Совсем не прогрессор - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" - Страница 64

Сглупила, да все равно срок по закону. К тридцати годам двух детей вынь и положь родному государству, если не хочешь снижения категории. Ему солдат подавай. Еще не хватает выслушивать нотации по поводу неправильного планирования семьи и отсутствия патриотизма. Лучше уж от Саши рожать. Муж давно присутствует на манер старой мебели. Выбросить жалко, а пользы никакой. Пьет не хуже лошади и не слишком волнуется об ублажении жены. Он уже и насчет работы не слишком беспокоится. По утрам глаза красные и морда опухшая. Натуральный упырь. И терплю-то только из-за наличия отдушины. Да и не любит начальство разведенных. Начнут копаться в белье — не дай бог лишнее вылезет.

Ну не люблю я противозачаточных таблеток. От них толстеют, и всякое влечение пропадает. Еще и головные боли. Без них проще. И ведь дни считала, а все одно залетела. Ничего, все, что ни делается, к лучшему. Хорошенькая, крепенькая и здоровая Светочка. Даже младенцем не слишком беспокоила криками и плачем. При такой наследственности странно было бы обратное. Мы не в анекдоте, и папа с мамой имеют не только вполне симпатичную внешность, но и неплохие мозги. А Саша, тьфу, тьфу, точно знаю, в жизни ничем серьезным не болел.

Почему он мне не встретился раньше? Сама прекрасно знаю, тогда бы на него и внимания не обратила. Мальчик после училища, из коммуналки. Совсем другие планы в голове. Выполнила. Даже с перевыполнением иду, а чего-то все равно не хватает. Видимо, и правда нормальной бабе не карьера нужна, а дом и семья. А мне этого мало. Не хочу на старости лет оказаться в положении собственных родителей. Всю жизнь трудились — получили шиш. Работягам много не дают. Ровно столько, чтобы не жаловались. И все равно свербит в душе. Хочется вот такого… надежного под боком. И просто говорить с ним.

Когда же это было? Вроде в две тысячи третьем году. Уже и не вспомнить, зачем к Машке Глушковой домой пришла. Открывает вся в слезах. Я даже испугалась, не выпорол ли ее папаша наконец. Девка-оторва и плевать на окружающих готова. Ничем не прошибешь. Одни гулянки и капризы в голове. При наличии дедушки-маршала, даже на пенсии, можно много себе позволить. Оказалось, ошиблась — на нее воздействовала великая сила искусства. Напечатали в «Юности», рассаднике молодых талантов, новую повесть: «Про любовь».

Через год автору даже премию Ленинского комсомола отвалили. Уж очень нестандартно. Производственных отношений в тексте нет, правильных речей герои не произносят, и ко всему еще те оболтусы. Вернулись с Афгана и время проводят отнюдь не на собраниях. Чем-то напоминало полузапрещенного Ремарка, но без его надрыва. Не потерянное поколение — ищущее места в жизни.

Правильные критики долго ругались. Конец не такой, пьют регулярно, и отнюдь не прохладительные напитки, гибель девушки противоречит воспитательному моменту, не раскрыта роль чего-то там… Партии, комсомола, милиции с добрыми и усталыми глазами.

А без ментов не обошлось. Тут ее в первый раз и зацепило. Страшно знакомо прозвучал эпизод — вроде что-то слышала сходное. А через три страницы кинжал обнаружился. Трофей, притыренный с войны и проданный за дикие деньги. А ведь я его видела своими глазами, с удивлением отметила. Оптин, еще один однокурсник, хвастался и особо не скрывал, у кого его отец приобрел. Большой коллекционер восточных предметов. Опять не совсем такой, но уж слишком много совпадений.

Дети, о которых знали в университете все, и многие всерьез считали, что Саша очень правильно себя повел, да вот на его месте оказаться никто не желал. Кому охота в двадцать лет такую обузу на шею.

Да и сам замечательный студент Низин, прикрываясь семейными делами, нагло игнорировал все общественные мероприятия, отговариваясь занятостью, и даже с демонстраций норовил сдернуть при первой возможности, но если бы только они (в повести, кстати, только один ребенок присутствовал). Тут тебе и пограничники, тут и ордена соответствующие. Ее еще при первом знакомстве, когда анкету изучала по долгу комсомольского секретаря, удивил уровень наград. Не часто к ним на факультет заруливали герои. Программисты все больше ведут сидячий образ жизни, и в горах от них проку немного. Еще и половина очкастые. А тут заявился реально понюхавший пороху, и на вид совсем не тупой урод. Вот и запомнила.

