Атомная крепость - Цацулин Иван Константинович - Страница 4

Спаркмэн позвонил.

– Пришлите ко мне Двадцатого, – сказал он появившемуся дежурному. – Передайте ему, что мистер Боб ждет его.

Дежурный исчез. Уже через минуту в пустом коридоре послышались гулкие, тяжелые шаги и в кабинет вошел Двадцатый. Он с любопытством взглянул на Харвуда, но не поклонился ему, а лишь слегка кивнул головой.

Полковник Спаркмэн обратился к секретному агенту:

– Готовы ли вы?

– Да.

– Знаете ли вы, что вам грозит смерть, если вы попадете в руки советских властей?

– Да.

– Понимаете ли вы, что задание, которое вы сейчас получаете здесь, равносильно боевому приказу, выполнить который вы обязаны, хотя бы это стоило жизни?

– Да.

– Мы перебросим вас в Советский Союз. Вы снова будете там… Но вы можете сто раз умереть, прежде чем возвратитесь к нам. Готовы ли вы к этому?

– Да, готов.

Спаркмэн взглянул на шефа. Харвуд протянул агенту пакет, полученный им недавно от Прайса.

– Вот инструкции, – произнес он. – В них сказано, что вы должны будете делать, очутившись на территории Советского Союза, и как вести себя. Сейчас вы пойдете к себе – изучите эти инструкции. Ровно через час вы возвратите пакет инструктору Бобу, который тотчас же отвезет вас на аэродром. Вам надо спешить, Двадцатый. Утром вы вылетите на специальном самолета в Европу. Курс – на Пирей в Греции. Там вас встретят, снабдят всем необходимым и переправят в Советский Союз. Надеюсь, вы неплохо себя чувствуете при прыжках с парашютом?

– Да, сэр.

– Можете идти. Счастливого пути.

Двадцатый по-военному четко повернулся и вышел, унося с собой инструкции Уильяма Прайса.

Тяжелые его шаги постепенно замерля в гулком коридоре.

– Мне пора, – сказал Харвуд, вставая. – За Двадцатого вы отвечаете головой, Спаркмэн.

Полковник вытянулся.

Большая черная машина выехала из ворот и помчалась туда, где сверкал огнями ночной Нью-Йорк.

Глава вторая

На одной из центральных улиц Москвы расположено красивое здание с просторными, светлыми комнатами. В этом доме помещается учреждение, в котором не говорят по-русски. Это не значит, что сотрудники не владеют русским языком (владеть русским языком, постоянно изучать его они обязаны по роду своей службы), но в своей повседневной работе, общаясь друг с другом, они предпочитают говорить на своем родном языке.

В тот весенний день, о котором пойдет речь в этой главе, сотрудники не раз осторожно и несколько боязливо стучали в дверь находящегося на третьем этаже кабинета, но, не получая ответа, уходили прочь.

«Мистер Шервуд, по-видимому, еще не приехал», – говорили они. Девушки, работающие в канцелярии, которым положено знать о своих сослуживцах все, загадочно молчали.

«Шервуд проводит акцию», – догадывались сотрудники. Слово «акция» в переводе с английского означает не только денежный документ, которым владеют акционеры. Оно еще означает и «действие». «Проводить акцию» – значит заниматься каким-то определенным, конкретным делом, и не просто заниматься делом, а делом, обязательно направленным против кого-то.

Дверь кабинета оставалась закрытой до обеда: Шервуд действительно «проводил акцию». Он начал ее с того, что накануне не приехал домой ночевать – миссис Шервуд не беспокоилась, она к этому привыкла. А на следующее утро Шервуд появился у Абельмановской заставы. Несколько сутулый, с большими серыми навыкате немигающими глазами, и отвисшей тяжелой челюстью, одетый в летнее пальто и низко надвинутую на лоб черную шляпу, он остановил такси, уселся на заднее сиденье и дал шоферу адрес – Лефортово. Но до Лефортово он не доехал, вышел из машины на тихой, почти безлюдной улице, расплатился по счетчику и быстро скрылся за углом. Шервуд шел, озираясь, кружил по улицам и переулкам – он хотел убедиться, что за ним не следят. Так, петляя, ходил он не менее часу, после чего сел в трамвай и доехал до Трубной площади. Здесь с тревогой посмотрел на часы и пешком направился вверх по бульвару, по направлению к Петровским воротам. Выйдя на Пушкинскую площадь, Шервуд, осторожно осмотревшись, открыл дверцу одного из стоявших тут такси, быстро уселся в уголок и приказал шоферу отвезти его на Дмитровское шоссе.

