Всему свое время - Быстрова Ирина - Страница 39

Значит, и дома у Аллы не все благополучно, поняла я. Когда там все было тип-топ, Алла с пеной у рта отстаивала идеалы семьи.

– Значит, возьмешь? – уточнила я.

– Так, – задумалась Алла. – Компьютер не знает…

– Не знает, – подтвердила я.

– Бухгалтерией никогда не занималась…

– Тебе ж не бухгалтер нужен, – сказала я.

– Не бухгалтер, но все-таки… Ладно. Выглядит-то хоть как?

– На «пять».

– Давай ее, так и быть. Попробуем позаниматься с ней, – с некоторым сомнением в голосе подытожила Алла.

В этом она вся. Сначала разораться, что, мол, давай мне простушку тетку, а потом быстро сдать задним ходом. «Язык опережает мысль», – говорит про таких Димка.

– Спасибо тебе. – Я вложила в свой голос максимум чувства. – Век не забуду.

– Но, Ирунчик, – Алла начала подниматься, – все-таки пусть постарается.

– О чем речь. – Я проводила ее до двери.

– Я, конечно, позанимаюсь с ней… – И Алла, махнув на прощание рукой, исчезла за дверью.

Этого мне было достаточно. Теперь Машка на год-полтора пристроена в надежные руки. Эх, не спросила про зарплату, но – какая разница? Машке на свободном рынке труда вообще ничего не светит, если исключить торговлю за прилавком, так что возьмет ту зарплату, которую дают. А если Алла сдержит слово и «позанимается» с ней, то Марусе, считай, очень повезло. Алла обожала растить кадры. Правда, беспокойная молодежь, которую она набирала на работу, всячески сопротивлялась ее воспитанию – они полагали, что и сами с усами, но Марья, я была уверена, окажется благодарной ученицей.

Теперь я намеревалась сообщить ей об этом радостном событии.

– Машунька, – сказала я, ставя пустую чашку в умывальник, – у меня для тебя потрясающая новость.

– Да? – Машка растерянно смотрела на меня.

– Ты жуткий везунчик, Марьяна. – Я ласково похлопала ее по плечу. – Я нашла тебе работу!

– Нет… – прошептала Маруся, привалившись к дверному косяку.

– Что значит «нет»? – рассмеялась я. – Ты не верила, что для тебя можно найти работу? Напрасно. Мир полон неожиданностей. Разве не так?

– Нет… – повторила Машка, терзая в руках кухонное полотенце.

– Э-э… – Я внимательно взглянула на нее. – В чем дело? Ты же говорила…

– Я… я… – запинаясь, проговорила Машка, – я… – опустила глаза, потом вновь подняла их на меня. – Я купила билет…

«Неблагодарная эта роль, поверь мне», – прозвучал в моих ушах Петин голос.

– В Новосибирск? – уточнила я.

Машка молча кивнула. Ее глаза были полны слез. Я подошла к окну и открыла форточку. Мне почему-то стало душно.

– Я не знаю… – пролепетала за моей спиной Машка. – Ты ведь не обиделась? Нет?

Я не обиделась. При чем тут обиды? В голове бился только один вопрос: «Зачем? Зачем она возвращается?» Но я не собиралась задавать его Марусе. Я знала, что у нее на него нет ответа. Я вдохнула свежего воздуха, ворвавшегося в открытое окно, и повернулась к Марусе:

– Что ты, Машка, конечно, не обиделась.

Мы больше не говорили об этом до самого ее отъезда. Болтали о всякой чепухе, вроде кино и светских сплетен, но ни словом не обмолвились о серьезном. Я проводила ее во Внуково и долго еще бродила по аэропорту, когда самолет уже улетел. Пила кофе, смотрела витрины магазинов, просто сидела в зале ожидания и разглядывала летное поле. Мне было странно вернуться домой, в пустую квартиру. Я успела уже привыкнуть к Машкиному присутствию за эти несколько дней. Уже строила планы о том, как будем мы с ней жить дальше. Как будто Машка была моей младшей сестрой.

Но она не была сестрой. И она уехала. Вернулась в свою прошлую жизнь. Незадавшуюся и беспросветную. Нет, не призываю всех жить, как я, понимаю, что это невозможно. И понимаю, что можно жить, как Маруся, что такая жизнь ничем не хуже моей, а, может, даже в чем-то лучше. С одной только оговоркой – если при этом получать удовольствие от такой жизни. Что, по-моему, никак не относилось к нашей Марьяне.

Алена

– Жена-ат? – задохнулась Анька. – Петя? Не может быть!

– Может.

