Под сенью проклятия (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 37

— Так. — Подтвердила я.

Арания рядом ворохнулась, метнула на меня искоса взгляд — со значением. Я торопливо добавила:

— Король-батюшка.

— Поклянись. — Потребовал король.

— Клянусь Кириметью-матушкой.

Король Досвет глянул на меня удивленно. Ну да, я ж для него Триша Ирдраар, а норвинки должны клясться Дином или Трарин.

— Клянусь Кириметью-кормилицей. — Упрямо повторила я. — Чтоб мне руки-ноги перекосило, если вру. Я пробовала еду госпожи в терему. Но на пиру мы сели отдельно. И на следующий день госпожа Морислана умерла, потому что крючки из травы кольши разодрали ей нутро.

Он глянул остро, а мне вдруг стало страшновато. Ведь самому королю говорю сейчас, что в его дому, за его столом совершилось злодейство. А ну как все не так? Я вдруг ощутила, как заныла моя усохшая левая. И поспешно добавила, отводя её за спину:

— Конечно, если госпожа Морислана лакомилась между едой заедками какими, то.

Арания меня перебила:

— Нет! Матушка никогда в рот ничего не брала между едой, говорила, что брюхо нельзя баловать. Простите меня, король-батюшка, но.

Досвет повел по воздуху кистью руки, госпожа сестрица смолкла.

— Я понял. Значит, все за то, что в моем дому и впрямь измена.

Он откинулся на спинку, обмяк.

— Пусть будет так. Я этого не оставлю и виновных разыщу. Знаете ли вы, кто мог желать зла Морислане? Ведь не зря же она велела пробовать еду?

Рогор, вспомнила я. Вот кто может знать. Скажет ли Арания об этом королю?

А вдогонку вдруг подумалось, что Ерислана все же могла быть к этому причастна. И норвин врал, чтобы отвести от неё подозрения. Чтобы не мешали подобраться к легеду — уж больно ему хотелось получить за смерть Морисланы мешок бельчей.

— Нет, король-батюшка, мы ничего не знаем. — Голос у Арании прозвенел колокольчиком. — Правда, один раз матушка упоминала, что в Чистограде, ещё в молодости, с ней что-то случилось. Может, из-за этого все, а может, кто-то захотел отомстить моему отцу через его жену.

Выходит, Арания не знала, что случилось с Морисланой двадцать лет назад? Или просто не хотела выказывать этого перед королем?

— За то, что с ней случилось тогда в Чистограде, никто не стал бы мстить. — Устало сказал король. — Ведь в конце концов, у злодеев все вышло. А у Морисланы нет. Месть Эрешу Кэмеш-Бури. что ж, посмотрим.

Он отбросил свиток пергамента, который все ещё держал в руке.

Тот упал на малый столик за птичьей лапой, подпиравшей стул. Встал, тяжело выпрямившись.

— Вот вам моя королевская воля. Ты, девица Арания, дочка славной Морисланы, и ты девица Триша, её родственница, отныне будете жить в моем дворце. И услужать моей дочери, королевишне Зоряне. Вас будут учить приличному обхождению и прочим наукам. Потом, когда настанет время, я найду вам женихов.

Он мимоходом глянул на мое лицо, поспешно отвел глаза.

— И назначу доброе приданое — в благодарность за заслуги Морисланы перед моей семьей. Да будет так.

Король Досвет тронул перо на подлокотнике-крыле, тут же зазвенели невесть где спрятанные колокольцы. Дверь скрипнула, в горницу сунулся давешний немолодой мужик в белой рубахе.

— Чего изволите, король-батюшка?

— Девицы будут жить тут, во дворце. И служить у королевишны Зоряны. — Негромко распорядился король. — Пусть их вещи доставят сюда. Найди им горницу. Скажешь также госпоже Любаве, что девиц следует обучать вместе с моей дочерью — в знак моей великой милости к покойной госпоже Морислане. Поручаю их тебе, Держа.

Он вышел из горницы, даже не глянув в нашу сторону. Арания придвинулась поближе и выдохнула мне в ухо:

— Мы будем жить во дворце! Слышь, Тришка, в самом дворце! И с королевишной знаться! Ох, любота!

Глава двенадцатая. Жизнь дворцовая

— За мной пожалте. — Сказал Держа. И повел нас по лестнице.

