Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере - Вайнтрауб Роберт - Страница 23

Глава 9

Бегство

Над гаванью Кеппел стоял запах людей, мешанины беженцев всякого рода – отступавших солдат, стоических женщин из администрации колонии, перепуганных китайцев, ошеломленных колониальных семейств. Все, к чему они привыкли, оказалось песочным замком, построенным на берегу перед приливом. Некоторые беженцы принесли с собой все, что имели. Другие владели лишь тем, что на них было надето.

Матроны, одетые для вечернего чаепития, смешались с почти голыми беженцами. Угрюмые мужчины с винтовками бились за места в очереди с матерями, прижимавшими к груди младенцев.

Глаза всех были устремлены на главный приз – место на борту одного из суденышек, стоявших на якоре в стороне от пирса Клиффорда, в ожидании беженцев, которых надо было увезти от неистовствовавших японцев. Беженцы волна за волной накатывали на импровизированный флот спасательных судов, точнее, тех судов, которые оставались на плаву. Во время предшествующих налетов десятки лодок были потоплены в гавани. Над мелкой водой в прибрежной полосе торчали мачты затонувших судов.

Было 12 февраля 1942 года. Менее чем восемь месяцев назад британские войска, отступавшие под натиском вермахта, избежали уничтожения на пляжах Франции, когда собранная из самых разных судов спасательная флотилия перевезла более трехсот тысяч солдат из Дюнкерка через Английский канал в Англию. В Сингапуре ту же героическую миссию предстояло выполнить импровизированной флотилии из 183 судов. Это было Дюнкерком в миниатюре. Однако сингапурская эвакуация не достигла результатов, даже близких к результатам дюнкеркской операции, хотя невероятные храбрость и сила духа, которые будут проявлены в ближайшие часы, дни и недели, даже превзойдут подвиги, совершенные в Английском канале.

Канонерки, «Кузнечик» и однотипные «Стрекоза и «Скорпион», были самыми крупными спасательными кораблями. Джуди, стоя на палубе «Кузнечика», наблюдала за творившимся на берегу хаосом. Если неразбериха и привела собаку в необычайно нервное состояние, она его не проявляла. Джуди спокойно сидела у лееров, иногда переходила на другой борт только для того, чтобы вернуться обратно, так, словно демонстрация обнаженных эмоций на пирсе пригвоздила ее к месту.

Чувства собаки оскорбляли шум и особенно запахи, царившие в гавани. Небо застилал черный дым, закрывая солнце. В ноздри пойнтера проникал ужасный смрад, который мог исходить только от человеческой толпы. Даже люди с их более слабым обонянием зажимали носы. Обычный для береговой линии запах гниющих водорослей, рыбы и горючего смешивался с появившейся по причине разрушения канализационной системы вонью свежих экскрементов. Но эти запахи перекрывал запах разбомбленного города. Запах сгоревшего каучука, расплавившихся металлических балок, древесины, обращенной в пепел, и смрад разлагающихся жертв японского наступления соревновались за место самого сильного возмутителя чувств. Всех вокруг тошнило от ужасной вони.

Тем временем бомбы продолжали падать, и многие из них – прямо в доки. Долгие периоды вынужденного удушающего бездействия, вызванные попытками военных моряков организовать посадку на корабли и отступление, прерывали моменты появления японских самолетов, приводившие людей в смятение. Визг падающей бомбы сливался с воплями беженцев. Затем следовал взрыв, который часто оказывался более тихим или менее впечатляющим, чем ожидали многие. Бомбы часто падали мимо, взрывались в гавани, поднимая фонтаны темной воды, или рвались в городе, за спиной беженцев, усиливая огненные языки пожаров. Но некоторые бомбы все же попадали в доки, и стоны только что раненных и тех, кто умирал, усугубляли ужас, царивший в гавани[1].

