Этот прекрасный сон - Макгвайр Джейми - Страница 19

Эйвери тихо охнула, когда я повернул ее на триста шестьдесят градусов и прижал к машине. Дверца защелкнулась, Эйвери вздрогнула, мы оба засмеялись. Потом я наклонился и снова поцеловал ее сладкие губы.

Неохотно отстранившись, я задал себе вопрос: «Неужели так бывает со всеми?» Чем дольше мы были вместе, тем прекраснее она становилась. Я прижался лбом к ее лбу, и мне не хотелось просыпаться от этого сна. Но тут с неба посыпались тяжелые капли и разрушили волшебство момента. Улыбнувшись, Эйвери посмотрела вверх. Мы принялись торопливо собирать елочные украшения миссис Чиприани, и с каждой снятой игрушкой наш смех становился все громче.

– Держи. – Я передал Эйвери ящик, а потом стал отцеплять и осторожно перекидывать ей стеклянные шары.

Она ловила их, радостно улыбаясь. Когда все было снято, я забрал коробку и поцеловал Эйвери в лоб.

– Горячий шоколад сейчас был бы не лишним, – прошептала она.

Из-за дождя воздух остыл, ее платье и волосы промокли и прилипли к телу.

Я убрал влажную золотистую прядь, упавшую ей на глаза:

– Поехали.

Когда мы подъехали к дому Эйвери, у меня свело живот. Всю обратную дорогу она молчала: видимо, сомневалась, что поступила правильно, пригласив меня к себе. Такой парень, как я, должен вести себя аккуратно с такими девушками, как она, не рисковать.

Припарковавшись у тротуара, я быстро вышел из машины и открыл Эйвери дверь. Вставая, она застенчиво улыбнулась и одернула платье.

Видя, как она нервничает, я взял ее руку в свои и нежно сжал. Мы поднялись по лестнице. Подведя меня к своей квартире, Эйвери неловко повернула ключ в замке и чуть не упала, когда тяжелая металлическая дверь наконец качнулась вперед.

– Заедает, – пробормотала она.

– Я починю, – пообещал я, закрывая за собой задвижку.

Эйвери покраснела:

– Ты не должен этого делать.

– Но мне хочется.

Я подошел к ней и, проведя пальцами по ее теплым щекам, притянул ее к себе. Она напряглась, но, как только наши губы соприкоснулись, это ушло. Эйвери скользнула теплыми ладонями по моей груди, разгладив по ней мокрую ткань, и я судорожно втянул воздух. Мне захотелось прижать это хрупкое тело к своему и проследить за каждым его изгибом.

Я стянул рубашку и бросил на пол. Окинув взглядом мой торс, Эйвери пробежала пальцами по татуировкам на моих ребрах и нахмурилась. С ее губ готов был сорваться вопрос, но в тот момент мне не хотелось вопросов. Наговориться мы могли позже. Я хотел, не отвлекаясь, наслаждаться каждой секундой ее оцепенения, пока она не пришла в себя и не поняла, что достойна кого-то получше, чем я.

Моя рука потянулась к лямкам, завязанным у нее на спине. Я медленно распустил узел и коснулся пальцами позвонков. Меня пробрала дрожь. Губы Эйвери застыли, она отпрянула и, вскинув руки, придержала платье на груди. Я подался к ней:

– Боже мой! Эйвери, я не хотел…

Я поспешил. Черт возьми! Опять я поспешил! Девушки, с которыми я обычно проводил темное время суток, позволяли себя раздеть, не придавая значения тому, сколько часов мы знакомы. Но с Эйвери все было по-другому. Она не собиралась заниматься со мной сексом в надежде, что я буду часто за этим приходить и постепенно к ней привяжусь. Наоборот, это я постоянно на что-то надеялся.

– Нет. Все нормально. – Ее голос дрогнул. – То есть…

Свободной рукой она откинула волосы на спину. Я шагнул вперед и снова завязал лямки у нее на шее. Эйвери продолжала смотреть мне в глаза, дыша через нос. Она так смутилась, что казалась сокрушенной. Я дотронулся до мягкой кожи ее щек.

– Эйвери, я ничего не жду. Абсолютно ничего. Вечер был замечательный, и, если сейчас мы распрощаемся, у нас в запасе еще много времени.

«Вечность!» – мысленно прибавил я и продолжил:

– Я боюсь все испортить и не стану спешить.

Я не знал, будет нахальством или глупостью, если я скажу Эйвери то, что чувствую на самом деле. Я хотел не только встретиться с ней завтра. Я хотел гораздо большего. Хотел, чтобы она была рядом всегда. Каждая секунда, проведенная без нее, растягивалась в моем сознании, прорывая бреши в ткани пространства и времени.