Горенку для жилья нам определили на пятом поверхе. Проходя мимо дверей, что тянулись по здешнему проходу редкой вереницей, королевский прислужник обернулся. Предупредил, строго стрельнув глазом:

— Здесь жильцы живут, и неженатые среди них есть. Только если дорожите королевской милостью, держите себя в строгости. Охальников близко не подпускайте, на речи мужские не откликайтесь. Будете честь блюсти, так женихи для вас найдутся первейшие, всем на завидки. Молодые, кровь с молоком. И каменьями одарят, и прочим бабьим богачеством. А если спутаетесь с кем, так доброго жениха уже не ждите. Не любит наш король-батюшка блуд-то. И знайте — здесь, во дворце, наши жильцовские бабы дворцовых осенних мух и тех загодя с весны считают, а уж сплетни из одного чиха слагают. Такие турусы на колесах у них выходят — на зависть всем сказочницам…

Свою речь старый дядька выговорил ровно, даже не споткнулся, на меня глядючи.

— Спасибо за совет, за науку, господин Держа. — Напевно ответила ему Арания.

Сейчас госпожа-сестрица не чинилась, носа не задирала — а ведь с прислужником разговаривала. Правда, прислуживал он не абы кому, а самому королю. И повадка у него поменялась, едва мы из королевских гостей обернулись прислужницами королевишны…

— Вы, ежли кто дерзнет, сей же час ко мне. — Держа глянул по-отечески. — Только господином меня не кликайте, мне такое величанье не по чину. Я тут числюсь главным прислужником королевской опочивальни. От короля-батюшки милостями пожалован, так что в господа не рвусь…

— Как отца родного слушаться будем, добрый человек. — Приглушенным тоном сказала Арания. — Спасибо тебе за совет, за доброе слово. Ты уж подскажи, если что, словом направь. Отблагодарствуем за науку-то…

Держа прищурил глаза по-доброму над окладистой бородой.

— Не бойтесь, обороню. Девицы вы почтительные, как не помочь.

И зашагал дальше, уже не оглядываясь, широкими шагами. Довел до горенки в самом конце поверха, почти что в дальнем углу — за две двери до конца прохода. Сказал, указывая на простую, сработанную из темных досок дверку:

— Вот тут будете проживать, госпожи мои, в одной горенке. Во дворце у короля-батюшки тесновато — и жильцы с женками тут ютятся, и прислуга, и Зорянины учителя, всем покоев не хватает… Сейчас пошлю прислужников, чтобы забрали ваши пожитки из дома сродственников. Весточку с ними передать не желаете?

Арания вдруг ответила привычным голосом, по-господски, словно до этого была под мороком, а тут очнулась:

— Почтенный Держа, пусть скажут моим девкам, Алюне с Вельшей, чтоб приехали. И чтобы с моих сундуков в дороге глаз не спускали! Пусть знают — если пропадет что, у них из жалования вычту! А Саньша пущай домой в Неверовку отправляется, мне тут во дворце простая чернавка без надобности…

Жаль Саньшу… Уж как она хотела погулять на здешнем Свадьбосеве, а теперь вот не выйдет. И с Сокугом я ей не помогла, не до того было.

Мне враз стало совестно. А потому я сказала умильным голосом, каким бабка Мирона уговаривает бредящих больных:

— Сестрица Арания, может, оставим при себе Саньшу? Ведь преданная девка, вон как по матушке твоей убивалась…

Арания скривила губы, но тут вмешался Держа:

— Ты не поняла, госпожа. Во дворец взяли лишь вас двоих. Прислуги вам не положено, отныне вы сами в услужении, хоть и господском, без мытья полов. Так что все придется делать самим. Без прислужниц.

Арания аж задохнулась.

— А кто волосы мне будет чесать? А за платьем глядеть, горницу в чистоте содержать…

— Сама, все сама, госпожа хорошая. — Мягко, чуть ли не с сожалением сказал главный прислужник королевской опочивальни.

Но мне показалось, что он усмехается. Про себя.

— Пораньше встанете, одна другую причешет, та — первую. А за горницей вашей приглядят, тут особые чернавки для того имеются. Идите-ка сейчас к себе, и ждите там госпожу Любаву — я ей передам королевское указание. Она вскорости придет на вас глянуть.

После этих слов Держа ушел, а Арания пнула ногой дверь и зашипела — дубовая створка с одного пинка открыться не пожелала. Видать, давно стояла нетронутая.