Эльфийские хроники (сборник) - Фетжен Жан-Луи - Страница 58

На плечо Тиллю легла и потянула его слегка назад чья-то рука. Это был ласбедин, эльф с рыжими волосами. Он хромал, а на его кольчуге виднелись следы засохшей крови, однако он сохранил горделивый вид, свойственный эльфам из кланов Элианда. Клан ласбелинов жил в лесу, листья у деревьев в котором были красными. Острота их зрения вошла у всех народов леса в поговорки.

— Гесеон, дир даэрден… Э даин витх хин.

Тилль не понимал древнего языка, которым иногда все еще пользовались «высокие эльфы» Элианда, однако он понял слово «даин», которое означало «эльфы», и посмотрел туда, куда смотрел встревоженным взглядом этот ласбелин.

— С ними есть эльфы?

— Да, они ведут только эльфов, — прошептал ласбелин, переводя взгляд на Тилля. — Они почти все раненые. Я насчитал по меньшей мере двадцать.

— А еще с ними идут волки.

— Да.

Властелин посмотрел на Тилля с оживившимся интересом — как будто этот «зеленый эльф» совершил только что какой-то подвиг. Тилль пожал плечами и — впервые за последние несколько дней — его лицо осветила улыбка.

— Я почувствовал их запах, — сказал он, касаясь пальцами носа.

— Я — Доран, сын Галандхира, — прошептал рыжеволосый эльф, слегка склоняя голову.

— А я — Тилль, из клана Калена…

Властелин, в свою очередь, улыбнулся, а затем снова сконцентрировал внимание на пленниках, конвоируемых в сторону лагеря.

— Предупреди остальных, — сказал он спокойным тихим голосом. — Собери все, что сможешь найти, для того, чтобы можно было позаботиться о новых пленных. Если, конечно, их приведут именно сюда.

Тилль повиновался, еще даже не осознавая, что делает. Он всегда испытывал раздражение, когда слушал на холмах рассказы стариков про благородство «высоких эльфов», про их мужество, мудрость — как будто даэрдены им во всем этом уступали. И вот он сам беспрекословно подчинился одному из них. В данный момент, однако, у него не возникло по данному поводу ни малейших сомнений. Уже сам факт того, что он стал что-то предпринимать, казался ему проявлением стойкости и неповиновения по отношению к монстрам. Он даже почувствовал кое-какую гордость за самого себя. Когда он стал что-то просить или требовать от других эльфов, они тоже подчинились беспрекословно — точно так же, как это только что сделал сам он. Подошли даже люди. Увидев, чем занимаются эльфы, стали помогать, не произнося ни единого слова. Собрать удалось немного: несколько лоскутов материи, оторванных от одежды мертвых, и две-три пригоршни лекарственных трав (их наскребли буквально по травинке на дне карманов и сумок), — однако выполнение этой простой задачи вывело всех из состояния апатии. Даэрдены, скрытые от стражников группой людей и «высоких эльфов», начали рыть убежище возле заграждения из колючих кустарников, когда вдруг донесшиеся снаружи крики вернули их к реальной действительности.

Отряд монстров уже зашел на территорию лагеря. Факелов в колонне было так много, что стало светло, как днем.

Тилль и другие эльфы бросились к воротам, чтобы попытаться что-нибудь рассмотреть сквозь щели между досками, однако их тут же отогнали назад стражники: они стали орать и колоть их копьями в промежуток между створками ворот, заставляя тем самым отойти. За воротами поднялся такой шум, что проснулись и те, кто все еще спал: громко разговаривали шагающие воины, бряцало их оружие, раздавались приказы, выкрикиваемые командирами громким хрипловатым голосом. Послышалось рычание волков — так близко, так внезапно и громко, — что пленники невольно отбежали аж до середины загона: их снова охватил страх. Затем отряд резко остановился, и производимый им шум сразу стих. Было слышно лишь посвистывание ветра да потрескивание факелов. Створки ворот со скрипом распахнулись, и пленники увидели черных, как ночь, воинов, облаченных в кожаные и железные доспехи. Воины стали проходить через ворота тяжелым шагом. Они держали в руках наготове кривые сабли с черными клинками, словно были готовы изрубить в куски любого из глазеющих на них пленников, если он посмеет хотя бы пошевелиться.

Гоблины.

