Королевские милости - Лю Кен - Страница 40

Потеряв надежду на помощь Фачи и великодушие Ксаны, министры впали в отчаяние. Теперь они хотели, чтобы король приказал горожанам сражаться с врагом до последней капли крови. Возможно, если они окажут серьезное сопротивление, им удастся убедить Намена изменить свое решение, но генерал прекратил атаки на город, вместо этого приказав своим солдатам построить на реке дамбу, чтобы голод, жажда и болезни сделали за него всю работу.

– У нас заканчивается вода и еда, нужно придумать способ спасти людей, – сказал король Джидзу и провел языком по потрескавшимся губам. В соответствии с его приказом дворец и вся администрация города получали такой же рацион, как и все остальные горожане.

– Ваше величество, – объявил один из министров, – вы символ воли жителей Римы, поэтому они должны быть счастливы умереть за вас: гибель тел, окутанная славой, возвысит души.

– Возможно, следует приказать некоторым горожанам совершить самоубийство, чтобы продемонстрировать верность Риме, – предложил другой министр. – Кроме всего прочего, это позволит нам сэкономить воду и продовольствие.

– Может, нам следует создать отряды из женщин и детей, чтобы попытались прорвать блокаду, – выступил третий министр. – Откроем ворота и направим их на имперские войска. Не станут же солдаты их хладнокровно убивать. Если и нам переодеться в женское платье и смешаться с ними, то, возможно, и сумеем спастись, ну а если все-таки начнут стрелять, мы отступим и придумаем другой план.

Король Джидзу не мог поверить своим ушам.

– Это возмутительно! Вы в течение последних месяцев читали мне лекции о чести правящего дома Римы и долге короля и аристократии перед народом, а теперь надеетесь ценой бессмысленных жертв спасти свою жалкую жизнь. Люди Римы нам доверяют и трудятся не покладая рук для нашего же блага, рассчитывая лишь на то, что мы их защитим, когда им будет грозить опасность. И в знак благодарности вы намерены отказаться от своих обязательств перед нашим народом и послать на смерть женщин и детей. Вы отвратительны!

Король Джидзу вышел на стену На-Тиона и попросил встречи с генералом Наменом.

– Вы заботитесь о благополучии молодых людей, которые сражаются на вашей стороне, генерал.

Намен, прищурившись, посмотрел на юношу, но ничего не сказал.

– Я это понял, потому что вы не отдали приказ атаковать На-Тион. Вы не хотите жертвовать ни одним из своих солдат, если победу можно одержать другим способом.

Солдаты Ксаны смотрели на своего генерала, который стоял с непроницаемым лицом, выпрямившись во весь рост.

– Наш город на пороге смерти. Я мог бы отдать приказ моим людям пойти в бессмысленную, продиктованную отчаянием атаку. Разумеется, мы потерпим поражение, но часть ваших солдат погибнет, а ваше имя станет презренным среди жителей Шести королевств на многие поколения. Вас будут называть убийцей детей и женщин.

Намен поморщился, но продолжал молча слушать.

– У Римы мало оружия и солдат, зато мы богаты символами. Возможно, я из них самый главный, генерал. Если хотите преподать урок другим мятежным королевствам Тиро, вам будет достаточно захватить меня, потому что народ Римы действовал по моему приказу. Если вы их пощадите, то сможете победить в будущих сражениях, встретив не такое упорное сопротивление и с меньшими жертвами, но если убьете, города, которые планируете атаковать после нас, будут сражаться до последней капли крови и ни за что не сдадутся добровольно.

Наконец генерал Намен заговорил:

– Несмотря на то что выросли не во дворце, вы настоящий король и достойны трона Римы.

Условия капитуляции были предельно просты: Джидзу и его министры должны объявить о своем полном подчинении императору Ириши и прекратить сопротивление. В ответ генерал Намен не причинит вреда населению На-Тиона.

Джидзу знал, что Намен планировал доставить его в Пэн в качестве военнопленного, где провести обнаженным по широким улицам, заполненным ликующими горожанами, которые будут радоваться победе над мятежным королем. (Очередные веревочки и новые марионетки.) Затем его должны были долго пытать и, возможно, казнить. Или пощадить. В зависимости от настроения и воли Ириши.