В этом кромешном аду Джуди сохраняла сверхъестественное спокойствие, временами, когда с неба сыпались бомбы, отходя под стальное прикрытие мостика. Для Джуди жуткие сцены войны и человеческих страданий были не в диковину. В годы, которые собака провела в Китае, она видела много страданий и сделанных в гневе выстрелов. Невозможно точно сказать, помогли ли эти воспоминания перенести хаос, творившийся в гавани, но такое предположение представляется обоснованным. Темперамент собак так же индивидуален, как и темперамент людей, и Джуди уже доказала свое хладнокровие и самообладание под огнем. Неудивительно, что она не позволяла безумию взять над нею верх.

Одним из первых кораблей, покинувших гавань, была канонерка «Скорпион», которая ушла из Сингапура еще 10 февраля, вскоре после того, как в предшествующие недели ее здорово потрепали японцы. Одним из членов экипажа «Скорпиона» был Чарльз Гудьйер, друг Джуди, еще в Китае пригласивший ее на свадьбу. Теперь Джуди стояла, положив передние лапы на леер, смотрела на проходивший мимо «Скорпион» и душевно гавкнула помахавшему ей с борта Гудьйеру.

Это был последний раз, когда люди видели Гудьйера или его корабль. Японские самолеты повредили «Скорпион». Позднее на пути на Яву канонерку добили корабли японцев.

Два небольших гражданских транспорта, переоснащенных под военные цели, отплыли в ночь на 12 февраля под прикрытием темноты. «Кунг Во», ободранное судно, некогда служившее паромом на Янцзы (Джуди часто переправлялась на нем, когда в более мирные времена служила на «Моските»), превратили в минный заградитель британских ВМФ. Теперь «Кунг Во» предстояло сыграть важную роль в эвакуации.

В предшествующие недели «Кунг Во», стоявший в гавани, неоднократно бомбили японцы. На судне осталось только три спасательные шлюпки, но даже они были пробиты осколками и пулями. Заметив это, несколько прозорливых людей уже отказались эвакуироваться на «Кунг Во».

В числе 140 беженцев, поднявшихся на борт «Кунг Во», была группа журналистов, в том числе Макдэниел, который ушел в порт сразу же после того, как закончил свой последний репортаж из разбомбленного города, британский специалист по отношениям с общественностью Генри Стил, австралиец Этоул Стюарт и молодая, очень хорошенькая китаянка по имени Дорис Лим. Дорис была помощницей Вонг Хай-Шена, более известного как Репортер Вонг. Вонг заслужил мировую славу своими фото и кинорепортажами зверств, совершенных японцами в Китае. Сделанный Вонгом снимок «Шанхайский ребенок», на котором был изображен брошенный новорожденный, плакавший в развалинах железнодорожного вокзала разбомбленного города, обошел весь мир как наглядное доказательство варварства японцев[2].

Вонг уже покинул обреченный Сингапур, для того чтобы распространить на Западе некоторые снимки происходившего. Дорис, выросшая в американском женском монастыре в Шанхае, прекрасно говорила по-английски. Она осталась в Сингапуре, чтобы эвакуировать кое-какое оборудование, и продолжала другую свою деятельность – то есть вела разведку для британцев. Во время японского вторжения в Китай Дорис Лим уже была агентом разведки, потом бежала в Сингапур, буквально на шаг обогнав японцев, которые знали о том, кто она и чем занимается.

Теперь она выбиралась из Сингапура, снова на шаг обгоняя японцев. Но японцы предпринимали постоянные попытки пресечь эвакуацию и отправили на бомбардировку гавани больше самолетов. Стюарт описал происходившее в статье, опубликованной многими австралийскими газетами:

Пока журналисты на пирсе пытались оправиться от бомбежки, Дорис, одетая в синюю рубашку и брюки, расположила к себе мужчин своим хладнокровием. «Она относилась ко всему происходившему вокруг как к своеобразной забаве», – вспоминал Джоффри Брук, человек, спасшийся с «Принца Уэльского» и находившийся на «Кунг Во» в качестве члена команды. Брук был одним из примерно двухсот человек, поднятых из воды после гибели оперативной группы Z и ставших членами команд других судов и кораблей.