– Уж не собираешься ли ты околачиваться здесь, пока я не дозрею?

Она подняла на меня глаза и чуть улыбнулась, но потом ее взгляд упал мне на грудь. Я взял ее за подбородок:

– Скажи, что тебя беспокоит.

Эйвери вздохнула и через силу выговорила:

– Я просто… Джош, я видела женщин, за которыми ты бегал. Я не такая, как…

Она умолкла и сжалась от смущения. Воспользовавшись паузой, я сам постарался принять спокойный вид и, переварив ее слова, хохотнул:

– И слава богу. Этим ты мне и нравишься.

Большим пальцем я провел по ее щеке, и румянец на ней разгорелся ярче.

– Я, наверное, не умею делать… многих вещей.

Я покачал головой, не сумев подавить смешок. Тревога на лице Эйвери сменилась досадой. Она отстранилась от меня: я уже успел усвоить, что ненавижу такие моменты.

– Тебе смешно?!

– Боже мой, Эйвери! И это тебя беспокоит? В наших отношениях для меня тоже многое ново. Я бы с радостью стал для тебя первым. Но если в чем-то я уже не могу быть первым…

Я стиснул зубы, набираясь храбрости.

– Тогда что?

Эйвери уже не сердилась, но в ее взгляде опять сквозила тревога. Нужно было подбирать слова тщательно. Если бы я повел себя как прежний Джош, она бы от меня отшатнулась. Скажи я правду, она отшатнулась бы все равно.

– Нет, – вздохнул я. – Я имею в виду… Черт, скажу наконец: ты для меня важна. Это новое для меня чувство, и оно меня прямо пугает. Даже не знаю, что делать, если ты не испытываешь ко мне того же.

Губы Эйвери приоткрылись, она сделала маленький вдох. Казалось, прошло ужасно много времени, прежде чем она ответила:

– Я… испытываю.

– Правда? – спросил я, чуть расслабившись.

Она кивнула:

– Мне жутко не по себе, но я тоже этого хочу. Хочу тебя.

Я сдвинул брови, выдохнул и припал губами к губам Эйвери, как к единственному источнику кислорода в горящем здании. Я согласился бы погибнуть в том огне, который бушевал между нами. Обвив мою шею руками, она прижалась ко мне, и платье упало.

Я легко поднял ее и понес через гостиную в спальню. Не прерывая поцелуя, Эйвери обхватила меня ногами за талию. Я с трудом заставил себя опустить ее, чтобы она встала на носки.

– Что такое? – спросила она.

– Это для меня новость.

– Что?

– Спальня.

Эйвери прикусила нижнюю губу и усмехнулась. Я медленно провел рукой по ее спине и кое-как расстегнул лифчик. Она отпустила меня только для того, чтобы стряхнуть его на пол, и снова крепко ко мне прижалась. Мне уже было больно оттого, что грубая ткань джинсов сдавливала член, но с Эйвери я не хотел торопиться. Ее руки осторожно заскользили по моему животу, и от этого прикосновения мышцы сами собой сокращались.

– Джош, – прошептала она, нырнув пальцами под ремень.

Я быстро расстегнул и сбросил джинсы, потом пинком отшвырнул их в сторону. Эйвери засмеялась, не отрывая губ от моего рта, и схватила меня за плечи. Я опустил ее на кровать. Наши тела запутались в складках пушистого покрывала, на которое мы упали.

Мы не спешили. Мне хотелось ощутить вкус каждого дюйма ее кожи от впадинки над ключицами до мягких изгибов груди. Я повел дорожку поцелуев вниз по животу, который поднимался и опадал от неровного дыхания. Тонкие пальцы Эйвери утонули в моих волосах.

Ее тело напряглось, когда я прижался губами к полоске бледно-розового кружева с маленьким бантиком. Мои грубые пальцы скользнули под ткань, трусики поползли вниз по ногам до накрашенных ногтей и исчезли где-то в темноте. Я хотел было поцеловать бедра Эйвери, но поднялся выше: мне не терпелось накрыть ее всю своим телом.

Она была небольшого роста, но ноги, обхватившие и сжавшие меня, казались невероятно длинными. Губы, мягкие и чуть-чуть липкие от помады, остановились на открытом пятачке за моим ухом. Задев чувствительную кожу зубами, она провела по ней теплым языком. Мои мышцы налились, и я двинулся бедрами вперед. Глотнув воздух, Эйвери издала мягкий протяжный стон. Я напрягся.