Левая политика, № 23 2015. Россия, Украина, Новороссия - Кагарлицкий Борис Юльевич - Страница 16

Тем не менее, время работает против неолиберальных киевских властей, подписавших договор с ЕС. С учётом кризиса в самом ЕС, роста евроскептических настроений в Европе, откола от Украины Донбасса, уничтожения там инфраструктуры и заводов «украинскими патриотами» вследствие невменяемости украинских политиков в сфере экономики, можно с уверенностью говорить, что ничего хорошего от евроинтеграции Украине не будет. Европейский выбор продиктован не экономическими потребностями страны, он является выражением массовых общественных иллюзий, на поводу которых идёт киевское руководство. Когда правительство воплощает массовые «идолы театра», страна превращается в цирк. Если этой катастрофической политике Кремль противопоставит собственный более успешный экономический проект, то битва не только продолжится, но и будет выиграна самым оптимальным для Украины и России образом. Во всяком случае, сейчас на Украине, после подписания соглашения с ЕС, социальная альтернатива по необходимости, неизбежно будет облекаться в про-российские формы. Социальная проблематика будет выражаться в рамках социокультурной оппозиции: EC-РФ. Хорошо ли это или плохо, но с этим надо считаться и видеть за этой поверхностью конфликт между объективными интересами страны и интересами правящей группировки.

О том, что коррекция внутреннего курса российского правительства возможна, свидетельствует «лёгкое» кейнсианство, последовавшее после массовых выступлений на рубеже 2011–2012 годов. Оно выразилось в увеличении социальных расходов, в повышении зарплат бюджетникам и обеспечило поддержку правительства со стороны последних. В контексте дальнейших событий всё это выглядит своеобразной экономической «арт-подготовкой» наступательной политики России во время украинского кризиса. Успех на Олимпиаде, о котором чаще всего в этой связи упоминают, не имел бы такого значения без недавних экономических и социальных успехов Кремля, как бы ни скромны они ни были.

Если путинский режим покажет способность эволюционировать в этом направлении и дальше, то мы увидим удивительное, но закономерное ослабление национал-демократического «тренда» массового сознания не только на Украине, но и в других странах ближнего зарубежья. Обыватели всех стран хотят просто жить в соответствии со своими представлениями о нормальной жизни, а не соответствовать лозунгам политиков. Если союз с Россией это им обеспечит — значит, они будут с Россией. В большинстве своём «ев-ромайданутые» украинцы не хотят не просто в «путинскую» Россию, а в неолиберально-номенклатурную, где преследуется инакомыслие, где невозможно честно вести бизнес и т. д. В этом заключается рациональный момент идеологии Евромайдана. Имидж российского государства был сильно подпорчен репрессивными мерами против «Пусси Райот» и участников митинга на Болотной. Массовые антироссийские настроения в Киеве объясняются, среди всего прочего, и этим. Перед Кремлём стоит задача исправить этот имидж.

Правда, то, что активная внешняя политика ставит перед российским правительством новые задачи в политике внутренней, само по себе это не означает, что оно их будет решать и сможет решить. Пока оно их решать как раз не собирается. Пока мы видим, как оно посредством втягивания российского государства в украинский кризис добивается эффекта, позволяющего об этих задачах, скорее, забыть: общественное сознание России успешно переориентировано с внутренних проблем на внешние. В итоге, если на волне массовых протестов 2011–2012 гг. в России стало возникать новое гражданское общество, то теперь его настроения почти полностью выражает путинская администрация.

Среди всего прочего, это означает, что несистемная оппозиция путинскому режиму потерпела крах. Её значительная часть — прежде всего прозападное либеральное и лево-радикальное направление — полностью лишилась политических перспектив без всякой надежды на восстановление, по крайней мере в своём нынешнем идейном и организационном виде. Оппозиция так и не смогла объяснить подавляющему большинству населения страны свои цели и задачи — прежде всего потому, вероятно, что сама их не понимала. Она так и осталась не нужной простым гражданам, как, впрочем, и они ей. За все постсоветские десятилетия российское оппозиционное движение как левого, так и либерального крыла, так и не смогло выдвинуть ни программ, способных привлечь на свою сторону рядовое население, ни теорий, в той или иной степени адекватности объясняющих реальность. Украинский же кризис выявил в оппозиционной среде самую настоящую интеллектуальную катастрофу. Можно сказать даже так: вследствие свержения гражданами правительства на Украине произошла ликвидация гражданской оппозиции в России. Вот какие сюрпризы преподносит История.

Представители оппозиционно-либерального направления в большинстве своём продолжают самоуверенно повторять всё то, что они говорили и раньше. Властям, для того чтобы сократить своё влияние, достаточно просто давать им высказаться. Это проще, чем аресты, судебные преследования и прочее. Для этой цели существуют «Эхо Москвы», Латынина, Новодворская (точнее, тексты, сохранившиеся после её смерти), Макаревич, Каспаров, Навальный и т. д. Как оказалось, на либеральную оппозицию не нужен нож. Даже медный грош не нужен. Дайте ей свободу слова, даже такую куцую, как у нас — этого достаточно. Она расскажет о себе так, что никакая контрпропаганда со стороны государства не понадобится для её дискредитации.

Чуть лучше дела с рефлексией обстоят на левом фланге оппозиции. Так, в самом начале украинского кризиса на сайтах «Рабкор» и «Скепсис» появились статьи леворадикальных деятелей (в том числе и с Украины), содержащие более или менее последовательный самокритичный анализ. Но до преодоления кризиса левого движения в России далеко. Его проблемой является отсутствие широкой социальной базы. Не обладая поэтому возможностями для самостоятельной практики, оно идейно вынуждено примыкать то к либеральному, то к националистическому лагерю. Это касается как «системных», так и «несистемных» левых.

Что же касается ещё недавно усиливавшегося в связи с обострением проблем с гастарбайтерами националистического (в том числе «национал-демократического») движения, то оно оказалось нейтрализованным и включилось в фарватер государственной политики. Как о самостоятельной политической силе о нём можно забыть. Впрочем, несмотря на все свои старания, оно никогда и не было таковым. Теперь оно совсем лишилось политических перспектив: пример Украины слишком наглядно показал россиянам, что может быть с многонациональной страной, если в ней победят националисты.

Рейтинги популярности Путина взмыли вверх, и теперь о его победе на грядущих президентских выборах можно говорить с очень большой долей вероятности.

Эти ошеломительные успехи правительства произошли не в результате победы в войне, не в результате репрессий и не потому, что Путин уже справился с экономическими и другими проблемами страны. Его успех объясняется только тем, что он мастерски смог воспользоваться слабостями своих политических противников — как внутренних, так и внешнеполитических. А эти слабости таковы, что наши граждане, выбирая между оппозицией и правительством, справедливо рассуждают так, что выбирать вообще не из кого, а уж если выбирать, то из двух зол — наименьшее (и привычное): Путина. Их можно понять: они слишком часто оказывались обманутыми, чтобы доверять каждому политическому парвеню. С необходимостью следует констатировать, что путинский режим не исчерпал свои ресурсы и прежде всего ресурсы доверия со стороны рядового населения. А взятые им на вооружение идеологические инструменты — консерватизм и традиционализм — способствуют (отчасти и пока) решению внешнеполитических задач (например, стимулируя у недоброжелательных соседей обострение «русского вопроса»).

Из своего политического и идейного поражения российская оппозиция может извлечь только тот вывод, что условием её политического выживания в новой ситуации является самокритика, осознание своих ошибок и работа над их исправлением. Неоценимы в этом деле уроки украинского кризиса. Какие?