз, и я – негодяй, если удерживаю вас здесь. Хотите, я отвезу вас и мисс Бекклз в Холл?

При этих его словах краска вновь бросилась ей в лицо; девушку вдруг охватило непреодолимое желание расплакаться, и она прибегла к показной храбрости, чтобы сдержать слезы.

– Как, и оставить этого типа спокойно шарить в доме? Нет уж, благодарю покорно! Надеюсь, я не настолько пала духом, сэр! А если стану жертвой, то, следовательно, так было предопределено свыше, и я рассчитываю, что вы установите достойный надгробный памятник на моей могиле!

– Можете на меня положиться! – с улыбкой ответил он и протянул ей руку. – Следовательно, мы договорились, и вы остаетесь здесь.

Девушка вложила в его руку свою ладонь.

– Договорились. Однако сколько еще мне придется терпеть это создание наверху? – спросила она.

– Я ничуть не удивлюсь, если вы избавитесь от него быстрее, чем ожидаете. Прошу вас, не изводите себя мыслями о нем.

Элинор внимательно всматривалась в лицо Карлайона.

– Но он уедет отсюда, не получив того, за чем приезжал, сэр? – сказала она.

– Надеюсь, его можно будет убедить сделать именно так.

– И вы сами убедите его? – спросила она.

– Очень может быть. Я постараюсь предпринять все, что в моих силах. Он слишком долго причинял вам беспокойство.

Элинор согласилась с его светлостью, но, немного поразмыслив, добавила:

– Тем не менее, даже если он поступит именно так, кто может знать, какие напасти поджидают меня в будущем?

– Никаких, клянусь честью.

– Все это очень мило, милорд, однако я часто подмечала огромные отличия между вашими представлениями о напастях и моими собственными. Вы хоть когда-нибудь приходите в замешательство?

– Очень часто.

Она, насмешливо улыбнувшись, заметила:

– Не сочтите меня чрезмерно дерзкой, милорд, если я скажу, что подобное признание создает у меня весьма странное представление о том образе жизни, который вы ведете в Холле. Поскольку ко всем тем шокирующим и ужасным событиям, произошедшим на прошлой неделе, начиная со смерти вашего кузена от рук Никки и заканчивая открытием, будто вам довелось столкнуться с опасной изменой, вы отнеслись как к самым обычным и пустяковым. Такие вещи, очевидно, не способны нарушить ваше самообладание! Я вам завидую!

– Видите ли, – задумчиво проговорил Карлайон, – обе мои сестры, да и мой брат Гарри, постоянно совершали столь невероятные поступки, что, пожалуй, я просто уже отвык удивляться чему-либо.

Она, рассмеявшись, с трудом поднялась на ноги. Он взял ее под локоть, чтобы поддержать, и довел до двери. Девушка рассталась с Карлайоном в холле, отклонив его предложение сопроводить ее наверх.

– Со мной все в порядке! – сказала она. – Надеюсь, вы больше не намерены уезжать в Лондон?

– Нет, похоже, на ближайшие дни я прочно застрял в Сассексе. Если вы пожелаете поговорить со мной, вам достаточно лишь прислать весточку в Холл. Могу ли я еще раз уверить вас в том, что больше нет ни малейших оснований для беспокойства?

Элинор насмешливо взглянула на Карлайона, однако, поскольку в этот момент на верхней площадке лестницы появился доктор, ничего не ответила, а стала подниматься по ступенькам, опираясь на поручни, и сказала:

– Вы хотите выбранить меня, доктор Гринлоу, но, как видите, я уже иду к себе в комнату, а всю ту ужасную смесь я выпила!

– Я рад, мадам; уверяю вас, она пойдет вам на пользу. Если вы не возражаете, я заеду к вам завтра, чтобы взглянуть, как у вас идут дела.

Элинор поблагодарила его; он подождал, пока она не пройдет мимо, и тогда сошел по лестнице вниз, где в холле стоял Карлайон.

– Если вы простите старика, который знает вас с самой колыбели, милорд, – без обиняков заявил Гринлоу, – то я не понимаю, каким образом леди умудрилась заработать шишку на голове, но, бьюсь об заклад, здесь что-то нечисто!

– А я готов простить вас, однако если это упрек, то он прозвучал не по адресу. Будьте уверены, к ушибу миссис Шевиот я не имею ни малейшего отношения.

Доктор, мрачно улыбнувшись, заметил:

– Очень хорошо, милорд, надеюсь, я знаю, как нужно держать язык за зубами.

– Что вы можете сказать о состоянии миссис Шевиот?

– О, с ней все будет в порядке! Кто-то нанес ей сокрушительный удар по голове – что бы вы ни говорили насчет того, что она упала и ударилась сама, милорд.

– А ваш второй пациент?

Доктор возмущенно фыркнул:

– Я не обнаружил у него ничего серьезного, за исключением несомненного нервного возбуждения. Я прописал ему несколько капель лауданума[45], а вот что касается больного горла, то никаких симптомов нет! – Взглянув на Карлайона из-под насупленных бровей, он добавил: – Мастер Никки хотел, чтобы я напугал мистера Шевиота сказкой о вспышке оспы в деревне, но можете передать своему брату, милорд: то, что случилось в Хайнунз, внушило Френсису несомненное отвращение к этому месту, и, как я полагаю, он более не намерен надоедать миссис Шевиот своим присутствием. Что же касается самого мастера Никки, то вашей светлости, наверное, будет приятно узнать, что я сегодня осмотрел его, когда он разыскал меня, и обнаружил, что рана его заживает успешно.

– Благодарю вас, доктор! Он всегда быстро поправляется.

– К счастью для него! – с язвительной улыбкой согласился Гринлоу. – Он сообщил мне, что у вас ненадолго останавливались милорд и миледи Флинт. Надеюсь, миледи пребывает в своем обычном добром здравии?