Невинный обман - Хейер Джорджетт - Страница 80

– Ну и ну, – хмыкнул мистер Веструтер, захлопывая дверь беспечным движением руки.

Гостиная пастора, несмотря на весь свой уют, большими размерами не отличалась, а с появлением мистера Веструтера она как будто бы съежилась. Сам преподобный Хью был крупным мужчиной, но из-за него комната не казалась маленькой, да и он не выглядел в ней не на своем месте. Правда, на священнике не было дорожного плаща с шестнадцатью пелеринами, как у Джека, несообразный вид одеяния которого все же придавал ему внушительности. К тому же преподобному Хью никогда в жизни не приходила мысль повязать шею синим шейным платком в белый горошек или напялить на себя полосатый жилет. Если же священник решался украсить свое одеяние бутоньеркой, то ограничивался одним цветком в петлице, а не маленьким букетиком из тех, что иные дамы берут с собой на бал. Мистер Веструтер любил подчеркивать стройность своих ног, предпочитая надевать на охоту с собаками узкие, хорошо сидящие сапоги. Впрочем, до самых крайностей он не доходил и не мучил слугу приказаниями полировать обувь до тех пор, пока в ней не будет видно его отражение.

Мистер Веструтер шагнул вперед. Большие перламутровые пуговицы на его дорожном плаще поблескивали в свете лампы. Он вытянул руку и длинным пальцем приподнял подбородок Китти.

– Премиленькое платье, дорогуша, – сказал Джек. – Вам следует всегда носить розовое. У Фредди хороший вкус. Порой и от него бывает толк. Можно мне вас поцеловать?

– Нельзя, – отстраняясь, сказала девушка.

Джек, рассмеявшись, заметил:

– Ясно. Слишком много свидетелей. Я так понимаю, вы приехали сюда по тому же дельцу, что и я. Вы и Долфинтона с собой привезли или я ошибаюсь? Не думаю, что у нашего Долфи хватило бы догадливости приехать по собственной инициативе.

Он говорил непринужденно, но у Китти сложилось впечатление, что Джек раздосадован и скрывает свою злость под маской насмешника. Это озадачило ее и отвлекло от собственных неприятностей и раздражения.

– Я здесь не по тому дельцу, что и вы, – медленно выговаривая каждое слово, произнесла мисс Чаринг. – Я понятия не имею, о каком таком дельце идет речь.

– Если так, то буду счастлив обо всем рассказать вам, – сказал мистер Веструтер, а потом обратился к священнику: – Рад, что застал тебя дома, кузен. Надеюсь, ты в курсе того, что происходит у тебя под носом в Арнсайд-хаус, или это ушло от внимания нашей святости?

Глаза преподобного сверкнули гневом:

– Джек, твои манеры кажутся мне излишне развязными!

– Да неужели? Рад видеть, что у тебя пробудились хоть какие-то эмоции. Теперь ты стал похож на человека, а то, признаться, я находил тебя убийственно скучным и безучастным, что те восковые фигуры…

Ладони пастора непроизвольно сжались в кулаки, а рот застыл в гримасе крайней неприязни.

Мистер Веструтер, наблюдая за этими признаками гнева, неприличными для духовной особы, рассмеялся.

– Не собираешься ли ты затеять со мной потасовку, дорогой кузен? – спросил он. – Я бы на твоем месте не порывался. В прошлом ты был первоклассным боксером, но мне кажется, с тех пор ты, к сожалению, позволил себе потерять форму.

– Не испытывай моего долготерпения, – глубоко дыша, произнес преподобный Хью.

– Ладно. Жду прямого ответа. Ведомо ли тебе, что происходит в Арнсайд-хаус, или твои глаза песком запорошило?

Лорд Долфинтон, чей взгляд пугливым зайцем перебегал с одного двоюродного брата на другого, почувствовал, что сто́ит объяснить положение вещей своей любимой.

– Это мой кузен Джек, – сказал он. – Я рассказывал тебе о нем. Он ругается с Хью. Хью ругается с ним. Я не знаю, в чем дело, но лучше было бы ему не приезжать. Мне он не нравится и никогда не нравился.

– Пусть тебя утешит то обстоятельство, дурашка, что твои чувства я целиком и полностью разделяю, – ответил мистер Веструтер.

– Я была бы весьма признательна вам, сэр, если бы вы изъяснялись так, как принято в порядочном обществе, – ввязалась в ссору мисс Плимсток, пока ее жених сверлил кузена своим стальным взглядом. – Ежели вы хотите сказать что-либо нелицеприятное в адрес Фостера, скажите это мне, коль посмеете. Я о вас достаточно наслышана и теперь на собственном опыте убедилась, что вы такой, как о вас и рассказывают.

