Королевская лилия (СИ) - "Akixito" - Страница 5

– Таким сексуальным и соблазнительным? – Его губы тут же обхватили мой палец, а юркий язык пробежался вдоль всей поверхности.

– Мой бедный Олли! – я усмехнулся, продолжая нежно ласкать бархатистую кожу лица. – Таким одиноким, брошенным и никому не нужным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ч-что? – раздражённо, с силой вздернув подбородок, высвобождаясь от моей ласки, его утонченное лицо исказила гримаса недоумения, удивления и злости.

– Ты невероятно красив: твое аристократическое утонченное лицо, идеальное стройное тело, эти изящные тонкие руки и роскошные белокурые локоны. Ты и сам прекрасно знаешь это. Ты подобен цветку – королевская лилия! Ты эффектен и привлекаешь людей, словно мотыльков на яркий свет, они не просто обращают на тебя внимание, все они жаждут обладать тобой, хотят подчинить тебя себе. Однако стоит им узнать тебя ближе, увидеть твою настоящую сущность, как они тут же отворачиваются от тебя. Внутри ты пустой, жалкий и безжизненный, пропитанный собственным ядом, прогнивший насквозь. Нет, мой Олли, ты не прекрасный цветок, ты всего лишь дикий сорняк, паразитирующий на своих жертвах, обманывая их своим ослепляющим внешним видом, но в итоге всегда остающийся в одиночестве.

– Хватит! Как мне надоел весь этот бред! Ты постоянно твердишь, будто сумасшедший, как прекрасно мое тело, мое лицо, мои руки. Я устал от этого. И прекрати уже называть меня кличкой домашнего питомца, я – Оливер! Мне осточертела твоя одержимость мной, своими картинами, этой выставкой, – он рассеяно сел на кровати, сгорбившись всем телом и поджав ноги, укутавшись простыней, словно вдруг впервые застеснявшись своей наготы. – Мне не интересен ни ты, ни твое творчество. И спал я с тобой только ради того, чтобы иметь возможность вернуть Кристофера.

– Мой глупый Олли, какой прекрасный и великолепно продуманный план, и какое нелепое его завершение, – я взглянул в его искаженное злостью лицо, наполненные слезами глаза, на трясущиеся в бессилии руки, комкающие постельное белье. – Ты бесчувственный, эгоистичный и самовлюбленный мальчишка, и я знал это с первой минуты нашего знакомства. Но это именно то, что меня в тебе привлекает. Именно сейчас, в данную секунду ты красив, как никогда. Именно сейчас ты обнажен передо мной. Ты сможешь быть счастливым только тогда, когда сам этого захочешь. Когда перестанешь скрывать свое истинное лицо и откроешь свои слабые стороны. Когда сам захочешь, чтобы тебя приручили. Только тогда тебя смогут полюбить, именно тебя, а не красивую оболочку, тебя, а не твое тело. Но пока ты этого не осознаешь, ты будешь все так же прекрасен, но по-прежнему одинок. Однако у каждого цветка есть свой срок увядания, не забывай это, О-л-и-в-е-р.

Он так мне ничего и не ответил, опустив взгляд, поджимая дрожащие губы, комкая мятые простыни, на которых расползались мокрыми пятнами следы от слез, что бесшумно скатывались по его щекам.

С тех пор мы больше не виделись. Кристофер и Микки помирились и продолжили подготовку к свадьбе. Насколько мне известно, Оливер делал еще несколько попыток сблизиться с Кристофером, на что получил категорический отказ. Я же закончил работать над картинами и благополучно открыл выставку. Небольшую галерею работ, на каждой из которых был изображен он. Прекрасный обнаженный белокурый юноша, окутанный полупрозрачными мазками лазурной дымки, словно отдаляющей его от зрителя и скрывающей в глубине этой синевы. Выставка быстро получила популярность и, на удивление, картины уходили с молотка по баснословным ценам, пополняя избранные коллекции ценителей искусства.

***

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Разрешите представить, сегодня в нашей студии молодой начинающий, но далеко не безызвестный, талантливый художник Стэнли Уотсон! – Меня пригласили в студию на обзор моей прошедшей выставки, и вот сейчас, с непривычки щурясь от яркого света софитов, я давал интервью самому известному телеведущему на одном из рейтинговых телевизионных каналов. – Итак, Стэнли, ваша выставка произвела невероятный фурор в творческой среде. На всех ваших работах присутствует образ одного и того же человека. Это какой-то определенный человек или собирательный образ?

– Спасибо, Питер, за столь лестные слова. Вы абсолютно правы, на всех моих картинах так или иначе изображён образ одного и того же реально существующего человека.

– Как интересно! А это какая-то известная модель?

– Нет, отнюдь, этот человек впервые выступал в качестве модели и это был его первый опыт позирования.

– Каждая ваша работа, Стэнли, наполнена такой чувственностью и страстью, пропитана мощной эмоциональной и сексуальной энергетикой. Признайтесь, какие отношения вас связывают с этим человеком?

– Что вы, это была всего лишь работа, от которой каждый получил именно то, что хотел, – я на секунду задумался и, улыбнувшись, посмотрел прямо в камеру, – но вы абсолютно правы, этот человек действительно очень важен для меня!

– Вы готовы назвать имя этого таинственного незнакомца?

– Не думаю, Питер, что он бы хотел этого, учитывая, что этот человек добровольно покинул творческий мир и вряд ли когда-нибудь вернется к искусству. Впрочем, ему стоит помнить, что мой дом всегда открыт для него.

– Что ж, Стэнли, ваши картины пользовались повышенным спросом и уходили с молотка по невероятно высоким ценам. Тем не менее, у нас есть информация, что есть одна картина, которую вы категорически отказались продавать. Поправьте меня, если я ошибаюсь, ее название «Черное сердце»? По стилистике она очень отличается от остальных работ: прочие ваши картины пропитаны воздушной легкостью, дымкой невесомости и налетом эротизма. Эта же работа довольно темная, мрачная и даже, я бы сказал, устрашающая. Говорят, вы сами назвали ее «сердцем» всей галереи. Ходят слухи, что предлагаемая цена за нее превысила на сегодняшний день общую стоимость всех проданных картин. Можно узнать причину отказа ее продажи?

– Эта картина – воплощение внутреннего отражения зачастую скрытой от глаз таинственной, соблазняющей, пожирающей и отравляющей своей неизбежностью темной стороны любого на первый взгляд прекрасного образа. Я всего лишь хотел оставить для себя хоть какое-то воспоминание, не более того.

***

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Распахнув входную дверь, я мысленно улыбнулся, что предусмотрительно тщательно вытер каждую из использованных мною рабочих кистей, аккуратно разложив их по размеру, прежде чем открыть, – разговор обещал быть долгим:

– Давно не виделись, Оливер! Чем обязан?