Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Том 7. Изборник. Рукописные книги

Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников"

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Том 7. Изборник. Рукописные книги - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 33

Изменить размер шрифта:

«Трое ко мне устремились…»

Трое ко мне устремились,

Трое искали меня,

Трое во мне закружились,

Пламенной вьюгой звеня, –

Ветер, дающий дыханье,

Молния, радость очей,

Облачный гром, громыханье

Вещих небесных речей.

Вихорь, восставший из праха

В устали томных дорог,

Все наваждения страха

В буйных тревогах я сжёг.

В огненной страсти – услада,

Небо – ликующий храм,

Дни – сожигаемый ладан,

Песня – живой фимиам.

«Если замолкнет хотя на минуту…»

Если замолкнет хотя на минуту

Милая песня моя,

Я погружаюся в сонную смуту,

Горек мне бред бытия.

Стонет душа, как в аду Евридика.

Где же ты, где же, Орфей?

Сумрачна Лета, и каркает дико

Ворон зловещий над ней.

Всё отгорело. Не надо, не надо

Жизни и страсти земной!

Есть Евридике одна лишь отрада,

Жаждет услады одной.

Стройный напев, вдохновенные звуки

Только услышит она, –

Пляшет, подъемля смятенные руки,

Радостью упоена.

Вновь пробуждается юная сила

Жить, ликовать и любить,

Солнце дневное, ночные светила

С равным восторгом хвалить,

Знать, что вовеки светла и нетленна

Сладкая прелесть любви.

С песнею жизнь и легка и блаженна.

Песня, ликуй и живи!

Милая песня любви и свободы,

Песня цветущих полей,

Пей на меня твои ясные воды,

Лепетом звучным лелей!

«Я испытал превратности судеб…»

Я испытал превратности судеб,

И видел много на земном просторе,

Трудом я добывал свой хлеб,

И весел был, и мыкал горе.

На милой, мной изведанной земле

Уже ничто теперь меня не держит,

И пусть таящийся во мгле

Меня стремительно повержет.

Но есть одно, чему всегда я рад

И с чем всегда бываю светло-молод, –

Мой труд. Иных земных наград

Не жду за здешний дикий холод.

Когда меня у входа в Парадиз

Суровый Пётр, гремя ключами, спросит:

«Что сделал ты?» – меня он вниз

Железным посохом не сбросит.

Скажу: «Слагал романы и стихи,

И утешал, но и вводил в соблазны,

И вообще мои грехи,

Апостол Пётр, многообразны.

Но я – поэт». – И улыбнётся он,

И разорвёт грехов рукописанье.

И смело в рай войду, прощён,

Внимать святое ликованье,

Не затеряется и голос мой

В хваленьях ангельских, горящих ясно.

Земля была моей тюрьмой,

Но здесь я прожил не напрасно.

Горячий дух земных моих отрав,

Неведомых чистейшим серафимам,

В благоуханье райских трав

Вольётся благовонным дымом.

Кануны

«Тяжёлыми одеждами…»

Тяжёлыми одеждами

Закрыв мечту мою,

Хочу я жить надеждами,

О счастии пою.

Во дни святого счастия

Возникнет над землёй

Великого безвластия

Согласный, вечный строй.

Не будет ни царящего,

Надменного меча,

Ни мстящего, разящего

Безжалостно бича.

В пыли не зашевелится

Вопрос жестокий: чьё?

И в сердце не прицелится

Безумное ружьё.

Поверженными знаками

Потешится шутя

В полях, шумящих злаками,

Весёлое дитя.

«День безумный, день кровавый…»

День безумный, день кровавый

Отгорел и отзвучал.

Не победой, только славой

Он героев увенчал.

Кто-то плачет, одинокий,

Над кровавой грудой тел.

Враг народа, враг жестокий

В битве снова одолел.

Издеваясь над любовью,

Хищный вскормленник могил,

Он святою братской кровью

Щедро землю напоил.

Но в ответ победным крикам

Восстаёт, могуч и яр,

В шуме пламенном и диком

Торжествующий пожар.

Грозно пламя заметалось,

Выметая, словно сор,

Всё, что дерзко возвышалось,

Что сулило нам позор.

В гневном пламени проклятья

Умирает старый мир.

Славьте, други, славьте, братья,

Разрушенья вольный пир!

Жалость

Пришла заплаканная жалость

И у порога стонет вновь:

«Невинных тел святая алость!

Детей играющая кровь!

За гулким взрывом лютой злости

Рыданья детские и стон.

Страшны изломанные кости

И шёпот детский: „Это – сон?“»

Нет, надо мной не властно жало

Твоё, о жалость! Помню ночь,

Когда в застенке умирала

Моя замученная дочь.

Нагаек свист, и визг мучений,

Нагая дочь, и злой палач, –

Всё помню. Жалость, в дни отмщений

У моего окна не плачь!