Эльфийские хроники (сборник) - Фетжен Жан-Луи - Страница 64

— Я никогда не любил сушеное мясо, — сказал он, снимая с себя кожаный мешок, висевший у него на ремне за спиной, и затем опускаясь на корточки, чтобы порыться в этом мешке.

Морврин стал наблюдать за тем, как Лландон раскладывает на земле бутылочку с можжевеловой настойкой, плоские круглые пироги, завернутые в большие листы, и множество серых и твердых, как камень, малюсеньких лепешечек с черникой, которые таяли, если их положить под язык.

— Эти лепешки я знаю, — пробурчал Морврин, выкидывая кусок мяса, который он только что жевал. — Тебе их приготовила Нарвэн или ты их украл?

— Я никогда не ворую! — воскликнул Лландон с таким видом, как будто его обидели до глубины души.

— Я знаю. Прости меня, я просто неудачно пошутил. Можно их попробовать?

— Берите все, что захотите, у меня всего этого много!

Морврин с улыбкой покачал головой и взял одну лепешечку. Как только она проскользнула у него между губ, во рту разлился вкус черники. Лландон тоже уселся на землю, достав из сумки еще слегка сморщившиеся красные яблоки. Рядом с собой он положил свой большой лук и колчан, набитый стрелами.

— Ты, похоже, собрался в долгий путь…

Юный эльф, сдержав улыбку, откусил кусочек от пирога и стал его жевать. Это дало ему время на обдумывание ответа.

— Господин, позвольте мне пойти с вами.

Морврин, ничего не отвечая, удивленно поднял брови.

— Вы ведь знаете, что… Знаете, как много для меня значит Ллиана. Если бы меня не ранили эти проклятые волки, я бы пошел вместе с ней.

— Ты виделся с ней перед тем, как она ушла?

Лландон хотел уже было ответить, но то нарочитое безразличие, с которым Морврин задал этот вопрос, заставило его насторожиться. Да, они виделись, но при этом обменялись лишь несколькими фразами. Лландон отдал ей свой лук. Вместе с Ллианой был Ллав Ллев Гифф — замкнутый и скрытный, как никогда раньше, — и ему, Лландону, очень не понравилось, что они куда-то направляются вдвоем.

— Ну так что?

— Да, я с ней виделся, — сказал Лландон тихим голосом. — С ней был Ллав…

— Я знаю. Нарвэн мне об этом сказала… И что стало с ним?

— Этого никто не знает. Он, возможно, мертв…

— Возможно.

Они оба даже и не вспомнили про Ллава во время хаоса, который начался после битвы и смерти королевы. Много других эльфов из Силл-Дары бесследно исчезли, и никто не знал, то ли их убили, то ли они все еще живы — попали в плен или же ушли залечивать свои раны куда-то далеко. Ллав, ученик Гвидиона, был существом странным, и никто, кроме этого старого друида, не проявлял к нему сколько-нибудь серьезного интереса. Уже давно следовало бы выяснить, что произошло с Ллианой, а также следовало бы ее разыскать, но на это, наверное, уйдет очень много времени — может быть, целая жизнь.

Морврин заставил себя улыбнуться, взял одно из лежащих на земле яблок и с рассеянным видом потер его о свой плащ.

— Она не сказала тебе ничего такого, что могло бы помочь нам в поисках?

— Я уже рассказал вам все, что знал. Она пошла искать мальчика-человека. Пошла вместе с Ллавом. Я поначалу подумал, что он сбежал. Я тогда даже не знал, что в действительности его куда-то увели вы и Гвидион.

— Тогда возблагодари Прародительниц за то, что ты был ранен. Если бы ты пошел вместе с моей дочерью, тебя бы тоже убили.

— Убили? Почему вы сказали «убили»? Вы полагаете, что она мертва? Нет, такого не может быть. Вы в это не верите. И я тоже не верю. Если бы ее убили, я бы это почувствовал.

— Я не знаю даже, куда я сейчас направляюсь, — прошептал Морврин.

— Вы идете поговорить с Каленом. Именно так я бы поступил на вашем месте…

Король Элианда откусил кусочек от яблока и, растянувшись на траве, стал разглядывать небо. Иногда между тучами появлялся небольшой промежуток, и через него можно было увидеть какую-нибудь звезду.

