Возвращение - Литтл Бентли - Страница 7

Все жители города — за исключением индейцев — считали, что монстр либо мертв, либо ушел. В то время ходили слухи о появлении в Калифорнии снежного человека, и некоторые думали, что монстр переселился туда.

А потом Джим Слейд построил тут себе домик…

Кэмерон ничего не мог с собой поделать. Он посмотрел направо, где за границей скаутского лагеря во тьме скрывался домик, и вздрогнул. Ему совсем не хотелось слушать окончание истории.

— Джим Слейд вырос в этих местах. И знал историю о монстре не хуже других. Как и все остальные, он считал, что все закончилось, все осталось в прошлом. Может, он даже считал это неправдой, выдумкой, предназначенной для того, чтобы жаркими летними ночами пугать маленьких детей.

Но это была правда!

Первые намеки появились почти сразу. Вскоре после того, как дом был готов, Слейд нашел на куче досок мертвого медведя — без головы. Пруд, в котором он купал лошадей, — теперь там наш бассейн — высох за одну ночь, а в грязи на дне остались странные следы когтей, каких Слейд никогда в жизни не видел. Но самым необычным было то, что на участке не водилось ни птиц, ни насекомых, ни мышей. Никто из многочисленных лесных обитателей не приближался к этому месту. Как будто сама природа боялась.

Монстр убил его в первую брачную ночь…

Вожатый Андерсон опустил взгляд, словно размышляя, стоит ли продолжать, и Кэмерон почувствовал, что ему хочется крикнуть, чтобы тот остановился, не рассказывал дальше. Но, разумеется, он промолчал.

— Это была девушка из города, с которой они вместе росли. Ее звали Мария, и она была дочерью баптистского священника. Мария не хотела жить так далеко от города и говорила, что боится Монстра Моголлона, но Слейд назвал ее глупой и отсталой. Он живет здесь, и она будет жить с ним. Монстр Моголлона — это всего лишь старое суеверие. Девушка ему не верила, но любовь оказалась сильнее страха, и они сыграли пышную свадьбу, обвенчавшись в баптистской церкви у ее отца. На свадьбе гуляло полгорода. После торжественного приема Мария и Джек поехали к себе в домик.

В тот вечер началась гроза. Вроде бы обычное дело — сильный летний муссон. Но было в нем что-то странное. Гром не всегда был похож на гром. Иногда это был действительно гром, а иногда звук напоминал рев какого-то большого животного. Ночь принадлежала им, и они делали вид, что ничего необычного не происходит. Они старались быть счастливыми и спокойными, но гроза усиливалась, а звуки становились все более странными. Тогда сюда еще не провели электричество — у Слейда был только генератор, который он установил за домом. Внезапно лампы замигали. Свет погас, потом снова включился. Так повторилось несколько раз. Во время новых раскатов странного грома, похожего на рычание, свет выключился окончательно, и из-за дома донесся грохот. «Не выходи! — умоляла его Мария. — Останься и подожди до утра!»

Но Джим сказал, чтобы она сидела тихо и ждала его, а сам взял ружье и выскочил из дома через заднюю дверь.

Он не вернулся. Мария ждала, ждала, и ей становилось все страшнее; наконец она не выдержала и стала звать его. Ответа не было. Гроза, похоже, стихала, но девушка боялась выйти из комнаты и посмотреть, что там происходит снаружи. Телефона в домике не было, и Мария не могла позвать на помощь, а свет так и не включился. Она ждала в темноте до самого утра, не в состоянии заснуть.

Когда взошло солнце, Мария наконец вышла наружу. — Вожатый понизил голос. — Слейда убил монстр. Начисто содрал с него лицо. Девушка нашла его на сухом дереве у домика, брошенное на ветку. С того дня прошло ровно семьдесят лет… Как раз сегодня.

Вожатый включил мощный фонарик и ярким лучом осветил заброшенную хибару за воротами лагеря. Пятно света скользнуло по разросшемуся плющу, по темным провалам, которые когда-то были дверью и окнами, по креслу-качалке на крыльце и по сухому дереву у северной стены полуразрушенного строения.

Потом фонарь выключился, и вожатый Андерсон тихо сказал:

— Спокойной ночи, ребята. Сладких снов.