Столь неожиданное горячее вмешательство полностью приковало к себе внимание мистера Веструтера. Обе его брови вновь взлетели вверх. Глаза осветились радостным изумлением. Приподняв лорнет, Джек оглядел мисс Плимсток с ног до головы.

– Достойный противник, – признал мистер Веструтер. – Росточком невелика, но отважна до мозга костей. Имею ли я честь узнать, кто вы?

– Джек! Перестаньте вести себя столь несносно! – воскликнула Китти. – Это мисс Плимсток. Она выходит замуж за лорда Долфинтона. Мы сейчас пребываем в весьма затруднительном положении. Я думала, вы сможете помочь нам.

– Уверен, вы глубоко ошибаетесь.

– Если захотите, то поможете. Что, ради всего святого, так рассердило вас? Что стряслось в Арнсайд-хаус?

– Не ведаете, значит… Ну что ж, моя дорогая! Пока вы веселились в городе, ваша милейшая мисс Фишгард столь сильно околдовала старика, что он предложил ей руку и свое немалое состояние.

– Что?! – охнула мисс Чаринг. – Опекун женится на Фишгард? Вы обезумели, Джек?

– Не знаю, кто тут безумен, но точно не я, – отрезал мистер Веструтер. Глаза его сузились. Он посмотрел на священника. – Я подозреваю, кузен, эта весть не внове для тебя.

– Не внове, – ледяным тоном ответил преподобный Хью. – Несколько недель назад мне стало известно о намерениях моего двоюродного деда. Могу также добавить, что мисс Фишгард удостоила меня своим доверием.

– Чудно. А не приходило ли тебе в голову предупредить Китти и меня о том, что грядет?

Легкая презрительная улыбка коснулась губ священника, сказавшего:

– Ты прав. Я не счел, что решение мистера Пениквика имеет какое-либо отношение к тебе, дорогой кузен.

– Господи! Как же так? – удивилась Китти. – Опекун и моя бедная мисс Фишгард! Да она же его до ужаса боится! Помню, каждый раз, когда она имела неосторожность входить в его комнату, опекун, мучимый подагрой, устраивал безобразный скандал. Вы, должно быть, что-то напутали.

– Отнюдь, – мрачно ответил мистер Веструтер. – Старик был столь любезен, что написал мне письмо, рассказав о своих намерениях. Я только что съездил в Арнсайд-хаус. Главная моя ошибка заключалась в надежде на то, что мой кузен-святоша раз в жизни позволит себе прислушаться к доводу мирского здравого смысла.

В ответ кузен бросил далекую от святости реплику:

– Это отнюдь не самая большая твоя ошибка.

На долю секунды показалось, что сейчас прольется кровь, но Джек сдержался и, рассмеявшись, произнес:

– Тебе виднее.

Китти, которая уставилась на мистера Веструтера в немом изумлении, вдруг воскликнула:

– Вот, значит, почему она просила меня вернуться! И все же, Джек, не понимаю, как же так вышло?

– Все благодаря вашей недальновидности, Китти. Не стоило вам надолго уезжать из Арнсайд-хаус. Следует отдать должное вашей мисс Фишгард. Она замечательно справлялась с возложенными на нее обязанностями. Эта особа научилась играть в шахматы, так что теперь старик каждый вечер имеет удовольствие выигрывать у нее. Она уверила его в том, что облегчение болей в ноге связано не с наступлением теплой поры года, а с каким-то древним снадобьем, рецепт которого ваша драгоценная мисс Фишгард где-то раздобыла. А еще этой особе удалось зародить в голове старика мысль, что взять ее в жены будет выгоднее, чем продолжать выплачивать ей жалованье.

Китти устремила на священника вопрошающий взгляд.

– Не исключаю, что на его решение повлияли и вполне меркантильные соображения, – мрачно изрек тот.

– Но Фишгард… Разве такое возможно? Я помню, как она испугалась, когда я захотела поехать в Лондон, поэтому и пыталась меня отговорить. Я отказываюсь в это поверить.

– Однако дела обстоят именно так. Не забывайте, дорогая Китти, что будущее мисс Фишгард в случае ее отъезда из Арнсайд-хаус представляется весьма туманным. После того как вы уехали, мисс Фишгард заняла ваше место в доме и нашла способ сделать сосуществование с мистером Пениквиком вполне сносным. Буду откровенен: редко когда прежде я видел его в столь хорошем расположении духа.