Заложница. Сделка - Чиркова Вера Андреевна - Страница 10

— Не может быть, — не сдержал потрясенного восклицания герцог, крутя в пальцах старинное украшение и рассматривая чуть посветлевшую бирюзу. — Бринлос их целую луну проверял, в какие только растворы не окунал. И кровь, несомненно, тоже наливал…

— Надевай, — позволила себе добавить в голос нетерпения тень, — пока они снова не потеряли силу. Не знаю, может ли быть от них хоть какая-то польза, но я не откажусь даже от самой слабой поддержки.

— Я тоже, — задумчиво пробормотал Харн, поглядывая на свободно болтающийся на тонком запястье жены ободок, — и надеюсь, она все-таки будет.

С этими словами он наконец решился надеть браслет на левое запястье, отмечая, как удачно он прикрывает узкий отпечаток брачной цепи, и чуть поморщился, припомнив острую боль, пронзившую все тело при свершении ритуала. И тотчас едко усмехнулся, представив, какие муки придется испытать в полном ритуале, ведь цепь, которой соединят его с неведомой пока старшей женой, будет вдвое сложнее и массивнее.

— Клянусь, — торжественно подняв глаза к невидимому отсюда небу, объявила Таэль и, чтобы немного развеять охватившую обоих невольную тревогу, в шутку звякнула своим браслетом о браслет супруга.

— Клянусь, — кисловато усмехнулся он в ответ и застыл, забыв захлопнуть рот.

Браслет, до этого свободно висевший на его руке, вмиг нагрелся и обхватил запястье так крепко, словно был кандальным. Все, что можно было отныне с ним сделать — это на полпальца сдвинуть вверх или вниз.

— Темные силы… — Растерянность, проступившая на миловидном личике свежеиспеченной герцогини, была настолько живой и непосредственной, а ее всегда крепко сжатый ротик приоткрылся в таком детском изумлении, что Харну мгновенно расхотелось ругаться.

Да и бесполезно это, как он уже успел сообразить. Уж если Бринлос с коллегами раньше не сумели разглядеть в этих браслетах никакого подвоха, то вряд ли могла даже предполагать нечто подобное тень, видевшая их впервые в жизни. Да и навряд ли даже все вместе собранные алхимики прибрежных герцогств смогут выяснить хоть малейшую информацию о сущности артефакта теперь, когда он неожиданно ожил и приступил к выполнению своей никому не известной миссии.

— Ты же хотела поддержки, — устало фыркнул Хатгерн, начиная расстегивать камзол, — теперь у нас появилась прекрасная возможность выяснить, чем они могут помочь. Завтра я расскажу о произошедшем Бринлосу, пусть поищет объяснения в старинных книгах, а сейчас иду спать. А ты можешь идти к себе или, если хочешь, устраивайся в гостиной, там тепло и удобный диван.

— Погоди… — Обнаружив, что тоже не может снять свой браслет, на удивление скоро справилась с изумлением и растерянностью юная герцогиня. Любая другая девица на ее месте охала бы еще час, не меньше. — Мне кажется, не стоит пока ничего говорить алхимику. Знаю я их, начнет делать эксперименты, привлечет лишнее внимание… Лучше объясни подробнее, какие именно события или слухи тебя встревожили? Или хотя бы припомни, с какого момента появились опасения? После отчетов шпионов или каких-то событий? И от кого ты в первую очередь ждешь нападения?

— Сам не знаю, — помрачнел Хатгерн. Отбросил камзол, утомленно опустился на свое место и неуверенно пояснил: — Вроде бы все у меня хорошо, войну мы выиграли, урожай был отменный, новых врагов и долгов нет, в герцогстве тишь и покой, охрана в замке надежная… Возможно, это просто усталость, отосплюсь несколько дней и сам посмеюсь над своими тревогами.

— Это называется интуиция. И опыт прошлых правителей говорит, что пренебрегать ею не стоит… — Таэльмина на миг замолчала, раздумывая, стоит ли сейчас заводить серьезный разговор или пусть ее новый подопечный действительно сначала выспится. Затем все же кротко осведомилась: — А в каком состоянии война между Ральеной и твоей матушкой?

— Война? — удивленно поднял брови Хатгерн. — Да нет там никакой войны. Ральена живет здесь, в дальних гостевых покоях, а матушка еще при жизни отца поселилась в охотничьем поместье и никогда сюда не приезжает.

