Левая политика. 2010 № 13 -14. Варварство, социализм или... - Кагарлицкий Борис Юльевич - Страница 4

Сфера услуг, несмотря на увеличение её удельного веса, по-прежнему отличается меньшими темпами роста производительности труда, чем промышленность. Воздействие «новой экономики» 1990-х годов оказалось в этом отношении весьма ограниченным, затронув лишь несколько отраслей. Начиная с 1980-х годов замедление роста производительности труда наблюдается как в промышленности, так и в сфере услуг[13].

Промышленность была и остаётся локомотивом капиталистической экономики. Её замедление приводит к общему замедлению.

Впрочем, в так называемых «слабых звеньях» капиталистического мирового хозяйства дело не ограничивается замедлением роста. Одним из непосредственных проявлений упадка является тенденция к деиндустриализации.

К деиндустриализации в России (российские тенденции довольно типичны для большинства стран бывшего «реального социализма», ныне ставших частью капиталистической периферии и полупери-ферии) мы ещё вернёмся в следующих статьях. Сейчас же остановимся на проблеме деиндустриализации в так называемых «развивающихся странах», точнее говоря, в странах старой капиталистической периферии и полупериферии.

Обратить внимание именно на «преждевременную» деиндустриализацию в странах периферии особенно важно.

О деиндустриализации в развитых капиталистических странах говорят много и часто. Эта деиндустриализация превосходно укладывается в разнообразные «постиндустриальные» концепции. Дескать, сфера услуг, информационные технологии, производство знаний — вот сегодняшний локомотив прогресса. Развитые капиталистические страны уже достигли того уровня, когда от индустриального общества они переходят к «постиндустриальному». Поэтому, мол, доля промышленности в ВВП развитых стран сокращается. Поэтому же сокращается и доля занятых в промышленности.

Проблема этих теорий в том, что они плохо согласуются с деиндустриализацией в развивающихся странах, в странах, в которых ещё очень далеко до завершения индустриализации. Исходя из концепций постиндустриального общества, можно и нужно сказать, что деиндустриализация в странах, которые ещё толком не вышли из аграрного «этапа» своей истории, является явно «преждевременным», а потому ненормальным развитием событий; но вот объяснить, почему события так «ненормально» развиваются, постиндустриальные теории не помогут.

С другой стороны, деиндустриализация в «развивающихся странах» плохо согласуется и с широко распространёнными, особенно в среде левых, упрощёнными представлениями, что, якобы, «на самом деле ничего не меняется». Якобы, «просто» происходит перемещение промышленности из стран индустриального Севера, из стран «золотого миллиарда», в страны «третьего мира». Промышленность при этом, якобы, лишь растёт, и вместе с ней растёт численность индустриального рабочего класса.

На деле же наблюдается значительно более сложная картина. О росте промышленности и росте промышленного пролетариата можно безоговорочно говорить только применительно к Восточной и Юго-Восточной Азии. Выше я уже приводил ссылку на данные МВФ о макроэкономических показателях Китая, являющегося ныне основным мотором этого региона. Не удивительно, что динамичные страны Азии переживают действительную индустриализацию и рост промышленного пролетариата. Но это далеко не так в других частях «третьего мира».

Вопрос о развитии промышленности в странах Азии, Африки и Латинской Америки за последние десятилетия подробно рассматривается, например, в работе эксперта ЮНКТАД (Конференция Объединённых наций по торговле и развитию) С.М. Шафаэддина[14]

Приводимые им данные свидетельствуют, что из 46 «развивающихся стран», динамику промышленного развития которых он анализирует, лишь в 20 (расположенных, в основном, в Азии) доля добавленной стоимости, производимой промышленностью, в ВВП выросла в период с 1979 по 2000 год. В остальных же странах доля промышленности в ВВП сократилась. Стоит отметить, что среди этих последних — не только Гватемала и Гаити, но и такие, довольно развитые страны Латинской Америки, как Мексика, Чили, Бразилия, Аргентина. В тот же период, в тех же странах наблюдалось развитие добывающих отраслей промышленности, пищевых производств и т. п., в ущерб производствам, технологически более сложным; таким, например, как химическая промышленность, производство оборудования и т. п. Отдельные исключения, вроде вновь появившихся в ряде стран Латинской Америки предприятий по сборке автомобилей или электроники, или вроде созданной в середине XX века, но сохранившейся до наших дней, несмотря на либерализацию, аэрокосмической отрасли в Бразилии, не перевешивают общую тенденцию примитивизации производства и деиндустриализации[15]. Причины этого Шафаэддин также указывает достаточно недвусмысленно: промышленность развивающихся стран, создававшаяся в предыдущий период, в период им-портзамещающей индустриализации середины XX века, слишком слаба, чтобы выдержать неолиберальные реформы и полную либерализацию торговли, и гибнет под ударами международной конкуренции.

Таблица № 4 Разница темпов роста промышленности и ВВП, в среднем в год, в процентах[16] Регион, страна 1970–1980 гг. 1980–1993 гг. 1993–2003 гг. Азия: Китай 5,3 1,5 1,9 Индия 1,2 1,1 0,8 Индонезия 6,8 6,0 1,7 Южная Корея 7,6 3,2 1,7 Малайзия 3,8 4,1 1,4 Пакистан 0,5 1,3 0,9 Филиппины 0,1 — 0,6 — 0,3 Шри-Ланка — 2,2 2,7 1,1 Таиланд 3,4 2,6 2,1 Латинская Америка: Аргентина — 1,2 — 0,4 — 1,2 Боливия 1,5 - — 0,1 Бразилия 0,9 — 1,9 — 0,3 Чили — 2,6 — 0,7 — 1,6 Колумбия 0,4 — 0,2 — 4,3 Эквадор 1,0 — 2,1 — 0,6 Мексика 0,7 0,5 0,1 Перу - - — 0.6 Венесуэла 2,2 — 0,8 — 1,1