– Я очень тороплюсь и хорошо заплачу вам, – прибавил он при этом.

Шофер, молодой парень, сложил газету, которую читал в ожидании очередного пассажира, сунул ее в карман, включил мотор, и машина помчалась в сторону Савеловского вокзала. Шервуд сидел притаившись и часто нервно посматривал на наручные часы – он боялся опоздать на условленное свидание.

Шофер оказался человеком словоохотливым.

– Сегодняшнюю «Правду» читали? – спросил он пассажира, не поворачивая головы.

– Нет еще… А что там? – поинтересовался Шервуд.

– Да опять же американцы войной грозятся, – шофер в негодовании покрутил головой. – Так вот и не терпится им войну начать. Советский Союз им поперек горла встал.

– Ну и как вы думаете, будет все-таки война? – спросил Шервуд.

– Все возможно. – Шофер немного помолчал. – Они, известно, на авантюру какую ни на есть рискнуть могут…

Машина миновала Лихоборы. Шервуд выругался.

– В чем дело? – спросил шофер.

– Да вот папиросы второпях забыл захватить, – ответил Шервуд, все еще продолжая с растерянным видом шарить по карманам. – Простите, нет ли у вас папирос?

Шофер вынул из кармана пачку.

– Пожалуйста, – предложил он.

– «Беломор»? – Шервуд опустил протянутую было руку. – Нет, я обычно курю «Казбек», – сказал он с кислой миной.

– Как хотите, – и шофер спрятал папиросы в карман.

– Придется, видимо, у кого-нибудь одолжить, – сказал Шервуд. – Как назло чертовски хочется курить.

Некоторое время они ехали молча.

– Остановите на минутку, – неожиданно предложил Шервуд.

Шофер с удивлением взглянул на него, но все же затормозил. На обочине дороги стояла коричневая «Победа», у поднятого капота которой возился плотный человек в кожаном пальто.

– Может, у него есть, – сказал Шервуд и вышел из такси.

– Извините, – произнес он нарочито громко, – нельзя ли попросить у вас закурить? Оставил дома папиросы…

– Пожалуйста, – буркнул человек в кожаном пальто. Продолжая возиться с карбюратором, он вытащил из кармана коробку папирос «Казбек», спички и протянул их Шервуду.

– Благодарю вас, – сказал Шервуд, закуривая с видимым удовольствием. Он возвратил человеку в кожаном пальто папиросы и спички.

– Ну, поехали, – обратился Шервуд к водителю такси. Он был доволен: дело сделано!

Когда машина уехала, человек в кожанке осторожно вынул из папиросной коробки маленький, вырванный из блокнота листок бумаги, на котором рукой Шервуда по-русски было написано: «Приказ получен. Приступайте к акции немедленно».

Вот оно что! Снэйк давно ждал этого приказа, и вот он получен – теперь за дело! Снэйк тщательно порвал бумажку на мельчайшие кусочки и бросил в сторону. Ветер подхватил и понес их…

– Ваши документы! – неожиданно раздался голос рядом.

Снэйк оторопел: как мог он так задуматься, что не заметил, как к нему подошел постовой милиционер? Но что это значит, зачем ему документы?

– Документы? – переспросил Снэйк. – Какие?

– Шоферские права и паспорт.

Снэйк не спеша вынул из бокового кармана документы.

– Силин Михаил Иванович, – прочитал постовой вполголоса, – инженер. Та-ак… А что у вас случилось с машиной? – спросил он.

– Карбюратор засорился, пришлось вот повозиться… Теперь исправил. – И Снэйк-Силин полез в кабину.

Постовой внимательно смотрел на Снэйка. У него появились смутные, еще не осознанные подозрения. Не первый год дежурил он в этих местах, но до сегодняшнего дня ему еще ни разу не приходилось видеть, чтобы пассажир такси специально останавливал машину и лез на обочину дороги только для того, чтобы выпросить папиросу у незнакомого ему гражданина, ведь папиросы здесь можно купить через какие-нибудь три – четыре минуты езды, в первом встречном ларьке или магазине… И почему этот сутулый в черной шляпе подошел именно к инженеру Силину? На шоссе было много и других прохожих и проезжих. Стало быть, папироса – лишь предлог, сутулому нужно было зачем-то встретиться вот так именно с Силиным. Но, в таком случае, почему же оба они сделали вид, что незнакомы? Нет, тут что-то не то…