— Но ведь ее светлость герцогиня Юнгильда законная хозяйка покоев твоего отца? И наверняка она надеялась, что Ральена, как все лаэйры, после смерти герцога переселится жить в свой дом. Насколько я знаю, ее отец был богатым торговцем рыбой, и на него работало несколько рыбачьих деревень.

— У тебя очень точные сведения, — помрачнел герцог, не любивший разговаривать на эту тему, — но я пообещал отцу, когда он лежал на смертном ложе, не выгонять Ральену, пока не пристроена Бретта.

— Кстати, про Бретту, — надеясь, что повернула на нее разговор не слишком грубо, небрежно осведомилась тень, — сколько ей лет? И как она выглядит?

— Ей восемнадцать, — сообщил Харп и ехидно ухмыльнулся, — а как она выглядит, ты и сама знаешь — во время обеда вы два часа сверлили друг друга взглядами.

— Так это была твоя сводная сестра? — с хорошо сыгранным изумлением приподняла бровь тень. — А смотрела она на тебя вовсе не по-сестрински.

— Неужели ты ничего про это не слышала? — желчно фыркнул герцог, начиная расстегивать рубаху, и Таэль решительно направилась в сторону его гардеробной, где точно за таким же зеркалом, как и в ее покоях, находился выход из тайного хода.

— Год назад она не интересовала никого из осведомителей, — нехотя бросила девушка через плечо, собираясь покинуть кабинет, и с ехидцей добавила: — Зато все они сообщали, каким невыносимым становишься ты, если не выспишься. Спокойной ночи, я ухожу к себе. Приду утром, и мы продолжим разговор.

— А я никого и не прошу меня никуда выносить, — желчно прошипел ей вслед герцог, расслышал звонкий смешок и нахмурился еще сильнее.

Его отец, герцог Вангерд дэй Крисдано, всю жизнь был по утрам нестерпимо язвителен и угрюм, и Харн всегда старался не попадаться ему на глаза по меньшей мере до второго завтрака, а еще лучше до обеда. И отлично знал все уловки челяди и стражи, стремящихся к тому же, и их шуточки на эту тему. Потому-то молодого герцога так задело полушутливое замечание слишком смелой лаэйры. Но сейчас у него просто не было никаких сил на придумывание достойного ответа, кровать манила к себе самым банальным и незатейливым желанием закрыть глаза и не просыпаться по крайней мере до рассвета.

Герцог тяжело поднялся с кресла и направился в спальню, сдирая с себя по пути рубаху, туфли и всю остальную одежду и расшвыривая ее в разные стороны. Спать он обожал голым и всегда запирал дверь изнутри, чтоб не оказаться однажды в совершенно недвусмысленном положении рядом с Бреттой. Девчонка обладала неимоверной наглостью и пронырливостью и умело пользовалась своим званием приемной дочери старого герцога. Хотя оно и не засвидетельствовано никакими документами, да и не может такого быть. Закон в этом отношении очень строг к знатным господам побережья, и герцоги среди них вовсе не исключение.

Прохладная перина нежно приняла Харна в свои объятия, и, мгновенно проваливаясь в желанный сон, герцог улыбался почти счастливо.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Приоткрыв потайную дверь в свои комнаты, Таэль несколько минут стояла неподвижно, чутко прислушиваясь и бдительно разглядывая освещенную предзакатным солнцем гардеробную. Уходя в покои герцога, тень специально рассыпала по полу несколько мелких вещичек, с таким расчетом, чтобы никто не сумел пройти мимо, не задев хотя бы одной из них.

Убедившись в целости своих сторожек, тень неслышно скользнула в гардеробную, сняла домашние туфли и, держа их в одной руке, другой достала из-за выреза платья серебряный тюбик с губной помадой. На вид — совершенно обычной, все знатные дамы и девицы носят в кошелях и сумочках точно такие или похожие. Вот только открывался он непросто, да помада была отнюдь не безопасной, об этом алхимики позаботились еще при жизни ее отца. Братец ей таких вещей не покупал, он и отцовские-то заказы оплатил скрепя сердце.

Спальню Таэль проверила очень просто: швырнула одну за другой туфли в собранные пучками занавеси по обе стороны от изголовья, и когда в ответ не донеслось ни малейшего вздоха или шороха, тщательно обследовала углы, поочередно поднимая тяжелые складки бархата.