Была ночь, когда ворота На-Тиона открылись и король Джидзу опустился на колени посреди дороги. В одной руке он держал печать Римы, в другой – факел и казался невероятно одиноким в круге света, окруженном мраком.

– Помните свое обещание, – сказал он подошедшему генералу Намену. – Я добровольно прекратил всяческое сопротивление и отдал себя вашей власти. Вы согласны?

Генерал Намен кивнул.

Джидзу посмотрел на министров, стоявших на коленях по обеим сторонам центральной улицы На-Тиона. Они облачились в свои лучшие официальные одежды, как будто собирались принять участие в коронации. Яркие цвета и изысканные ткани резко контрастировали с лохмотьями стоявших за ними простых жителей города. На лицах министров застыло спокойное достоинство – они принимали участие в церемонии, это был ритуал и политика – в отличие от страха и гнева, наполнявших толпу измученных, истощенных людей.

Король тихонько рассмеялся.

– А теперь, мои верные министры, вы получите символ, о котором мечтали. Встретимся на другой стороне.

Джидзу уронил факел и поджег себя. Заранее пропитанные ароматизированным маслом, одеяния мгновенно вспыхнули, и огонь поглотил его тело и печать Римы. От его дикого крика все буквально окаменели.

К тому времени, когда пламя наконец погасили, король Джидзу был мертв, а печать Римы испорчена до неузнаваемости.

– Он не сдержал свое слово, – заметил один из офицеров Намена. – Мы не можем привезти его обгоревшее тело в Пэн в качестве трофея и пройти по улицам в победном параде, поэтому следует стереть город с лица земли.

Генерал Намен покачал головой. От запаха сгоревшей плоти его тошнило, и он чувствовал себя очень старым и уставшим. Ему понравилось бледное лицо Джидзу, вьющиеся волосы и тонкий нос, восхитило мужество и полное отсутствие страха в глазах: юноша стоял, гордо выпрямившись, перед ним победителем. В другое время он с удовольствием побеседовал бы с молодым человеком, которого считал очень достойным.

И снова, в который уже раз, Намен пожалел, что Киндо Марана сумел его разыскать. С каким удовольствием сидел бы он перед камином дома и гладил довольного Тоци, если бы не любовь ко Ксане, а любовь, как известно, требует жертв. Только, подумал генерал, на сегодня жертв достаточно.

– Он исполнил куда более значимое обещание: жители На-Тиона сегодня не познают мечей Ксаны.

Плотная толпа горожан встретила его слова молчанием. Люди не сводили глаз со стоявших на коленях министров, которые дрожали точно листочки на ветру.

Намен вздохнул. «Война похожа на тяжелое колесо, которое крутится все быстрее с каждым новым оборотом».

– Посадите всех министров в телеги для заключенных. Мы отвезем их в Пэн и скормим императору.

Толпа разразилась дикими, почти животными, криками и пустилась в пляс, да с таким остервенением, что земля под ногами солдат Ксаны задрожала.

Глава 16

«Ваше Величество»

В Диму, где великая Лиру вливалась в море, русло реки достигало почти мили в ширину. На северной стороне устья, напротив Диму, находился более молодой, богатый и цивилизованный город Димуши. В то время как из порта Диму выходили корабли, груженные тем, что производили фермы, расположенные в самом сердце Кокру, в доках Димуши стояли суда с трюмами, заполненными тысячекратно кованной сталью, лакированными изделиями и тончайшим фарфором, изготовленным умелыми мастерами Гэфики, которая входила в старое королевство Тиро Аму.

После Унификации налоги, товары и люди со всех островов прибывали в Диму и Димуши, а оттуда по Лиру плыли в Пэн, сияющее сердце империи. По обоим берегам многочисленные водяные мельницы работали на мастерские и жернова, расположившиеся вдоль водного пути. Чем больше денег попадало в устье Лиру, тем больше было всего, плохого и хорошего. Путешественники, которые оказывались в городах-близнецах, говорили, что те, кто хотел иметь дело с честными купцами и получать хорошую еду, направлялись в Диму, но красивых женщин и полные страсти незабываемые ночи можно было найти только в Димуши.