Элита войска Того-кого-нельзя-называть. Гоблины были такими же высокими, как эльфы, такими же сильными, как карлики, такими же выносливыми, как люди. На их серых лицах поблескивали желтые, почти без зрачка, глаза, от взгляда которых не могло не содрогнуться ни одно живое существо. Эти глаза походили на глаза мертвеца, в них никогда не чувствовалось ни малейших эмоций.

Прошедшие через ворота гоблины разделились на две группы и выстроились слева и справа от широко распахнутых ворот. Ко входу подтянулась колонна пленников. Доран не ошибся. Не ошибся и Тилль. Все пленники были эльфами. Сопровождали их огромные черные волки, на пасть им были надеты намордники и что-то вроде упряжи. На волках сидели и управляли ими бесформенные существа, внешне очень похожие на животных.

Раздалась гортанная команда, и эльфов стали грубо подталкивать вперед. Как только свежая партия пленных прошла через ворота, гоблины вышли наружу и закрыли с той стороны деревянные створки ворот. Некоторое время еще слышались хриплые крики, рычание волков и топот отряда, шагающего по направлению к каменистому склону, а затем все стихло. Орки на сторожевых башнях снова перестали обращать внимание на пленников. По мере удаления отряда с факелами становилось все темнее и темнее, пока наконец все не погрузилось в полумрак.

Те, кто находился в загоне — и люди, и эльфы, — долгое время стояли неподвижно и разглядывали вновь прибывших с таким настороженным видом, как будто эти несчастные могли заразить их какой-нибудь жуткой болезнью — проказой или чумой. Тилль тоже таращил на них глаза, не осмеливаясь сделать ни шага вперед. Все новички были «высокими эльфами» Элианда — из числа тех, кто откликнулся на призыв королевы отправиться вместе с ней на войну. Они, несомненно, были последними из тех, кого монстрам удалось захватить живьем. На их разодранных кольчугах виднелись следы засохшей крови и грязь, лица были изможденными и исказившимися от переносимых ими мучений (хотя у некоторых — наоборот, невозмутимыми). Их отрешенный вид и спокойствие делали их похожими на призраков, явившихся из потустороннего мира для того, чтобы осудить их, оставшихся в живых и попавших в плен, осудить за то, что они не сражались до последнего вздоха.

Ибо сами они, по всей видимости, воевали долго и не только в одной лишь долине Каленнан: судя по их одежде, измазанной сажей и землей, они сражались даже в выкопанных монстрами туннелях. Значит, битва проходила и в этих мрачных подземных галереях, а это могло означать только одно: монстрам пришлось отступать. Если бы они одержали победу, то захватили бы в плен не два-три десятка раненых эльфов, а сотни и даже тысячи. Мысль об этом согрела сердце даэрдена. Однако ему тут же стало стыдно — стыдно не за то, что он угодил в плен еще до окончания битвы, а за то, что он сейчас стоял вместе с окружающими его эльфами неподвижно и глазел на доблестных лучников Элианда, вместо того чтобы оказать им помощь. Разозлившись на самого себя, он бросился вперед, расталкивая оказывающихся на его пути эльфов и людей.

— Помогите — эй, вы! Хватит стоять и таращить глаза!

Его примеру последовали многие другие. Когда он подошел к вновь прибывшим, у него набралась уже добрая дюжина помощников. Неподвижная масса, которую только что представляли собой пригнанные монстрами эльфы, быстро рассеялась: раненых развели в разные стороны и стали обрабатывать их раны насколько позволяли скудные возможности. Тилль, подойдя к эльфу, которому он не доходил по росту и до плеч, подвел его к своим сородичам и попросил их о нем позаботиться. Он собрался уже заняться теми, кого пока еще обошли вниманием, но тут вдруг увидел среди них знакомое лицо.

Лицо это принадлежало эльфийке, одетой в простенькую охотничью тунику. Непонятно как она оказалась среди лучников Элианда: она была еще слишком юной и слишком слабой для воительницы. При этом девушка выглядела такой же измученной, как и все остальные (отрешенный взгляд, множество синяков и ссадин на коже, засохшая грязь на одежде). Когда Тилль подходил к ней, юная эльфийка отвела прядь своих длинных черных волос себе за ухо. Благодаря этому ее жесту Тилль еще больше уверился в том, что он ее уже где-то видел.