Завоеватель сердец - Хейер Джорджетт - Страница 36

Эрл уже наслушался более чем достаточно о смерти Альфреда. Обычно он не обращал особого внимания на упреки в свой адрес, но в тот раз выпил слишком много, и слова короля вызвали его негодование. Преломив ломоть белого хлеба, он гневно взглянул Эдуарду прямо в лицо и заявил: «О, король, если я имею какое-либо отношение к гибели Альфреда, то пусть этот кусочек хлеба застрянет у меня в глотке!» С такими словами он храбро сунул хлеб в рот, но тут с ним приключились конвульсии, наблюдать за которыми были жутко, и он рухнул на пол с пеной на губах и куском хлеба, застрявшим у него в горле. Часом позже Годвин скончался, а король Эдуард лишь покачал головой, словно говоря, что ничуть не удивлен.

Но все эти новости из Англии, даже растущая сила Гарольда, не могли надолго приковать к себе внимание герцога. Он был занят, укрощая своего необъезженного скакуна – Нормандию.

Вспыхнувшие волнения заставили Вильгельма отправиться в неспокойный Котантен; он вновь остановился в Валони, где его и настиг гонец на загнанной лошади, который, свалившись с седла, вручил ему запечатанный пакет.

Герцог как раз намеревался двинуться вместе с Сен-Совером дальше на запад. Он был уже в мантии, с оружием; оруженосец держал под уздцы его гарцующего коня; вокруг него собрались рыцари. Вильгельм вскрыл пакет кинжалом и развернул хрупкие листы тряпичной бумаги.

На двух страницах Фитц-Осберн описывал приключившееся несчастье. Не успел герцог переправиться через Вир, как пленник, затаившийся в Арке, нанес Нормандии подлый удар в спину. Он сумел заручиться расположением гарнизона, оставленного надзирать за ним, и вновь стал полновластным хозяином замка, стремительно опустошая окрестности Таллу.

Лицо герцога потемнело; выругавшись, он скомкал письмо. Неель де Сон-Совер с тревогой поинтересовался у него, что случилось, и получил краткий ответ. Герцог швырнул ему скомканные листы; виконт расправил их и принялся читать, а его люди в это время, перешептываясь, гадали, что же будет дальше.

Герцог принял повод своего жеребца Мале у парнишки, который держал его под уздцы, и взлетел в седло прежде, чем виконт Котантен успел дочитать письмо сенешаля до конца. Конь загарцевал под Вильгельмом, торопясь сорваться в галоп.

– Вот теперь я узна́ю, кто из вас готов! – провозгласил герцог. – Теперь увижу, кто готов последовать за мной! В Арк, мессиры! – Он отпустил поводья Мале, и черный боевой скакун рванулся вперед. Люди бросились врассыпную из-под его копыт; еще через мгновение герцога и след простыл.

Вслед за ним устремилось около пятидесяти всадников; в конце кошмарного путешествия их осталось не более шести. Когда они выехали из Валони и достигли Байе, их оказалось еще меньше. В Байе герцог устроил недолгий совет со своим младшим сводным братом, епископом, и через час вновь выступил в путь. Его рыцари упорно следовали за ним, зная, что подобная спешка отнюдь не напрасна. Прямо сейчас к графу Арку могли подойти подкрепления, а если на помощь ему, по слухам, ускоренным маршем шел сам король Франции, то единственная надежда герцога избежать кровопролитной кампании заключалась в том, что следовало достичь Арка первым.

Они миновали Кан и двинулись в сторону Понт-Одеме. Здесь под Жильбером Дюфаи рухнула загнанная лошадь.

– Эй, Жильбер, ты как? – окликнул друга Рауль.

– Чертова кляча, все, она готова, – отозвался Жильбер. – Кто еще остался рядом с Вильгельмом?

– Неель и двое его людей; де Монфорт тоже старается не отставать, как и виконт Авраншен; я сам и, пожалуй, еще пара человек, может, больше. Но в случае даже недолгого промедления я уже не догоню Вильгельма по эту сторону Сены.

– Тогда скачи. Если я сумею раздобыть себе лошадь, то последую за вами. – Жильбер, помахав Раулю рукой, принялся растирать затекшие руки и ноги.

