Славянская мифология: эницклопедический словарь - Коллектив авторов - Страница 111

Непогребенные К. могли стать причиной появления ходячего покойника. Известны рассказы о том, как нашедший на дороге кость мертвеца пригласил ее на обед (Словения), как девушка позвала случайно найденную К. на свадьбу (Белоруссия) — в результате мертвец явился и наказал потревоживших его.

Представление о К. как вместилище души нашло отражение в идиоматических выражениях: ср. «у него душа запеклась в костях» (об очень старом человеке, «зажившемся» на свете). Пока сохраняются К. человека, остается жива и его душа, и это является залогом будущего воскресения из мертвых (серб.). По белорусским верованиям, у человека есть одна К., в которой сосредоточивается «причастие». После погребения она сохраняется в земле до Страшного суда, когда из нее восстановятся все тело и К. умершего.

В отличие от людей, у чертей и вампиров нет К. (серб., Косово). Наличие «лишних» К. также свидетельствует о не вполне «человеческой» природе того или иного существа. По белорусскому поверью, «асилки» (богатыри-силачи) имеют в своем теле так называемые чертовы ребра.

Освященные К. животных от ритуальных трапез на масленицу, Пасху, Юрьев день, день св. Игната, Рождество запрещалось выбрасывать, как и другие остатки пищи (скорлупу от яиц, крошки от кулича), — их тщательно собирали и сохраняли для разного рода магических целей. Пасхальные К. закапывали или втыкали в землю, чтобы избавиться от сорняков и полевых вредителей и повысить плодородие земли и скота. Сжигание освященных К. должно было предотвратить дождь (бел.) или остановить грозу (словен.). Подвешивание или забрасывание К. на чердак, затыкание под стреху или в стену дома защищало от молнии (вост. Польша, Белоруссия, Полесье, с. — зап. Хорватия, Словения). Пускание К. по воде применялось в некоторых полесских селах в семьях, где был утопленник. В Болгарии этот ритуал приурочен к Юрьеву дню: К. жертвенного ягненка бросали в проточную воду от града, в Добрудже — «чтобы овечье молоко так же текло, как течет вода» (см. Пускать по воде).

Гадания по К. животных особенно распространены у южных славян и приурочены к кануну Нового года (Сербия), к масленице (Словения), к Юрьеву или Ильину дням (Болгария). По форме, цвету, пропорциям лопаточной К. домашнего животного судили об удаче в личных и общественных делах на предстоящий год.

К. животных и людей использовались в магии как приворотное средство, как способ сделаться невидимым (так называемая кость-невидимка, получаемая из сваренной в полночь черной кошки), для наведения порчи (ведьмы подбрасывали К. животных в хлев или в борозду), как оберег от «коровьей смерти» (клали К. из могил во двор).

Повсеместно у славян бытует поверье о «мертвой кости» или «навьей кости» (нарост на теле), которая может стать причиной беды или смерти. Появление ее связывают с нарушением запрета работать в четверг на троицкой неделе — укр. Навський Великдень, т. е. «Пасха мертвых». Чтобы избавиться от «мертвой кости», терли руку о скобу церковной двери (рус.); терли нарост костью с кладбища (пол.) или давали погрызть его ребенку, родившемуся после смерти отца (серб.); прикладывали К. мертвеца во время колокольного звона (укр.); привязывали к руке взятую из могилы серебряную монету (макед.) и т. д.

В народной медицине использовались К. от ритуальных трапез, К. мертвецов и павших животных.

О.В. Белова

КОСТРОМА, Коструб — в традиционной культуре русских и украинцев персонажи календарного обряда и хороводной игры, приуроченных к весенне-летнему времени.

Кострома означает игровой персонаж и саму игру. Игроки встают в круг, в центре которого находятся К. (обычно она лежит неподвижно и молчит) и ее мать, которые и ведут диалог с остальными. Он начинается с вопросов о здоровье К., после чего перечисляются этапы «болезни» и «умирания» К. и в итоге сообщается о ее смерти. Дети тянут К. хоронить, а затем она вскакивает и ловит всех подряд.