Женское любопытство — страшная вещь. К университету она отношения уже не имела, однако навести справки через знакомых в отделе кадров, задав парочку невинных вопросов, — никаких проблем.

Два дня — и она, пройдя по цепочке общих знакомых, вышла на бывшего однокурсника. Этого разговорить и вовсе не проблема. Павел на нее в свое время смотрел телячьими скорбными глазами и готов был на любые подвиги. А теперь по распределению отправился служить в тот самый город. О! Совсем не названный в повести, но именно тот, где проживал писатель Степной.

Конечно, она не стала объяснять, зачем ей, собственно, понадобились подробности. Наплела про проверку. Слишком бдительные товарищи из горсовета желают знать, нет ли чего неприличного в прошлом, а то вот имеется милицейский протокол, и хотя по нему виден поступок настоящего советского человека, готового охранять тишину и спокойствие родного города от происков недоперевоспитанных, все-таки не каждый соискатель на штатное место мимоходом резал бандитов. Даже не особо приврала. Где-то там, на заднем плане, мелькали солидные дяди с нахмуренными бровями, и если бы затея с пластиковыми картами не удалась, ей бы все припомнили.

Павел расстарался, поя дифирамбы приятелю и выдав пару интересных вещей. Выяснилось, что со Степным они прекрасно знакомы, и свел их, кто бы мог подумать, опять Саша.

Самое интересное, что как раз про тот случай толстяк и не слыхал. Не болтун Низин, и лишнего хвастовства за ним не замечалось. Не проверяли бы абитуриентов стандартно по линии МВД — она бы и не узнала в свое время. Да и остальное отнюдь не бросалось в глаза посторонним. Как говорится, писатель серьезно исказил реальность в целях показа собственных идей. Но вот прототип у него имелся, и очень определенный.

Саше она так никогда и не сказала о своих детективных открытиях. Наверняка там приукрашено и крайне сомнительно, чтобы он обрадовался, когда начнут пальцами показывать и за спиной перешептываться. Никому такое не понравится. А ведь страшно подмывало поинтересоваться — как он отреагировал, обнаружив себя в литературе. Долго бил Степного или не догнал? Во всяком случае, детей на лето отправлял к старому знакомому. Выходит, не рассорились.

Впрочем, позвала она его в компанию разработчиков новой программы совсем не из этих соображений. Он как раз совсем неплохо соображал по профилю. Тут все было честно, и держать никчемного она бы не стала. От нее требовали результат, и провалиться было нельзя. И не прогадала. Ни по работе, ни по…

Может, так ничего бы и не случилось, да достал ее муженек-козел в очередной раз. Вот и подумала: почему нет? Хороший левак укрепляет брак. Терпимее начинаешь относиться к закидонам муженька: сама не без греха. Брак по расчету прочнее любовного. Разочарования меньше. Так она тогда думала.

Прекрасно знала, что Саша один в здании остался. Не так уж она много и выпила. Скорее, для куража. Это он наверняка думает про случайность. Шла она вполне с определенной целью, прекрасно представляя, чем все кончится. Не соблазнить третий год постящегося мужика? Ха! Удержать его — задача гораздо сложнее.

Сашка провел рукой по бедру. Такая нежная кожа.

— Вот это, — заверила Майя, не пуская пальцы ниже, — многие не прочь проделать. Вот им всем. — Она показала хорошо знакомый жест, хлопнув себя по локтю.

— А мне?

— Тебе немного погодя. Подожди. Ты про реорганизацию МВД знаешь?

— Второй год намеки строят, — равнодушно ответил Сашка.

— Решили наконец. Все в лучшем виде. Будет называться «Управление информационных технологий, связи и защиты информации». Совершенно самостоятельное подразделение при Министерстве внутренних дел СССР. Четыре основных отдела в составе управления: информационных технологий, связи, защиты информации, реализации государственных программ в области информатизации, и дополнительно — отдел кадров.