В Кодбеке конь под юношей пал. Герцог остановил свой маленький отряд на берегу реки, где узнал последние новости от лазутчика, высланного отрядом в триста верных ему рыцарей, выступивших против графа Арка раньше. Рауля отправили в столицу с письмом для Фитц-Осберна, и Сен-Совер решил немного проводить его, пустив своего коня шагом.

– Ступайте с Богом, – улыбнувшись, сказал юноша. – Дайте мне хоть раз сыграть роль Хранителя, как бы вам ни было это неприятно.

В ответ Рауль, покачав головой, признался:

– Нет, у меня больше не осталось сил. Я так устал, что через час все равно бы свалился замертво. Не оставляйте его одного, Главный Сокол, потому что он не остановится, даже если вы все до единого падете на дороге.

– Не волнуйтесь за меня, – пообещал виконт и поехал обратно к Вильгельму.

Переправившись через реку, герцог со всей возможной быстротой устремился к Баон-ле-Комту, а уже оттуда поспешил к Арку, пройдя по разоренным землям.

Примерно в лиге от Арка он встретил тот самый отряд, что выступил на защиту его интересов. Их предводитель был настолько потрясен видом своего сюзерена, который, как он полагал, все еще находится в Котантене, что не сразу обрел дар речи.

– Ну же, любезный! – нетерпеливо бросил ему герцог. – Не смотрите на меня так, словно узрели перед собой привидение! Какие у вас новости о моем дяде Арке?

К верному Герлуину Бондвиллю наконец вернулась способность говорить, равно как и его хорошие манеры.

– Прошу прощения, милорд! Я никак не думал так скоро узреть вас здесь.

– Очень может быть, – согласился герцог, – но теперь вы видите меня перед собой, и я жажду услышать от вас новости, клянусь распятием!

Наконец-то уяснив, что от него требуется, Герлуин принялся подробно живописать трагические события в Таллу. Его лазутчики донесли: граф укрепился настолько сильно, что он решил – будет несусветной глупостью атаковать его всего лишь с тремя сотнями своих людей. К Арку присоединились многие лорды; их поступки выглядят просто омерзительно.

– Монсеньор, – откровенно заявил Герлуин, – умоляю вас отступить обратно к Руану, чтобы собрать под своей рукой сильную армию, и тогда уже выступить против мятежников. Нас здесь всего лишь горстка, и нас изрубят на куски.

– Вы так думаете? – осведомился герцог. – Если позволите, дорогой Герлуин, я возглавлю ваших людей и попробую разбить своих мятежников.

– Милорд, милорд, я не дам вам совершить самоубийство! – в смятении вскричал Герлуин.

– Вы полагаете, вам удастся остановить меня? Почему-то я уверен, что лучше вам даже и не пытаться. – Герцог хлопнул Герлуина по плечу. – Неужели вы настолько слабы духом? Говорю вам, как только мятежники узрят меня перед собой, они не осмелятся противостать мне.

– Милорд, нам известно о появлении в окрестностях большого отряда, от которого мы стараемся держаться подальше, поскольку нас очень мало.

– Ха, наконец-то отличные новости! – провозгласил герцог и спрыгнул наземь с измученного коня. – Подайте мне лошадь! – Взгляд его остановился на гнедой кобыле, которая явно приглянулась ему, и он похлопал всадника по колену своим хлыстом. – Слезайте, мой друг! – приятным голосом скомандовал Вильгельм, и тот, несомненно, повиновался, спрашивая себя, как он будет сражаться пешим.

Но герцог не стал забивать себе голову подобными вещами. Сев верхом на чужого коня, он с ходу внес некоторые коррективы в диспозицию своей маленькой армии. Шесть человек, прискакавших верхом вместе с ним из самой Валони, окружили Вильгельма живым щитом, став его личной охраной, и отряд быстрым шагом двинулся вперед, выйдя вскоре на болотистую равнину, протянувшуюся между берегом моря и холмами, на которых и располагался Арк.

Над этими равнинами, близ слияния рек Ольн и Варенн, господствовала узкая земляная коса, где словно птичье гнездо торчал замок. Слева протянулись меловые скалы, охранявшие подступы к морю; справа, вдалеке, густой лес будто карабкался на холмы Арка.

Замок высился на отвесной скале, а глубокий ров у ее основания служил ему дополнительной защитой. Подняться вверх можно было по одной-единственной узкой тропе, да и та обрывалась у второго рва, выкопанного уже под стенами самого замка.