Мальчики включили свои фонарики и в молчании разошлись по своим домикам. Даже самые стойкие притихли под воздействием страшной истории с неопределенным концом. Обычно рассказы у костра заканчивались своего рода кульминацией, и, когда вожатый умолк, Кэмерон напрягся, ожидая, что из темноты выскочит кто-то в костюме снежного человека и напугает их до смерти.

Его ожидания не оправдались. История про Слейда просто закончилась, и это вселяло тревогу. Все казалось более реальным и серьезным.

В лагере было темнее обычного, и Кэмерон сказал Даррену, который шел рядом, что вожатые, наверное, выключили несколько фонарей или каким-то образом приглушили свет, чтобы напугать скаутов.

— У них получилось, — признал Даррен.

— Может, они собираются швырнуть манекен из-за домика или приготовили муляж трупа и положили на дорожке, чтобы мы на него наткнулись, — Кэмерон пытался убедить скорее себя, чем друга, поскольку в глубине души верил, что взрослые специально ничего не придумывают, не стараются их напугать и что причина страха — реальность описанных событий.

По крайней мере, утешал он себя, их бунгало находится в конце самого дальнего от маленькой лачуги Джима Слейда ряда. Хотя, с другой стороны, ближе всего к краю плато. Так что если посреди ночи монстр спустится со скалы…

Нет. Он отказывался даже думать об этом.

Они благополучно добрались до своей спальни, по пути не обнаружив ничего необычного. Внутри все было в порядке, все нормально, и они забыли о Монстре Моголлона.

Нет, не забыли.

Просто не вспоминали.

Но все изменилось после того, как погас свет. Они беспокойно вертелись в своих постелях, но постепенно все стихало. Мальчики засыпали: Джимми, Арт, Джулио, Даррен. Вскоре не спал один Кэмерон. Он лежал, прислушиваясь, как успокаивается лагерь. Кэмерон слышал голоса двух вожатых, разговаривавших у дровяного сарая, грохот и лязг инструментов, которые убирали в амбар, слова взрослых, желавших друг другу спокойной ночи перед тем, как разойтись по своим спальням. После короткой паузы, нескольких секунд тишины, звуки человеческой деятельности сменились звуками ночной природы — стрекотом цикад, кваканьем лягушек, уханьем сов.

Лагерь уснул.

Не спал один Кэмерон. Прошли секунды, минуты, потом полчаса. Он представил, как медленно-медленно движутся стрелки часов, и задумался, который же теперь час. Пытался считать овец, пытался ни о чем не думать, но ничего не помогало. Кэмерон просто не мог заснуть. Ему очень хотелось в туалет, но не было на свете такой силы, которая заставила бы его выйти наружу. Если не получится дотерпеть до утра, он пописает в углу, а утром попытается свалить это на кого-то другого. Стиснув зубы, он старался не думать о воде.

А потом что-то изменилось.

Поначалу Кэмерон не понял, в чем дело, но не прошло и нескольких секунд, как все стало ясно: сверчки и остальные ночные существа внезапно смолкли.

Кэмерон вздрогнул. Во рту пересохло, и пи́сать уже не хотелось. Нужно было подойти к соседней кровати и растолкать Даррена, но тело не слушалось. Руки неподвижно лежали под одеялом.

Снаружи донесся хруст гравия, медленные и тяжелые шаги, словно кто-то большой шел по лагерю. Через сетку на двери подул странный ветер — какой-то плотный, будто это не воздух, а вода. Кэмерон судорожно вдохнул, надеясь задержать дыхание, пока нечто…

Монстр Моголлона

…не пройдет мимо, но воздух, который попал ему в легкие, был пропитан каким-то тошнотворным запахом, и Кэмерон закашлялся, сдерживая тошноту. Он тут же зажал рот ладонью, молясь, чтобы его не услышали, надеясь, что зеленые когти не разорвут сетку на двери и не вспорют ему живот. Кэмерон закрыл глаза, крепко зажмурился, так что на глазах выступили слезы, и ждал, когда одним ударом монстр оборвет его жизнь. Но время шло, и ничего не происходило, и он заснул в такой позе — ладонь зажимает рот, глаза крепко зажмурены — хотя не имел представления, когда это случилось и сколько он проспал.