Роковой поцелуй - Хейер Джорджетт - Страница 79

По прибытии в Павильон выяснилось: их ожидает не одно из музыкальных собраний регента, а всего лишь «вечер за разговорами»[110] на Галерее и в ужасно натопленном Салоне. Это была большая, круглая комната, расположенная в самом центре анфилады помещений восточного крыла, накрытая традиционным куполом, пространство которой расширялось за счет двух полукруглых альковов. Преобладающими здесь цветами стали рубиновый и золотистый, а несколько великолепных люстр, свет которых отражался в больших зеркалах, висящих между окон, заливали комнату ослепительным сиянием, кроме восхищения, вызывавшим еще и головокружение.

Мисс Тавернер огляделась по сторонам, ища знакомых, и с удовлетворением увидела капитана Одли, беседующего с лордом Петершемом, о присутствии которого в Брайтоне она даже не подозревала. Капитан заметил ее и немедленно увлек своего собеседника к ней.

– Идемте, Петершем, я настаиваю на том, что ее следует показать мисс Тавернер! – весело воскликнул он, пока Джудит пожимала руку его светлости. – Я знаю, она будет в восторге. Моя дорогая мисс Тавернер, этот счастливчик заполучил себе новую табакерку, самую красивую из всех, что мне доводилось видеть за последние лет десять!

– О да, у лорда Петершема собрана целая коллекция красивейших табакерок! – улыбнулась мисс Тавернер. – У меня есть по одной для каждого платья, а у него – на каждый день года. Но покажите же мне свое новое приобретение, сэр! Ой, какая прелесть! Севрской работы, я полагаю?

– Да, – в своей обычной кроткой и доброжелательной манере подтвердил Петершем. – Славная коробочка для лета, но совершенно неподходящая для зимы.

– Да, – абсолютно серьезно поддержала его мисс Тавернер. – Думаю, вы правы.

– Все эти тонкости выше моего понимания, – пожаловался капитан. – С таким же успехом мне остается повеситься, раз вы оседлали своего любимого конька – нюхательные смеси. Теперь будете без умолку обсуждать их до самой полуночи.

– О нет! – ответил его светлость. – Разговаривать на одну-единственную тему до полуночи – очень утомительно. Но вот, кстати! Вы напомнили мне кое о чем важном. Куда подевался Уорт? Он заказывал табак с Мартиники, который импортируют «Фрибург и Трейер»?

– Он мне ничего не говорил, но вы можете сами спросить его об этом. Он придет сюда вечером, однако попозже. Ни в коем случае не смотрите направо, мисс Тавернер! Монах Льюис с нетерпением ищет любого предлога, чтобы подойти к вам, а стоит ему завладеть вашим вниманием, как вы не избавитесь от него и через полчаса. Я еще не встречал более разговорчивого господина!

Но мистера Льюиса, автора нашумевшего романа «Амброзио, или Монах»[111], оказалось не так-то легко сбить со следа. Вскоре мисс Тавернер все-таки угодила к нему в лапы, и он сполна оправдал пророчество капитана Одли, пока ее не спас сэр Джон Лейд, подошедший поинтересоваться, не желает ли она, случайно, продать своих гнедых. Подобных чудачеств Джудит терпеть не могла, да и сам сэр Джон, от которого разило конюшней, разговаривавший на языке своих грумов, решительно не привлекал ее, но она обрадовалась ему хотя бы потому, что он прервал поток красноречия мистера Льюиса, и отнеслась к его повторному предложению купить ее лошадей с куда большим терпением, чем можно было ожидать.

Температуру, которую регент поддерживал в своих апартаментах, выносить всегда было очень трудно, и к половине двенадцатого у мисс Тавернер разболелась голова, она с вожделением представляла, как наконец отправится в постель. Но тут в Зеленой гостиной, примыкавшей к Салону с южной стороны, расставили карточные столики, и миссис Скаттергуд с радостью согласилась сыграть роббер в «казино», а это означало, что она проведет здесь еще как минимум час. Мисс Тавернер, спрашивая себя, почему на приеме так и не показался ее опекун, втайне решила, что вечер пропал зря. Она как раз собралась опуститься на обитую малиновым атласом оттоманку как можно дальше от камина, когда кто-то произнес ее имя и, подняв голову, Джудит увидела стоящего рядом регента.