— Не возлагай слишком больших надежд на Калена, — пробормотал он таким тихим голосом, что юный охотник невольно задался вопросом, а не разговаривает ли сейчас Морврин сам с собой. — Если бы он что-то знал, он уже поставил бы нас в известность… Нам придется пойти дальше. Далеко за пределы леса…

Лландон не стал ни о чем расспрашивать. После того, как произошла битва, физические и душевные страдания тех, кому удалось выжить, наполнили его чувством стыда, которое мало-помалу приобрело одно-единственное имя. Ллиана… Она когда-то отдалась ему. Ему и некоторым другим юным эльфам. Во время ночи Белтэн. Она была еще слишком юной для того, чтобы стать его спутницей жизни, и наверняка об этом даже не задумывалась, однако ее отсутствие порождало у него ощущение того, что ему чего-то не хватает, ощущение неполноты, и это ощущение с каждым днем усиливалось. Найти Ллиану — вот в чем теперь заключался для него смысл жизни. Кроме того, ему очень хотелось смыть с себя позор, связанный с тем, что он не участвовал в битве плечом к плечу со своими сородичами. Если Морврин возьмет его с собой, то этот позор, можно считать, будет смыт. Поэтому из всего, что сказал в этот вечер король Элианда, он обратил внимание лишь на фразу «Нам придется пойти дальше» (не «мне», а «нам»!) и, успокоившись, заснул.

С наступлением сумерек дождь прекратился, и последние лучи заходящего солнца осветили долину — аж до самого горизонта — оранжеватым светом. После долгого периода плохой погоды, снегопадов, ледяного тумана, сильного ветра и ливней это был первый день, в который Драган почувствовал себя хорошо.

После целого дня утомительной ходьбы Фрейр довел Драгана и его товарищей до небольшого естественного убежища, расположившегося между кустов бузины, плоды которой съежились от мороза, и большими валунами, скопившимися в результате произошедшего когда-то давно обвала. Над этими валунами возвышался тис — прямой, как клинок меча. Спутники баннерета сразу же зашли в укрытие, а сам он еще остался снаружи, чтобы полюбоваться окружающей местностью.

От его одежды — порванной во многих местах, затертой до дыр, промокшей от дождя и кишевшей паразитами, — пахло плесенью. Кожа сапог ссохлась. Железо кольчуги почернело и теперь скрипело при каждом движении. Его — изрядно уже отросшие — шевелюра и борода были грязными и всклокоченными. Его ноги, руки и туловище были покрыты синяками и ссадинами. От тех двадцати рыцарей и тех конных лучников и пехотинцев, которых он повел в бой месяц назад, с ним осталось лишь три человека. Остальные либо были убиты, либо предпочли остаться с Кетиллом и прочими варварами в горах. Тем не менее, Драган чувствовал себя хорошо…

Перед его взором простиралась равнина, представлявшая собой северную окраину королевства Логр. На горизонте, наконец-то ставшем чистым, виднелись какие-то миражи: дымы какой-то деревни, укрепления какого-то городка, даже стены самого города Лота (почему бы и нет?), башни которого были украшены знаменами, хлопающими на ветру…

Безусловно, это были всего лишь миражи. После нашествия монстров территорию северной части королевства покинули его — и без того немногочисленные — обитатели. Драган понимал, что в ближайшие несколько дней пути он не встретит вообще ничего. Ну, разве что развалины Бассекомба… Одному только Богу было известно, что ждало его, Драгана, и его спутников после того, как они покинут это убежище в скалах. Тишина и спокойствие, царящие на этой пустынной и бескрайней равнине, не давали даже и малейших намеков на то, что произошло на ней после битвы. Монстры притаились где-то на этой равнине — возможно, неподалеку от подножия гор. Если бы их победили, то они наверняка покинули бы горы и удалились бы в свою страну пепла. Однако вот уже несколько недель и даже месяцев по Пограничной области сновали туда-сюда орки, на которых Кетилл и его сородичи то и дело нападали из засады. А бывало, и орки, в свою очередь, на них нападали. Полчища Того-кого-нельзя-называть отнюдь не отступали — скорее наоборот. Они расползались во все стороны, как какая-нибудь зараза — скрытно, бесшумно. Это их коварство и эта их неторопливость свидетельствовали о том, что они пока что не одерживали новых побед. Если бы они нанесли поражение войску короля, они не стали бы таиться, а хлынули бы на равнину и стали бы на ней лагерем. Относительно этого у Драгана не было абсолютно никаких сомнений.