Я ей позвонила сразу же после Петиного ухода. Оторвала от любимого сериала ради того, чтобы обсудить сногсшибательную эту новость.

– И давно? – спросила Анька.

– Дети заканчивают школу в следующем году, – ответила я.

– Дети? – переспросила Анька. – Сколько же их там?

– Двое. Мальчик и девочка. Двойняшки.

– Ошизеть! – пробормотала Анька. – А мы-то думали…

А мы думали, что Петя бедный и несчастный, никому не нужный, прибился ко мне, потерял голову и страдает по ночам… Между прочим, он ведь никогда не оставался на ночь. И как я не сообразила?

– Дуры мы с тобой, – будто подслушав мои мысли, сказала Анька. – Наверняка ведь какие-нибудь симптомы были.

– Были, – вздохнула я. – Как раз и думаю об этом. На ночь не оставался, даже заявок не делал. И еще – телефона своего домашнего не давал, только мобильный.

– А в выходные и праздники? – спросила Анька. – Появлялся?

– Праздников было за время нашего знакомства кот наплакал. А в выходные появлялся, – подумав, ответила я. – Но вот выезжать никуда мы с ним не выезжали. Честно сказать, даже рада была этому – ну представляешь, светиться рядом с таким, как Петя!

– И с друзьями не знакомил?

– Не знакомил. Правда, я уверена была, что и друзей-то у него нет.

– Да-а… – протянула Анька. – А сейчас выяснится, что у него и друзей навалом, и родственников полгорода.

И что он вообще совершенно другой человек, чем я себе его представляла, мысленно закончила я. И винить в этом некого, кроме как себя саму. Вечная моя болезнь – расклею ярлыки и мало интересуюсь, что там, за этими ярлыками, на самом деле кроется. Раньше даже не замечала за собой этого. И только после тридцати, ткнувшись пару раз носом в явные несоответствия между действительностью и моими представлениями о ней, я сообразила, в чем дело. Но исправиться никак не удавалось. Натура перла изо всех щелей. Самолюбивая, склонная к самолюбованию, что тут греха таить. Вот и с Петей приключился прокол. Хорошо, хоть времени с момента нашего знакомства прошло не так много, а, представьте себе, узнай я эту новость спустя три года… А так вполне могло случиться, продолжай я в том же духе.

– И что теперь? – поинтересовалась Анька.

– В смысле?

– На какой ноте расстались?

– Да ни на какой. Поел вареников и уехал. Видно, после звонка его здорово приклинило.

– Подожди-ка, – спохватилась Анька, – а она что, ушла от него?

– Похоже на то.

– Почему?

– Не знаю. Говорю тебе, его повело после разговора. Еле вытянула из него признание, не до подробностей было.

– С другой стороны, – подумав, сказала Анька, – нам-то какое дело до того, ушла его жена или нет, верно? Он ведь нам не нужен. Ну, то есть тебе. Или как?

– Конечно, он мне не нужен! – фыркнула я.

– Вот так всегда и бывает, – задумчиво проговорила Анька, – все не вовремя и не к месту. Кто-то, затаив дыхание, годами ждет, когда чья-то жена освободит для нее место, и этого никогда не происходит, а тут на тебе, пожалуйста! Только оно на фиг не нужно.

– Нет в мире гармонии, – подхватила я.

– Но зато теперь у тебя развязаны руки, – сказала Анька.

– Как это?

– Ну, ты даешь, Воробьева! Он же тебя обманул? Обманул. Значит, можешь встать в позу и выставить его. И не выглядеть при этом стервой.

А ведь точно. Ошеломленная сделанными Петей признаниями, я как-то не подумала о другой стороне происшедших событий. Он водил меня за нос, извлекал из всего выгоду – на этом можно сыграть. Оскорбленная в лучших чувствах Я и коварный ОН. Шикарный выход из, казалось бы, тупиковой ситуации. Никаких сожалений, никаких угрызений совести, потому как я – сторона пострадавшая. Главное сейчас – правильно разыграть карты, чудом попавшие в мои руки. И тогда уж полностью отдаться новому приключению по имени Алекс.

Кстати, об Алексе. Визит-дубль-два прошел на ура. Убраться в квартире я, конечно, не успела – спасибо Пете с его сбежавшей супругой, но это никак не испортило нам вечер. Свечи, кофе, Франсис Гойя – в качестве фона. Алекс с его пустяковой, но безумно приятной болтовней обо всем на свете – в качестве главного героя. Я в новых джинсах и легкомысленной маечке – в качестве замирающей от восхищения публики. «Забудь о том, что ты есть на самом деле, – напутствовала меня Анька, – и изобрази максимум растворения и восторга». Так я и сделала. И даже получила от этого удовольствие.