– Наконец-то я смогу переброситься с вами парой слов! – жизнерадостно провозгласил принц. – Не знаю, как так получилось, но вот уже целый вечер я не могу даже приблизиться к вам. А мне это, знаете ли, решительно не нравится! Кроме того, я хочу показать вам одну премиленькую вещичку: кое-что такое, что, льщу себя надеждой, непременно вам придется по душе.

Она, улыбнувшись, произнесла в ответ какую-то вежливую банальность. Вокруг него витал слабый аромат мараскина[112], и, хотя регента ни в коем случае нельзя было назвать пьяным, девушка не могла не заподозрить, что он выпил достаточно, чтобы преисполниться безрассудства.

– Да-да, вы сами все увидите! – пообещал он. – И унесете ее с собой, если пожелаете сделать мне приятное. Но она не здесь – нам придется ускользнуть в Желтую гостиную, чтобы отыскать ее. Позвольте мне предложить вам руку! Полагаю, вы еще не видели этой комнаты, не так ли? Она принадлежит к числу моих самых любимых.

– Нет, сир, не видела… Но, быть может, миссис Скаттергуд…

– О, какие пустяки! – заявил регент. – Миссис Скаттергуд занята и не хватится вас, можете мне поверить. А если она все-таки начнет вас искать, вам достаточно сказать ей, что вы со мной, и она не будет иметь ни малейших возражений.

Мисс Тавернер отчаянно пыталась придумать хоть какой-нибудь предлог для отказа и не находила его. Кроме того, она не знала, что говорить, ведь разве может какая-то мисс Тавернер из Йоркшира отказать самому принцу-регенту, который по возрасту годится ей в отцы? Она понимала, что не должна идти с ним, но как при этом дать ему от ворот поворот? Это значило бы нанести ему оскорбление, что само по себе было немыслимо. Посему мисс Тавернер позволила регенту взять себя под локоть и попыталась увериться в том, что игривое пожатие ее руки было ненамеренным. Он подвел девушку к двустворчатым дверям в северном конце салона и препроводил в Желтую гостиную.

– Ну вот! – сказал принц. – По-моему, тут нам будет гораздо лучше разговаривать, чем в толпе. Это моя приватная гостиная, она не слишком велика, как вы сами видите, но как раз из тех апартаментов, где можно чувствовать себя уютно и спокойно.

Мисс Тавернер отметила про себя, что «уютно» – совсем не то слово, которое сама она выбрала бы для описания Желтой гостиной. Здесь было очень жарко, буквально нечем дышать. Да и вообще, комната длиной более чем в пятьдесят футов и шириной более тридцати, потолок которой поддерживали желтые и белые колонны, перевитые змеями и переходящие в зонтичные капители, увешанные колокольчиками, вряд ли подходила для приватного общения. Равно как и пять стеклянных дверей, на ее взгляд, совсем не создавали атмосферу уединения и комфорта. На окнах висели портьеры из атласа в полоску, повсюду стояли булльские[113] столики, инкрустированные азиатским фарфором, белые стены с позолоченными бордюрами изобиловали китайскими рисунками, фонариками и летающими драконами. Стулья и диваны были оббиты синим и желтым атласом, а у создавшего их мастера-краснодеревщика достало вкуса и оригинальности мышления, чтобы поместить на спинку каждого фигурку китаянки с колокольчиками в руках.

– Итак, что скажете? Она вам нравится? – пожелал узнать регент.

– Потрясающе элегантно! Это нечто из ряда вон выходящее. Я даже и представить себе не могла, что такое возможно, сир, – пробормотала мисс Тавернер, втайне сожалея о том, что он закрыл за собой дверь, ведущую в Салон.

– Да, льщу себя мыслью, это действительно так, – удовлетворенно заключил он. – Но вот что я вам скажу, дорогая: ваши кудряшки совпадают по цвету с моей позолотой! Разве не странно? Позвольте сообщить вам: вы представляете собой очаровательную картинку. – Он рассмеялся над ее явным замешательством и ущипнул Джудит за щечку. – Ну, ну, только не надо краснеть! Я ведь не должен говорить вам, что вы – настоящая маленькая красавица, – вы и сами знаете об этом, особенно когда смотритесь в зеркало.