В ряде русских областей был известен обряд «похорон Костромы», совершавшийся накануне Петровского поста. Для этого изготовлялось чучело К., на которое надевали женскую одежду. Костромушкой могли называть чучело коня-русалки; К. могла изображать молодая женщина или девушка. Для изготовления чучела использовали обмолоченный ржаной сноп (солому), иногда сорняки, прутья или же наряжали прядильный гребень.

Чучело или девушку клали на носилки (в колоду, в корыто), несли по селу, вокруг церкви, а затем относили к реке, в поле, в лес, пародируя похоронную процессию: женщины оплакивали «умершую», «поп» «кадил», держа в руках вместо кадила камень или лапоть. Дойдя до места, чучело раздевали и бросали в воду (сжигали, оставляли на поле, реже — закапывали в землю); если К. изображала реальная женщина, то ее оставляли в лесу под деревом.

Названия Кострома, Коструб являются производными от слова костра, которое в восточнославянских языках и диалектах означает ‘остатки культурных растений после их обработки’, а также ‘жесткие части растений (прутья, розги)’, ‘непригодные для употребления растения и их части’. Эти значения находят соответствие в материале (солома, сорняки, прутья), из которого изготовлялось чучело К. в русских обрядах «похорон К.».

Связь К. с растительностью подтверждается и в обрядах. Некоторые игры с участием Костромы (Коструба) воспроизводят процесс обработки растительного сырья и превращения его в полотно. К. берет прядиво, обтирает его, заливает, мнет, трет, прядет прядево, снует, навивает, ткет, мочит и колотит холсты. После этого К. заболевает и умирает, а затем встает и танцует.

Именно этот заключительный эпизод игры и обряда (смерть и последующее воскресение Костромы) дал повод для восприятия образа К. как сезонного духа (духа растительности) и для сопоставления его с другими культами и обрядами, посвященными исчезающим и возвращающимся духам и божествам, ср. Масленица, Иван Купала, Марена и др.

Лит.: Зилинский О. Из истории восточнославянских народных игр (Кострома-Коструб) // Русский фольклор. Л., 1968. Т. 11. С. 198–212.

Т.А. Агапкина

КОШКА, кот — домашнее животное, наделяемое в народных представлениях двойственной символикой и различными демоническими функциями и часто выступающее в паре с собакой.

К. оценивается неоднозначно: и как чистое животное, и как нечистое. Говорят: «У кошки шерсть погана, а рыло чисто; у собаки рыло погано, а шерсть чиста»; «Собаку можно целовать в морду, а не в шерсть, кошку — наоборот». По болгарским поверьям, К. радуется смерти хозяина, а собака плачет; К. добавляет хозяину мучений в аду, раздувая пламя под его котлом, а собака носит воду и заливает огонь. Поверья объясняют происхождение К. как от дьявола, так и из рукавицы Божьей Матери. В легенде о всемирном потопе К. спасает Ноев ковчег: затыкает хвостом дыру, которую прогрызла мышь, сотворенная дьяволом.

Убивать К. запрещено, иначе ни в чем не будет удачи. Считается, что если человек будет спать с К., у него помутится рассудок. Опасно везти К. лошадьми, потому что лошадь от этого сохнет. К. запрещено впускать в церковь. К. и собаке нельзя давать есть пищу, освященную в церкви. Однако у поляков на Пасху им иногда специально давали освященного хлеба с маслом. Этот обычай объясняется народным представлением, что люди имеют хлеб благодаря К. и собаке: согласно распространенной легенде о хлебном колосе, за непочтительное отношение к хлебу люди ныне пользуются хлебом, который Бог оставил только на долю К. и собак. Плохая примета, если К. (любая, не только черная) перебежит дорогу или встретится в пути. Охотнику и рыбаку встреча с К. сулила неудачу в лове. В связи с этим старались не упоминать К. во время охоты или называли ее иначе (например, запеченкой).

В облике черной К. часто представляют нечистую силу. В то же время К., как полагают, способна видеть нечистую силу, невидимую для человека. В образе К. может появляться черт. В кошачьем облике представляют души умерших, особенно тех, кто искупает после смерти свои грехи или умер не своей смертью. В виде К. показывается смерть маленьким детям. В черной К. видели также воплощение болезней: холеры и «коровьей смерти».